Ольга завершила уборку полов в коридоре и села передохнуть на табуретку.
Квартира — трёхкомнатная, панельная, на пятом этаже — досталась им с Сергеем по наследству от его отца. Удобно: и свекровь рядом живёт — в соседнем подъезде, и центр Киева недалеко. Сергей работает механиком на заводе, она — в детской амбулатории медсестрой. Жизнь размеренная, привычная.
Анна Петровна — свекровь — женщина самодостаточная. Семьдесят пять лет, но крепкая, активная. Живёт одна в двушке с того времени, как муж умер три года назад. Гордится тем, что никого не обременяет. Пенсия небольшая, но на жизнь хватает. Денег не просит — все сама. Готовит сама, убирается, даже на дачу летом ездит — огород у неё.
У неё есть ещё один сын — Павел с женой Вероникой. Они в новостройке живут, на другом конце города. Павел в банке трудится, Вероника — домохозяйка, ну или что-то через интернет продает. Дети уже взрослые, разъехались. К Анне Петровне приезжают по выходным, иногда на праздники.
А Ольга навещает свекровь раза два в неделю. Не из обязанности — просто так сложилось. Зайдёт после работы, продукты принесёт, если что-то нужно. Или в выходные заглянет — помочь с уборкой, бельё развесить. Анна Петровна сначала противилась:
— Оля, не нужно! Я же не беспомощная!
— Да я просто мимо шла, — отвечала Ольга.
Со временем свекровь привыкла. Даже стала чай ставить, когда слышала шаги в подъезде:
— А, это ты! Проходи, я как раз пирог достала.
Отношения у них сложились тёплые, без натянутости. Ольга умела не навязываться, а Анна Петровна ценила деликатность и заботу невестки.
До зимы всё было спокойно.
Первое, что насторожило, случилось в феврале. Ольга зашла к свекрови в субботу — принесла творожную запеканку, которую та любила. Анна Петровна металась по квартире с растерянным видом.
— Оля, выручай! Паспорт куда-то подевался! Вчера был на столе, а сегодня нет!
Искали часа три. Перевернули всю квартиру. Не нашли. В итоге Оля пошла ставить запеканку в морозильник и увидела паспорт там, рядом с пельменями.
— Ну надо же, — удивилась Анна Петровна. — Как он туда попал?
— Может, несли продукты, положили случайно? — предположила Ольга.
— Наверное. Совсем память стала дырявая!
Засмеялись, забыли.
В марте Ольга поехала на дачу — помочь с рассадой. Свекровь уже была там, возилась в теплице. Всё шло обычно, пока Ольга заметила у соседского забора знакомую сумку. Пустую, с рассыпанными по земле семенами укропа.
— Анна Петровна, это ваша сумка?
— Моя? — свекровь подошла, посмотрела. — Действительно, моя. Как она там оказалась?
— Не помните?
— Нет… Совсем не помню. Может, отвлеклась на что-то, поставила и забыла.
Собрали семена, сумку забрали. Анна Петровна весь день была задумчивая.
В мае встретила Ольгу на рынке соседка — тётя Зоя из свекровиного подъезда.
— Слушай, Оля, а что с Анной-то? Встречаю её во дворе — здороваюсь, а она как будто не слышит. Или не узнаёт.
— Может, задумалась?
— Да я ей прямо перед носом машу: «Привет, Аня!» А она мимо идёт. Как незнакомая. Странно.
Ольга пообещала поговорить с свекровью. Но как начать такой разговор? Анна Петровна была женщиной гордой, болезненно воспринимала любые намёки на возраст.
В июне случилось ещё хуже. Ольга пришла к свекрови вечером — дверь нараспашку, в кухне горит газ, чайник выкипел почти досуха. А Анна Петровна сидит в комнате, смотрит телевизор.
— Анна Петровна! Плита горит!
— А? Какая плита? — она обернулась, растерянно моргая.
— Вы чайник ставили и забыли!
— Чайник? Да, ставила… Передача интересная, отвлеклась.
Ольга выключила газ, проветрила кухню. А сама думала: что если бы она не зашла? Что если бы случился пожар?
К концу лета тревога стала постоянной. Но Сергей отмахивался:
— Мама в порядке. Звонит регулярно, интересуется делами. Всё она помнит! Не паникуй понапрасну.
— Но Сергей, я же вижу…
— Что ты видишь? Обычная рассеянность. У всех пожилых так. Да и у молодых тоже!
— А соседка говорит…
— Соседка сплетница. Не слушай её.
Ольга замолчала. Но волнение не проходило.
И вот август. День рождения Анны Петровны. Семьдесят пять лет — круглая дата. Решили отметить дома, у именинницы. Собрались все: Сергей с Ольгой, Павел с Вероникой, внуки — студенты уже, но приехали поздравить бабушку.
Стол накрыли в гостиной — единственной комнате, где помещались все восемнадцать человек. Анна Петровна сидела во главе стола в новой блузке с цветочками, розовощёкая, нарядная. Улыбалась, принимала поздравления.
— Мама, ты сегодня королева! — Павел поднял бокал. — Здоровья тебе на сто лет!
— Куда мне сто, — засмеялась именинница. — До восьмидесяти бы дотянуть без болячек.
Ольга резала торт, слушала разговоры. Свекровь была живая, весёлая. Рассказывала истории из молодости, шутила с внуками. Никто бы не подумал…
— Тост! Тост! — закричали внуки.
— Оля, говори! — подхватил Павел. — Ты организатор праздника!
Все притихли, повернулись к Ольге. Она встала, взяла бокал.
— Анна Петровна, мы все вас очень любим. Желаем здоровья, долгих лет…
Ольга сделала паузу, глядя на довольные лица родственников.
— И чтобы это здоровье сохранить, хочу предложить… Давайте всей семьёй скинемся на полное медицинское обследование. Профилактическое. В хорошей клинике.
Тишина повисла мгновенно.
Анна Петровна медленно поставила бокал.
— Что ты сказала?
— Ну, просто проверить всё основное. Сердце, сосуды, анализы. Профилактика важна в любом возрасте.
— Ты считаешь меня больной? — голос у свекрови стал ледяным.
— Нет, конечно! Просто есть моменты, которые меня беспокоят…
— Какие моменты?
Ольга почувствовала, как все смотрят на неё. Сергей нахмурился. Павел с Вероникой переглянулись недовольно.
— Ну… помните, в феврале паспорт в морозилке нашли? И сумку на даче забыли у забора? А тётя Зина говорит, что вы её не узнаёте во дворе…
— Стоп! — Анна Петровна подняла руку. — Паспорт я случайно положила, отвлеклась. Сумку тоже. А Зинка… да у неё самой глаза плохие! Может, она меня не узнала!
— Анна Петровна, но ещё была история с плитой…
— Какой плитой?
— Вы чайник ставили и забыли. Газ горел, а вы в комнате сидели…
— Да я передачу смотрела! Отвлеклась! — свекровь вскинулась. — И что, за это меня уже к врачам тащить?
Сергей резко встал из-за стола.
— Оля, хватит. Какого рожна ты устраиваешь разбор полётов на дне рождения?
— Я не устраиваю! Я предлагаю позаботиться…
— Ты портишь маме праздник! — он смотрел на жену с раздражением. — Вечно лезешь не в своё дело!
Павел кивнул:
— Правильно брат говорит. Что за манера — искать болезни?
— Я не ищу! Я замечаю…
— А может, ты слишком много замечаешь? — встряла Вероника. — Зачем людей пугать?
— Да она всегда такая! — добавил кто-то из внуков. — Драматизирует всё!
Анна Петровна встала, опираясь на стол.
— Олечка, милая, — голос у неё дрожал от обиды. — Я думала, ты меня любишь. А ты, получается, считаешь, что меня пора списать? При всех заявляешь, что я плохо соображаю?
— Анна Петровна, я же не это имела в виду…
— А что? Что ты имела в виду?
Ольга растерянно оглядела стол. Все смотрели на неё с осуждением.
— Я просто волнуюсь за вас…
— Волнуешься? — Анна Петровна всплеснула руками. — Да я здорова как бык! Давление отличное, сердце как часы! А ты тут диагнозы ставишь! Я по лестнице без отдышки поднимаюсь.
— Мама права, — твёрдо сказал Сергей. — Оля, ты переборщила. Извинись.
— Но…
— Никаких «но»! Немедленно извинись!
Ольга стояла, сжимая бокал. Чувствовала, как горят щёки.
— Простите, — тихо сказала она. — Не хотела расстроить.
— Ладно уж, — великодушно кивнула свекровь. — Главное, больше таких глупостей не говори. Всё у меня в порядке!
— Конечно, в порядке! — подхватил Павел. — Мама у нас молодец! Кремень! нам бы твое здоровье!
— И сама со всем справляется! — добавила Вероника.
Застолье продолжилось. Шутки, тосты, песни. Ольга сидела молча, улыбаясь через силу.
А внутри всё горело от стыда и обиды.
Час спустя она встала:
— Извините, голова разболелась. Прилягу немного.
— Иди-иди, — отмахнулся Сергей. — Отдохни.
Ольга ушла в спальню, легла, закрыла глаза. Слушала голоса из гостиной — весёлые, беззаботные.
А думала о том, что полгода волнений и бессонных ночей назвали «глупостями». И что муж, с которым прожила двадцать лет, не поддержал её. А наоборот первым и застыдил — дожили, называется.
Месяц после дня рождения прошёл тихо. Ольга больше не заговаривала о здоровье свекрови. Приезжала в гости, как обычно, но стала сдержаннее.
Сергей сначала не замечал. Потом спросил:
— Ты чего холодная с мамой стала?
— Не лезу больше не в своё дело, — коротко ответила Ольга.
— Ну и правильно. Не надо паниковать по пустякам.
А в начале октября Анна Петровна пропала.
Утром позвонила соседка:
— Сергей! Твоя мама домой не вернулась! Вчера в шесть вышла в магазин — за молоком и хлебом я её на площадке встретила и попросила и мне пачку молока взять. И вот до сих пор нет! Дверь открыта, сумка дома, телефон тоже!
Искали всем микрорайоном. Больницы обзвонили, в полицию заявили. Нашли через сутки — на автостанции, за двадцать километров от дома.
Сидела на скамейке в легких ботиночках, растерянная.
— Я шла в магазин, — повторяла она. — За хлебом и молоком. А потом… потом заблудилась. Совсем заблудилась…
Сергей привёз её в больницу. Врач — женщина средних лет с усталыми глазами — выслушала историю, осмотрела пациентку.
— Присаживайтесь, — сказала она Сергею. — Поговорить нужно.
Ольга ждала в коридоре. Видела, как муж вышел из кабинета — бледный, постаревший на десять лет.
— Что сказали? — спросила она.
— Старческое слабоумие, — глухо ответил он. — Начальная стадия. Врач говорит, мама потерялась в двух кварталах от дома, где прожила тридцать лет. Не помнила адрес, наши имена путала.
Ольга молчала.
— Доктор спрашивала, замечали ли мы раньше симптомы, — продолжал Сергей. — Забывчивость, странности в поведении…
Он остановился, посмотрел на жену.
— И я вспомнил. Твои слова на дне рождения. Про обследование. Про паспорт в морозилке, про сумку…
— Сергей…
— Нет, выслушай! Врач сказала: если бы мы обратились полгода назад, можно было процесс замедлить. Лекарства есть, процедуры. А теперь поздно.
Голос у него дрожал.
— Ты ведь давно замечала, да? Не просто так предложила обследование?
— С зимы, — тихо ответила Ольга. — Сначала мелочи, потом серьёзнее. Я пыталась сказать…
— А я тебя заткнул. При всех. Сказал, что ты лезешь не в своё дело.
— Ты защищал маму.
— Защищал? — он горько усмехнулся. — Я защищался от тебя. Боялся признать, что ты права, что мама стареет. А ты пыталась помочь.
Ольга смотрела в окно коридора.
— Что теперь будем делать?
— Уход нужен постоянный. Одну оставлять нельзя.
Забрали Анну Петровну домой. Ольга взяла отпуск, организовала режим. Сиделку наняли на дневное время, таблетки расписали по часам.
Свекровь была тихая, покорная — совсем не та гордая женщина, что защищала своё здоровье месяц назад.
Павел с Вероникой приезжали редко.
— Тяжело видеть маму такой, — оправдывались они.
А Сергей мучился.
— Оля, прости меня, — сказал он вечером. — За тот день рождения. За то, что не поверил тебе.
— Я не сержусь, — ответила она спокойно.
— Сердишься. Я вижу — ты изменилась. Стала другой.
— Другой?
— Холоднее. Дальше от меня. Как будто больше не доверяешь.
Ольга отложила книгу, посмотрела на мужа.
— Понимаешь, Сергей, я полгода собиралась с духом. Волновалась, думала, как лучше сказать. И когда решилась — ты встал на сторону мамы, не выслушав.
— Я хотел сохранить ей праздник…
— А надо было думать.
Сергей взял её руку.
— Можем мы это исправить?
Ольга долго молчала.
— Не знаю. Доверие ломается за секунду, а восстанавливается годами. Если восстанавливается.
— Но я же люблю тебя. Всегда любил.
— Знаю. И я тебя люблю. Но любовь и доверие — разные вещи.
Анна Петровна дожила до весны. Тихо ушла во сне, без мучений. Ольга была рядом до конца — ухаживала терпеливо, без упрёков.
На поминках Павел подошёл к невестке:
— Спасибо тебе, Оля. За то, что не бросила маму. После того, как мы… ну, ты помнишь.
— Помню.
— Ты была права. Про обследование. Мы гордецами были.
— Были.
Павел кивнул, отошёл.
А Ольга думала о том, что некоторые слова нельзя взять обратно. Некоторые выборы нельзя переделать.
Сергей заслужил прощение — раскаивался искренне, ухаживал за матерью, помогал.
А что вы думаете о ситуации, когда правда может быть такой болезненной? Как, по вашему мнению, можно было избежать этого трагического поворота событий?
