Андрей сидел в своей машине на парковке у работы и никак не мог заставить себя повернуть ключ зажигания. Домой не хотелось. Уже третий месяц не хотелось, если честно.
Он разглядывал свое отражение в зеркале заднего вида — крупный мужчина с широкими плечами, намечающимся брюшком и проседью на висках. В свои сорок семь он все еще выглядел неплохо, по крайней мере, так говорили окружающие. Правильные черты лица, внимательные карие глаза, легкие морщинки в уголках глаз — следы привычки улыбаться.
«Надо что-то решать», — в который раз подумал он, глядя на темнеющее февральское небо. На работе его ценили — должность начальника производства на мебельной фабрике досталась не просто так. Двадцать пять лет опыта говорили сами за себя. Дома тоже всё было… нормально. Обычно. Как у всех. Именно это «как у всех» и тяготило последние годы всё сильнее.
— Пап, ты сегодня придешь на мой матч? — раздался в голове утренний разговор с сыном.
Артём, высокий, нескладный подросток, сутулясь, стоял у двери в свою комнату. Весь в черном, как и положено в семнадцать, с вечно спутанной челкой и умными глазами, так похожими на глаза матери.
— Прости, сынок, сегодня важная встреча с поставщиками, — соврал Андрей привычно.
На самом деле встреча была назначена на пять часов в кафе неподалеку от работы. С Еленой. Они не виделись уже три недели — она ездила на выставку в Питер, потом он был загружен годовыми отчетами. Общались только сообщениями и редкими звонками.
Телефон на приборной панели мигнул новым сообщением. «Я уже на месте. Столик у окна.» Андрей глубоко вздохнул и завел машину.
Елена была не похожа на типичную разлучницу из сериалов. Среднего роста, стройная, но не худая, с короткой стрижкой русых волос и едва заметным макияжем.
Ей было сорок два, она работала менеджером по продажам в компании-поставщике и была чертовски хороша в своем деле. Когда семь лет назад они случайно разговорились на профессиональной выставке в Москве, Андрей и подумать не мог, во что это выльется.
— Привет, — Елена улыбнулась, и ее зеленые глаза чуть сощурились. — Я уже заказала твой любимый американо.
Эта ее способность помнить мелочи всегда поражала. Марина, его жена, до сих пор могла перепутать, с сахаром он пьет кофе или без. Впрочем, сравнивать их было нечестно.
— Как Питер? — Андрей присел напротив, стараясь не думать о том, что через два часа дома начнется очередной вечер: ужин, новости по телевизору, ленивые разговоры ни о чем.
— Холодно и красиво. Знаешь, я там много думала… — Елена замолчала, подбирая слова. — О нас. Обо всем этом.
Сердце пропустило удар. За семь лет они научились не говорить о главном. О том, что у него семья. О том, что она была замужем, пока три года назад не развелась. О том, что они встречаются урывками по два-три часа, планируя свидания за недели.
— Я устала, Андрей, — она смотрела в окно, на проезжающие машины. — Устала прятаться, придумывать поводы для встреч, вздрагивать от каждого звонка. Мне кажется, нам нужно…
— Подожди, — он накрыл ее руку своей. — Давай не сегодня. Расскажи лучше про выставку.
Елена вздохнула, но спорить не стала. Начала рассказывать про новые поставки, про шведскую фурнитуру, про планы на весенний сезон. Андрей слушал в пол-уха, думая о том, что она права. Что-то нужно было решать.
Домой он приехал привычно поздно. Марина, невысокая женщина с усталым добрым лицом, смотрела сериал в гостиной. Ее темные волосы уже тронула седина, но она не красилась — некогда, да и незачем. Работа медсестрой в поликлинике занимала все силы.
— Артём звонил, — сказала она вместо приветствия. — Они выиграли. Четыре-один.
В голосе слышался упрек, но мягкий, привычный. За двадцать два года брака они научились не ссориться по пустякам. Да и по серьезным поводам тоже.
— Я ему позвоню, — Андрей прошел на кухню, достал из холодильника йогурт.
— Ксюша прислала фотографии из общежития, хочешь посмотреть? — Марина встала в дверях кухни, прислонившись к косяку.
— Потом, — он старался не смотреть ей в глаза. — Устал очень, пойду сразу спать.
Дочь училась в медицинском в соседнем городе, приезжала раз в месяц. Высокая, красивая, она была копией Марины в молодости, только характером пошла в него — такая же упрямая и решительная.
Андрей помнил, как семь лет назад она, тринадцатилетняя, требовала купить ей телефон последней модели. Он тогда только вернулся из той самой командировки в Москву, где познакомился с Еленой, и расщедрился на покупку…
Утро началось как обычно. Артём собирался в школу, гремя чем-то в своей комнате. Марина уже ушла на работу — у нее была ранняя смена. Андрей сидел на кухне, просматривая почту в телефоне, когда сын наконец появился — помятый, с наушником в одном ухе.
— Я сегодня поздно приду, у нас тренировка, — буркнул он, доставая из шкафа печенье.
— Погоди, давай поговорим, — Андрей отложил телефон. — Я вчера пропустил твой матч…
— Забей, пап, — Артём дернул плечом. — Ты вечно занят, я привык.
— Слушай, я знаю, что часто пропускаю важные события…
— Важные? — сын усмехнулся, и в этой усмешке было что-то недетское. — Ты пропустил мой день рождения в прошлом году. И позавчера не пришел на родительское собрание, хотя обещал. Маме пришлось отпрашиваться с работы.
Андрей молчал. Что тут скажешь? Позавчера у него была встреча с Еленой — они планировали поставки на следующий квартал. По крайней мере, официально встреча была об этом.
— Ладно, мне пора, — Артём забросил рюкзак на плечо. — Не парься, я правда привык.
Входная дверь хлопнула. Андрей потер виски. В последнее время каждый разговор с сыном превращался в молчаливый укор. А ведь раньше они были близки — ходили на рыбалку, играли в приставку, болтали обо всем на свете.
Телефон зажужжал — сообщение от Елены: «Встретимся сегодня? Нужно поговорить.» Он смотрел на экран, не решаясь ответить. Вчерашний разговор в кафе не шел из головы. «Устала прятаться» — эти слова звучали как приговор их отношениям.
На работе было шумно и суетно — приехала новая партия товара, что-то напутали с документами. Андрей погрузился в привычную круговерть: звонки, совещания, проверка образцов. Только в обед выдалась минутка проверить сообщения. от Ксюши заставило его нахмуриться:
«Папа, ты обещал помочь с оплатой летней практики. Можешь скинуть деньги до конца недели? И еще… Мам говорит, ты совсем пропал в последнее время. Что происходит?»
Дочь всегда была наблюдательной. В свои двадцать она уже работала на полставки в университетской клинике, умудряясь совмещать учебу с подработкой. Гордая — в него. Только вот проницательность явно от матери унаследовала.
— Здравствуйте, Андрей Сергеевич, — голос Елены в трубке звучал официально. — По поводу вчерашнего разговора… Вы не могли бы подъехать в офис? Есть важные документы на подпись.
Он знал этот тон — так она говорила, когда рядом были коллеги.
— Конечно, буду через час.
Офис компании-поставщика располагался в современном бизнес-центре на другом конце города. Елена ждала его в переговорной — строгий серый костюм, аккуратная укладка, деловой макияж. Только пальцы, нервно теребящие ручку, выдавали волнение.
— Я подала заявление об уходе, — сказала она, как только за ними закрылась дверь. — Перехожу в другую компанию. В Москве.
Андрей опустился на стул. Семь лет. Семь лет они балансировали между работой и чувствами, придумывали поводы для встреч, прятались за деловыми переговорами.
— Когда?
— Через месяц. Я должна была тебе сказать… — она провела рукой по волосам, знакомый жест, от которого у него всегда щемило сердце. — Я больше так не могу, Андрей. Или мы что-то меняем, или заканчиваем эту историю.
Он вернулся домой поздно вечером. В голове гудело от мыслей и выпитого — после разговора с Еленой они зашли в бар неподалеку. В квартире было темно, только из кухни пробивался свет. Марина сидела за столом, просматривая какие-то бумаги.
— Будешь ужинать? — спросила она, не поднимая головы.
— Не хочется.
Марина наконец посмотрела на него — внимательно, изучающе. В свете кухонной лампы особенно заметны стали морщинки вокруг глаз, легкая седина в темных волосах. Но она все равно была красивой — той спокойной, уверенной красотой, которая приходит с возрастом.
— Андрей, нам нужно поговорить.
Он замер в дверях. Эти слова, эта интонация — все было слишком похоже на недавний разговор с Еленой.
— Артём сказал, что видел тебя сегодня в городе. С какой-то женщиной, — Марина говорила тихо, без упрека. — В баре на Ленина.
Сын. Ну конечно. У него же тренировка была в спортзале неподалеку от того бара.
— Это деловая встреча, — слова прозвучали фальшиво даже для него самого.
— Деловая встреча в баре в семь вечера? — Марина грустно улыбнулась. — Знаешь, я давно замечаю… Вернее, давно замечала, но не хотела видеть. Твои задержки на работе, командировки, внезапные встречи. Новые рубашки, которые я не покупала. Два телефона.
— Марин…
— Дай договорить, пожалуйста, — она расправила плечи. — Мы двадцать два года вместе. Я помню, как познакомились — ты помогал мне нести сумки с книгами, я тогда только-только в медучилище поступила. Помню, как делал предложение — на набережной, под дождем, без кольца, потому что все деньги потратил на ресторан. Помню, как радовался, когда Ксюша родилась, как носил ее на руках ночами, чтобы я могла поспать. Как гордился первыми успехами Артёма…
Она замолчала, собираясь с мыслями. Андрей стоял, не двигаясь, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Но последние годы… Мы живем как соседи. Ты всегда где-то далеко — даже когда рядом. Я сначала думала, что это кризис среднего возраста, что пройдет. Потом решила — пусть, главное, что дети не страдают. Но они же всё видят, Андрей. Артём обижается, что ты пропускаешь важные события его жизни. Ксюша спрашивает, почему ты так редко звонишь…
— Я люблю их, ты же знаешь.
— Знаю. Но этого мало, правда? — Марина встала, подошла к окну. — Я не буду устраивать сцен, выяснять отношения. Просто скажи честно — у тебя кто-то есть?
Он мог соврать. Мог все отрицать, придумать очередное объяснение. Но почему-то именно сейчас враньё показалось невозможным.
— Да.
— Давно?
— Семь лет.
Марина кивнула, словно получила подтверждение давним догадкам.
— И что ты собираешься делать?
— Она переезжает в Москву. Через месяц.
— А ты?
Хороший вопрос. Что он собирается делать? Бросить налаженную жизнь, работу, семью? Начать все с нуля в сорок семь лет?
— Я не знаю, — честно ответил Андрей. — Первый раз в жизни совершенно не знаю, что делать.
Марина покачала головой:
— Знаешь, а я почти рада, что мы наконец об этом говорим. Устала делать вид, что все хорошо.
В эту минуту хлопнула входная дверь — вернулся Артём. Он застыл в дверях кухни, переводя взгляд с отца на мать.
— Что у вас тут происходит?
— Ничего, сынок, — начала было Марина, но Артём перебил:
— Хватит меня за маленького держать! Я видел его сегодня, между прочим. С какой-то теткой в баре сидел.
— Артём, — Марина повысила голос. — Не смей так говорить.
— А как мне говорить? — в голосе сына звенела обида. — Я же не слепой. И не глухой. Думаете, я не слышу, как ты по ночам плачешь? Как папа поздно возвращается? Как вы перестали даже разговаривать нормально?
Андрей шагнул к сыну:
— Давай поговорим…
— Не трогай меня! — Артём отшатнулся. — Мне просто противно. Я же перед пацанами тебя защищал. Говорил — у меня батя крутой, просто работает много. А ты… — он не договорил, развернулся и выбежал из кухни.
Хлопнула дверь его комнаты. Марина тяжело опустилась на стул.
— Иди к нему, — сказала она устало. — Хоть раз поговори с сыном по-мужски.
Андрей постучал в комнату Артёма. Никто не ответил, но музыка, гремевшая из-за двери, стала тише.
— Можно войти?
— Дверь не заперта.
Артём сидел на кровати, обложившись учебниками. Делал вид, что занят уроками, но глаза были красные.
— Сын, я должен объяснить…
— Что объяснить? Что ты нашел себе другую? Что маму не любишь? Что тебе на нас плевать?
— Неправда. Я вас очень люблю.
— Да? — Артём захлопнул учебник. — Тогда почему тебя никогда нет рядом? Почему ты пропустил мой выпускной в музыкалке? Почему не приехал, когда я в прошлом году в больнице лежал с сотрясением? Почему…
Он замолчал, часто моргая. Андрей смотрел на сына — когда этот угловатый подросток успел стать таким взрослым? Когда в его глазах появилось это недетское разочарование?
— Я все испортил, да? — тихо спросил Андрей.
— А ты как думаешь? — Артём отвернулся к окну. — Знаешь, Ксюшка вчера звонила. Говорит, может, на лето домой не приедет — практику в Москве нашла. Я ее понимаю. Зачем возвращаться в дом, где все друг другу врут?
В коридоре зазвонил телефон. Андрей машинально достал свой — экран был темным. Значит, звонили на домашний.
— Это Ксюша, — голос Марины из коридора звучал глухо. — Хочет с тобой поговорить.
Он вышел из комнаты сына. Марина протягивала трубку, не глядя на него.
— Пап? — голос дочери звучал встревоженно. — Что у вас там происходит? Артём написал какую-то странную эсэмэску…
— Все хорошо, солнышко.
— Не ври мне, — в голосе Ксюши зазвенели мамины нотки. — Что случилось?
Андрей прошел в спальню, прикрыл дверь. Как объяснить дочери то, что он сам с трудом понимал?
— Ксюш, это сложно…
— Пап, мне двадцать лет. Я уже не маленькая, — в трубке послышался шум общежития, потом звук закрывающейся двери. — Это из-за той женщины, да?
— Откуда ты…?
— Пап, я же проходила практику в регистратуре летом. Видела, как ты с ней разговаривал возле поликлиники. И как она на тебя смотрела… — Ксюша помолчала. — Я тогда маме не сказала. Думала, может, показалось.
— Прости.
— Не мне нужно это говорить, — в голосе дочери звучала горечь. — Знаешь, когда мы с девчонками обсуждаем родителей, я всегда говорила, как горжусь вами с мамой. Что вы столько лет вместе, что поддерживаете друг друга. Что ты научил меня кататься на велосипеде, а мама возилась со мной, когда я готовилась к поступлению… А теперь что? Все это было неправдой?
— Нет, солнышко, правдой. Все было правдой.
— Тогда зачем? — в трубке послышался сдавленный всхлип. — Зачем другая женщина? Что она тебе дала такого, чего нет у мамы?
Андрей сел на край кровати. Перед глазами всплыло лицо Елены — она никогда не требовала от него ничего. Не жаловалась на усталость, не просила помочь по дому, не говорила о бытовых проблемах. С ней было легко — два часа в кафе или ресторане, разговоры обо всем на свете, ощущение свободы…
— Это не то, что ты думаешь, — начал он.
— А что я должна думать? — перебила Ксюша. — Что ты семь лет обманывал маму? Что все эти твои командировки и задержки на работе были враньем? Что…
Она замолчала, переводя дыхание.
— Я приеду в выходные, — наконец сказала она.
— Не нужно бросать учебу…
— Нужно, пап. Очень нужно.
В трубке раздались гудки. Андрей сидел, глядя в темное окно. За стеной слышался приглушенный голос Марины — кажется, она разговаривала по телефону. Наверное, с сестрой — только ей она могла рассказать о таком.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Елены: «Нам надо серьезно поговорить. Завтра в 2, как обычно?»
Он начал печатать ответ, стер, начал снова. Что написать? Что его семья разваливается? Что сын смотрит с презрением, а дочь плачет в трубку? Что жена, все знала, но молчала?
В дверь тихо постучали. Марина заглянула в комнату:
— Я постелила тебе в гостиной.
— Спасибо, — он встал. — Марин, давай поговорим…
— Не сегодня, — она покачала головой. — Сегодня уже слишком много разговоров было.
Диван в гостиной был коротковат для его роста. Андрей лежал, глядя в потолок. Из комнаты Артёма доносилась приглушенная музыка. На кухне Марина гремела посудой — она всегда мыла посуду, когда нервничала, даже если все было чистым.
Завтра в два. Привычное кафе, столик у окна, зеленые глаза Елены. Что он ей скажет? Что готов все бросить и уехать с ней? Или что нужно закончить эти отношения, пока не стало еще больнее всем?
Телефон снова завибрировал. Он думал, это Елена, но на экране высветилось имя Ксюши: «Пап, я тебя люблю. Но я очень зла и разочарована. Прошу, не делай еще больнее маме.»
Утро выдалось промозглым. Андрей почти не спал, встал рано и тихо ушел на работу, стараясь никого не разбудить. В офисе он механически просматривал документы, отвечал на звонки, но мысли были далеко. В два часа он уже сидел в знакомом кафе.
Елена опоздала на пятнадцать минут — непохоже на нее. Вошла торопливо, на щеках румянец, в руках папка с документами — привычное прикрытие их встреч.
— Прости за опоздание, — она присела напротив, расстегивая светлый пиджак. — Собеседование затянулось.
— Собеседование?
— Да, в московском офисе. По видеосвязи, — Елена достала помаду, быстро подкрасила губы, глядя в маленькое зеркальце. — Предлагают хорошую должность, свой отдел. И зарплата в два раза выше.
Андрей смотрел на ее уверенные движения, на изящные руки с аккуратным маникюром, на легкую улыбку. Семь лет она была его отдушиной, глотком свежего воздуха в рутине семейной жизни.
— Лен, моя семья знает.
Она замерла, не донеся чашку до губ:
— Что именно?
— Все. Сын видел нас вчера здесь. Рассказал жене. Дочь, оказывается, тоже догадывалась…
— И что теперь? — она поставила чашку, сложила руки на столе.
— Не знаю. Дома все рушится. Марина перестелила мне постель в гостиной. Артём не разговаривает. Ксюша приезжает в выходные — разбираться в ситуации.
Елена молчала, разглядывая свои ухоженные ногти. Потом подняла глаза:
— Знаешь, я должна тебе кое-что рассказать. Помнишь Игоря из планового отдела?
Андрей нахмурился. Игорь — молодой финансист, лет тридцати пяти, недавно перешел к ним из банка.
— Он сделал мне предложение. Месяц назад.
— Что?
— Да, неожиданно, правда? — Елена невесело усмехнулась. — Сказал, что влюбился с первого взгляда. Что готов ждать, пока я определюсь. Что понимает — у меня сложные отношения…
— И что ты ответила?
— Ничего. Сказала, что подумаю. Но знаешь… — она помолчала. — Он зовет меня замуж. Не просит быть просто любовницей. Не говорит «подожди, пока дети вырастут». Просто любит и хочет быть со мной.
Андрей почувствовал, как к горлу подкатывает горечь:
— То есть, ты уезжаешь в Москву с ним?
— Я пока не дала ответ. Но да, скорее всего. Он получил там хорошую должность и…
— А как же мы? — перебил Андрей. — Семь лет, Лена. Семь лет мы были вместе.
— Были? — она подчеркнула это слово. — Нет, Андрей. Мы не были вместе. Мы встречались урывками по два часа. Праздники ты проводил с семьей. Отпуск — с семьей. Когда я болела — рядом никого не было. Когда получила повышение — отметить было не с кем…
Она достала сигареты:
— Выйдем? Душно здесь.
На улице моросил мелкий дождь. Елена закурила, глубоко затянулась:
— Я ведь правда любила тебя. Все эти годы ждала, верила, что однажды ты решишься. А теперь… — она стряхнула пепел. — Теперь я просто устала ждать.
— Подожди, — Андрей взял ее за плечи. — Я готов уйти из семьи. Прямо сейчас.
Елена мягко высвободилась:
— Не надо, Андрей. Не делай того, о чем потом пожалеешь.
— Я люблю тебя.
— Правда? — она грустно улыбнулась. — Или ты просто привык к нашим встречам? К тому, что я всегда рядом, всегда готова выслушать, поддержать? Со мной не надо решать бытовые проблемы, заботиться о детях, платить кредиты…
Она затушила сигарету:
— Знаешь, я ведь наблюдала за тобой все эти годы. Как ты говоришь о детях — с такой гордостью. О жене — пусть с раздражением иногда, но всегда с заботой. Даже когда жаловался на быт, на однообразие — в голосе было столько… привязанности, что ли.
— Это другое…
— Нет, Андрей, — она покачала головой. — Это и есть любовь. Настоящая, глубокая. А я… я была так… красивой мечтой. Отдушиной. Но мечты не для того, чтобы в них жить.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Ксюши: «Взяла билет на завтра. Приеду в 11:40.»
— Дочка приезжает завтра, — зачем-то сказал он вслух.
— Вот видишь, — Елена поправила шарф. — Иди домой, Андрей. Поговори с женой. С детьми. Они любят тебя, несмотря ни на что.
— А ты?
— А я выхожу замуж за Игоря. Решила прямо сейчас, — она улыбнулась. — Знаешь, он вчера прислал букет в офис. Просто так, без повода. Сказал — увидел цветы и подумал обо мне…
Домой Андрей вернулся поздно. Марина сидела в кухне — похоже, ждала его. На столе стояли две чашки.
— Будешь чай? — спросила она буднично, словно не было вчерашнего разговора.
— Буду.
Они молчали. За окном смеркалось, на кухне стало совсем темно, но свет никто не включал.
— Я все испортил, да? — наконец спросил Андрей.
— Не знаю, — Марина смотрела в окно. — Наверное, мы оба виноваты. Я так погрузилась в работу, в быт… Перестала следить за собой, интересоваться твоими делами…
— Не оправдывай меня.
— Я и не оправдываю. Просто… — она помолчала. — Знаешь, я ведь тоже могла завести роман. Были поклонники, намеки, приглашения. Но я всегда думала — зачем? У меня есть семья, дети, муж, которому я…
Она не договорила, но Андрей понял. Муж, которому она верила.
— Она выходит замуж, — сказал он в темноту. — За другого. Уезжает в Москву.
— И что ты чувствуешь?
— Пустоту. И страх.
— Страх?
— Что я мог потерять все это, — он обвел рукой кухню, где они провели столько вечеров. — Тебя. Детей. Наш дом.
В коридоре послышались шаги — вернулся Артём. Помедлил у кухни, но заходить не стал.
— Ксюша приезжает завтра, — сказала Марина. — Нам всем нужно поговорить. Честно, открыто. Без недомолвок.
Утро началось с телефонного звонка. Ксюша сообщила, что поезд задерживается на полчаса. Артём, не глядя на отца, буркнул, что сам встретит сестру на вокзале. Марина собиралась на работу — у нее была короткая смена до обеда.
— Я договорилась подмениться, — сказала она, застегивая куртку. — К приезду Ксюши буду дома.
Андрей кивнул. Он взял отгул на работе — впервые за долгое время не придумывая предлогов и отговорок.
Без жены и детей квартира казалась непривычно пустой. Андрей бесцельно ходил из комнаты в комнату, разглядывая фотографии на стенах. Вот Ксюша в белом платье на выпускном, сияющая и красивая. Вот Артём с медалью после соревнований — гордый, весь в отца. Их совместное фото с Мариной на море, пять лет назад — она в широкополой шляпе смеется, он обнимает ее за плечи…
В начале второго хлопнула входная дверь. Ксюша влетела в квартиру — похудевшая, бледная, с темными кругами под глазами. За ней шел Артём, неся ее сумку.
— Где мама? — с порога спросила дочь.
— Скоро придет. На работе.
Ксюша кивнула, прошла на кухню. Артём последовал за ней, демонстративно игнорируя отца.
— Будешь есть? — спросил Андрей, стоя в дверях. — Я могу разогреть…
— Не надо, — Ксюша достала из сумки термос. — У нас в общаге отличная столовая.
Это было неправдой — она не раз жаловалась на невкусную еду. Просто не хотела принимать его заботу.
— Как учеба? — попытался он снова.
— Нормально, — она отвернулась к окну. — Пап, давай дождемся маму, хорошо? Не хочу повторять один разговор дважды.
Марина пришла через полчаса. Обняла дочь, погладила по голове:
— Похудела совсем…
— Мам, все хорошо. Просто сессия была сложная.
Они сели за кухонный стол — тот самый, за которым столько лет завтракали вместе по выходным. Артём привалился к подоконнику, скрестив руки на груди.
— Значит так, — Ксюша расправила плечи, став удивительно похожей на мать в молодости. — Я хочу знать правду. Всю правду.
Андрей посмотрел на жену. Марина едва заметно кивнула.
— Семь лет назад… — начал он.
— Стоп, — перебила дочь. — Сначала ответь на один вопрос. Ты любишь маму?
— Ксюш, все сложнее…
— Нет, пап. Это самый простой вопрос в мире. Да или нет?
Андрей посмотрел на Марину — уставшую, без макияжа, в простой домашней одежде. Вспомнил, как она ухаживала за ним, когда он болел. Как гордилась его повышениями на работе. Как поддерживала, когда умерла его мать. Как растила их детей, совмещая работу и дом…
— Да, — сказал он тихо. — Люблю.
— Тогда какого черта? — Артём оттолкнулся от подоконника. — Зачем было крутить роман на стороне?
— Потому что я … — Андрей опустил голову. — Потому что мне казалось — там, в другой жизни, все будет проще, легче, красивее. Без быта, без проблем, без ответственности…
— И что теперь? — Ксюша подалась вперед. — Ты уходишь к ней?
— Нет. Она… она выходит замуж за другого.
В кухне повисла тишина. Потом Артём хмыкнул:
— Вот это поворот.
— Сын — одернула его Марина.
— А что? — он пожал плечами. — Папа семь лет морочил голову всем — и ей, и нам. А она нашла нормального мужика и…
— Артём! — голос Марины стал строже. — Не говори так об отце.
— Ты сможешь простить меня? — внезапно сказал Андрей, глядя жене в глаза.
Марина сидела неподвижно, только пальцы чуть дрогнули на чашке.
— Не знаю, — наконец ответила она. — Мне нужно время подумать. Это не тот вопрос, на который можно ответить сразу.
— Я подожду, сколько нужно.
— Хорошо. Я позвоню.
Прошло две недели. Марина позвонила вечером:
— Приходи завтра. Я все решила.
Он пришел к назначенному времени. Сел на привычное место у кухонного стола.
— Я долго думала, — начала Марина. — И поняла — не смогу простить. Каждый раз буду вспоминать эти семь лет, когда ты жил двойной жизнью. Каждый твой поздний приход, каждую командировку… Я не смогу больше тебе верить. А без веры ничего не построишь заново.
— Я понял тебя. Про квартиру не волнуйся. Она остается тебе и детям. Это даже не обсуждается. Я уже нашел съемное жилье.
— Хорошо, — Марина встала.
В последний момент, уже в дверях, развернулся к Марине:
— Я все испортил. Прости меня.
— Иди, Андрей, — она стояла, прислонившись к стене. — Просто иди.
Он снял квартиру — маленькую однушку в спальном районе. Вечером, раскладывая вещи, понял, что не может так просто отпустить двадцать лет жизни. Набрал номер Марины.
— Можно прийти поговорить?
Она помолчала, потом тихо ответила:
— Приходи завтра. В шесть.
Он пришел к шести точно. Марина впустила его, все такая же спокойная внешне.
— Я совершил ошибку, — начал он, глядя ей в глаза. — Страшную ошибку. Можно… можно все вернуть? Один последний шанс.
— Нет, Андрей, — она покачала головой. — Нельзя.
— Дай мне шанс. Время. Я докажу…
— Понимаешь, — она села за кухонный стол, — дело не в том, что ты полюбил другую. А в том, что семь лет лгал. Каждый день, каждую минуту. Смотрел мне в глаза и врал. Как я могу теперь тебе верить?
— Я больше никогда…
— Я знаю, — она грустно улыбнулась. — Наверное, правда знаю. Но не смогу забыть эти семь лет. Каждый раз, глядя на тебя, буду думать — а сейчас он говорит правду? А что еще я не знаю? Так жить нельзя.
— Марина…
— Нет, — она встала. — Я подумала. Много думала. Я не смогу все это забыть. И простить не смогу. Прости.
Он вышел в промозглый вечер, понимая — это конец. Настоящий, окончательный. Телефон в кармане молчал. В съемной квартире было пусто и холодно. Он остался один — без семьи, без любовницы, без дома. У разбитого корыта своих решений.
