Анна стояла у окна, наблюдая, как сентябрьский дождь смывает последние краски лета с московских улиц. В отражении стекла она видела свою кухню — идеально чистую, пахнущую свежей выпечкой, с аккуратно расставленными чашками на полках. Всё было на своих местах, кроме самой жизни, которая словно выскользнула из рук и рассыпалась на мелкие осколки.
— Мам, а папа опять не придёт на мой концерт? — голос Влада вырвал её из оцепенения.
Анна обернулась. Её десятилетний сын стоял в дверях, сжимая в руках флейту. В его карих глазах — точная копия отцовских — плескалась надежда пополам с привычным разочарованием.
— Я не знаю, солнышко. Папа очень занят на работе.
Слова застревали в горле, как сухие крошки. Она произносила их уже который месяц подряд, и с каждым разом они звучали всё фальшивее. Влад кивнул — слишком взросло для своих лет — и ушёл в комнату. Анна слышала, как он начал разыгрываться, старательно выводя гаммы.
Михаил вернулся поздно, когда сын уже спал. Анна сидела в гостиной с книгой, которую не читала уже полчаса, просто водя глазами по строчкам. Она услышала, как щёлкнул замок, как муж снял ботинки в прихожей, как прошёл на кухню — всё те же звуки, что повторялись девять лет их совместной жизни. Только теперь в них не было тепла возвращения домой.
— Ты не спишь? — Михаил заглянул в гостиную. Высокий, всё ещё красивый, с лёгкой сединой на висках, которая появилась в последний год. Раньше Анна любила проводить по ней пальцами.
— Жду тебя. У Влада завтра концерт в музыкальной школе. В шесть вечера.
— Завтра не смогу. Совещание.
Анна подняла глаза от книги. В полумраке гостиной лицо мужа казалось чужим — резкие тени подчёркивали усталые складки у рта, делали взгляд жёстким.
— Ты обещал ему.
— Я сказал — не смогу, — голос Михаила стал холоднее. — Не начинай, Аня. Я устал.
Он ушёл в спальню, не дожидаясь ответа. Анна осталась сидеть, чувствуя, как тишина квартиры давит на плечи. Где-то за стеной плакал соседский младенец. Она вспомнила, как сама качала маленького Влада ночами, а Михаил сидел рядом, обнимая их обоих. Тогда им казалось, что их любовь способна преодолеть любые трудности.
Телефон завибрировал. Сообщение от Вики: «Подруга, ты как? Может, встретимся завтра за кофе?»
Виктория. Вика. Подруга детства, с которой они потеряли связь после университета и случайно встретились полгода назад в супермаркете. Анна тогда толкала тележку с продуктами, механически складывая в неё привычный набор — молоко, хлеб, овощи для салата, — когда услышала знакомый голос:
— Анька? Не может быть!
Виктория почти не изменилась — те же рыжие кудри, та же заразительная улыбка, только в уголках глаз появились лучики морщинок. Они обнялись прямо между полками с консервами, смеясь и всплёскивая руками. Обменялись номерами, пообещали встретиться.
И встретились. Сначала редко — кофе раз в месяц, потом чаще. Виктория слушала, как Анна рассказывала о своей жизни — о том, как бросила работу учителя литературы ради семьи, как растит Влада, как старается сохранить домашний уют. Слушала и качала головой:
— Ань, а где ты сама во всём этом? Где твои мечты, желания?
Анна не знала, что ответить. Её желания растворились где-то между пелёнками и борщами, между ожиданием мужа с работы и проверкой уроков сына. Она любила свою семью, но иногда, глядя в зеркало, не узнавала женщину, которая смотрела оттуда — усталую, с потухшими глазами.
— Тебе нужно встряхнуться, — говорила Виктория. — Хотя бы на неделю уехать одной. К морю, например. Посмотришь, как муж отреагирует на твоё отсутствие. Может, начнёт ценить.
Идея казалась безумной. Но чем больше Анна думала о ней, тем привлекательнее она становилась. Море. Она не видела моря уже пять лет — с тех пор, как они ездили втроём в Сочи, и Влад впервые научился плавать.
Утром следующего дня Анна приняла решение. Михаил уже ушёл на работу, не попрощавшись. Влад собирался в школу, напевая мелодию, которую разучивал для концерта.
— Влад, — Анна присела рядом с сыном. — Мне нужно уехать на несколько дней. По важным делам.
— А как же мой концерт?
— Я вернусь к концерту, обещаю. А пока ты побудешь с папой. Договорились?
Мальчик кивнул, хотя в глазах мелькнула тревога. Анна обняла его, вдыхая запах детского шампуня и чувствуя, как сжимается сердце. Но отступать было поздно.
Вечером она сообщила Михаилу о своём решении. Он поднял глаза от ноутбука — впервые за весь вечер посмотрел на неё внимательно.
— Куда это ты собралась?
— К морю. Мне нужно побыть одной, подумать.
— Подумать о чём? — в его голосе звучало раздражение. — У тебя ребёнок, дом. Какое море?
— Именно поэтому мне и нужно уехать. Всего на неделю. Влад останется с тобой.
Михаил молчал, сверля её взглядом. Потом пожал плечами:
— Делай что хочешь. Только не жалуйся потом.
Анна уехала через два дня. Виктория провожала её на вокзал, помогла донести чемодан.
— Правильно делаешь, — говорила она, обнимая на прощание. — Иногда нужно отойти на расстояние, чтобы увидеть картину целиком.
В поезде Анна долго смотрела в окно, наблюдая, как проносятся подмосковные леса. Телефон молчал — ни звонка, ни сообщения от Михаила. Только Влад прислал смайлик с сердечком и фразу: «Мам, я тебя люблю».
Анапа встретила её солёным ветром и криками чаек. Анна сняла небольшую комнату в частном секторе у моря. Первые дни она просто гуляла по берегу, собирала ракушки, читала книги, которые давно откладывала. Вечерами звонила Владу — мальчик рассказывал о школе, о том, что папа заказывает пиццу на ужин и разрешает ложиться спать позже обычного.
— А папа не спрашивает обо мне? — осторожно интересовалась Анна.
— Нет. Он вообще мало дома. Вчера тётя Вика приходила, они о чём-то разговаривали на кухне.
Сердце кольнуло тревогой. Виктория? Зачем она приходила к ним домой?
— Что же, хорошо, что папа не один, — Анна старалась, чтобы голос звучал спокойно.
На пятый день отдыха тревога усилилась. Влад при разговоре казался грустным, сказал, что папа опять не сможет прийти на концерт — у него важная встреча. Анна решила вернуться раньше. Что-то было не так, она чувствовала это нутром, как животное чувствует приближение бури.
Она взяла билеты на ближайший поезд. Всю дорогу до Москвы в голове крутились тревожные мысли. Почему Виктория приходила к ним? Почему Михаил не звонит, не пишет? Неужели ему всё равно, где она и что с ней?
Анна приехала вечером, когда город уже зажигал огни. Такси довезло её до дома — знакомый двор, знакомый подъезд. Она поднялась на лифте, достала ключи. В квартире горел свет, из кухни доносились голоса. Анна замерла в прихожей, прислушиваясь.
Смех. Негромкий, интимный смех Виктории и низкий голос Михаила. Звон бокалов.
Анна беззвучно сняла туфли и прошла к кухне. В дверном проёме остановилась, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Михаил и Виктория сидели за столом с бокалами вина. Виктория положила руку на его ладонь, наклонилась ближе, что-то шепча. Михаил улыбался — так, как давно не улыбался Анне. В этой сцене было столько интимности, столько невысказанной близости, что не нужно было никаких доказательств.
— Не помешала? — голос Анны прозвучал спокойно, хотя внутри всё рушилось.
Они вздрогнули, обернулись. На лице Виктории мелькнул испуг, быстро сменившийся деланным удивлением. Михаил побледнел, отдёрнул руку.
— Аня? Ты же… Ты должна была вернуться через два дня…
— Планы изменились. — Анна вошла в кухню, огляделась. На столе стояла открытая бутылка вина — дорогого, которое они берегли для особых случаев. — Вижу, вы тут не скучали.
— Это не то, что ты думаешь, — начала Виктория, но Анна подняла руку, останавливая её.
— Не надо. Просто не надо. Сколько это продолжается?
Молчание. Михаил опустил глаза, Виктория закусила губу.
— Два месяца, — наконец выдавил Михаил. — Аня, я… Мы не хотели, чтобы так получилось.
— Два месяца, — повторила Анна. В голове проносились воспоминания — как Виктория советовала ей уехать, как сочувственно слушала жалобы на мужа, как обнимала на прощание. — И ты, Вика, всё это время… Боже, какая же я дура.
— Аня, давай поговорим спокойно, — Виктория попыталась встать, но Анна отступила.
— Вон. Оба. Вон из моего дома.
— Это и мой дом тоже, — огрызнулся Михаил, в его голосе появилась привычная холодность.
— Был. Убирайтесь, пока я не сделала чего-то, о чём пожалею.
Она развернулась и ушла в спальню, заперла дверь. Слышала, как они собираются, перешёптываются в прихожей. Хлопнула входная дверь. Только тогда Анна позволила себе упасть на кровать и зарыдать — беззвучно, чтобы не разбудить Влада, который спал в соседней комнате.
Предательство жгло изнутри. Не просто измена мужа — это было больно, но с этим можно было справиться. Предательство подруги, которой она доверяла, которая подтолкнула её к этой поездке, зная, что получит возможность остаться с Михаилом наедине. Двойной удар в спину.
Анна плакала, пока не опустошилась. Потом встала, умылась холодной водой, посмотрела на себя в зеркало. Глаза опухли, но в них появилась решимость. Хватит. Хватит жалеть себя, хватит цепляться за то, что уже умерло.
Утром она разбудила Влада пораньше, приготовила его любимые блинчики.
— Мам, ты вернулась! — мальчик обнял её, прижался всем телом. — Я так скучал!
— И я скучала, солнышко. Слушай, нам нужно поговорить. Мы с папой… мы будем жить отдельно.
Влад замер, отстранился. В его глазах появился страх.
— Вы разводитесь?
— Да. Но это не значит, что папа перестанет тебя любить. Просто мы с ним больше не можем жить вместе.
— Это из-за тёти Вики?
Анна вздрогнула. Дети всегда знают больше, чем мы думаем.
— Отчасти. Но дело не только в ней. Иногда взрослые люди понимают, что им лучше расстаться.
— А где мы будем жить?
— Найдём новую квартиру. Ты поможешь мне её выбрать?
Влад кивнул, прижался к ней снова. Анна гладила его по голове, чувствуя, как решимость крепнет. Ради сына она должна быть сильной.
Развод прошёл быстро — Михаил не сопротивлялся. Они разделили имущество, Анна получила свою долю от продажи квартиры. Сняла двухкомнатную квартиру поближе к музыкальной школе Влада, вернулась к преподаванию — нашла место в частной школе с хорошей зарплатой.
Михаил пытался наладить отношения — звонил, писал, приходил к новой квартире. Говорил, что с Викторией всё кончено, что он понял свою ошибку, просил дать ещё один шанс.
— Я могу тебя простить, — сказала Анна при одной из встреч. Они сидели в кафе, обсуждая график встреч с сыном. — Но вернуться — нет. Ты убил что-то важное. Доверие, уважение. Без этого семьи не построишь.
— Аня, но мы же столько лет вместе…
— Были. Девять лет. И последний год ты отдалялся, становился чужим. А потом выбрал мою подругу. Знаешь, что самое страшное? Я даже не удивилась. Где-то внутри я уже знала, что наш брак мёртв.
Михаил молчал, вертел в руках кофейную ложечку.
— А Влад? Ему нужен отец.
— Никто не мешает тебе быть отцом. Приходи, забирай его на выходные, ходи на концерты. Только не обещай, если не сможешь выполнить.
С Викторией Анна больше не разговаривала. Та пыталась звонить, писать сообщения с извинениями и объяснениями, но Анна удалила её номер и заблокировала в соцсетях. Некоторые предательства не заслуживают прощения.
Прошёл год. Анна стояла в актовом зале музыкальной школы, снимая на телефон выступление Влада. Он играл сольную партию — уверенно, красиво. В зале был и Михаил — пришёл, как обещал. Они кивнули друг другу, но сидели отдельно.
После концерта Влад подбежал к матери, сияя от счастья:
— Мам, у меня получилось! Я не сбился ни разу!
— Ты был великолепен, — Анна обняла сына, чувствуя, как тепло разливается в груди.
Михаил подошёл, похвалил Влада, предложил отметить успех в кафе. Влад посмотрел на мать — спрашивал разрешения.
— Конечно, иди. Повеселитесь.
Она смотрела, как они уходят — отец и сын, такие похожие. Боль от предательства никуда не делась, просто стала тише, спряталась глубоко внутри. Но вместе с болью пришло и другое — свобода, лёгкость, ощущение новой жизни.
Анна вышла из школы, вдохнула свежий весенний воздух. В сумке зазвонил телефон — коллега приглашала на выставку современного искусства. Почему бы и нет? У неё теперь была своя жизнь — не идеальная, с шрамами и трещинами, но настоящая.
Дома её ждали тетради учеников, которые нужно было проверить. На кухне стоял букет тюльпанов — она купила их себе сама, просто потому что захотелось. В соседней комнате Влад разучивал новую мелодию, изредка сбиваясь и начиная сначала.
Анна заварила чай, села за стол с тетрадями. В окно било солнце, на подоконнике грелся соседский кот. Обычный вечер обычной жизни. Только теперь Анна знала цену этой обычности — она была выстрадана, отвоёвана у боли и отчаяния.
Телефон снова зазвонил. Незнакомый номер. Анна нажала отбой. Кто бы это ни был, она разберётся с этим завтра. Сегодня у неё были тетради, чай и музыка сына за стенкой. Сегодня у неё была её жизнь — несовершенная, но своя.
И этого было достаточно.
