Светлана точно знала: он не читает. Он просто держит газету в руках, словно защитный щит. От её взгляда. От неминуемого разговора. От того, что пришло время, наконец, объясниться.
— Леонид, — начала она тихо, стараясь говорить спокойно.
Он даже не поднял глаз от своего чтива. Это уже было похоже на абсолютное неуважение. Двадцать лет вместе, а он прячется от неё за печатным изданием.
— Лёня, посмотри же на меня.
Леонид неохотно опустил газету на стол. Лицо у него было измождённое, усталое.
— Где ты пропадаешь в последнее время по вечерам?
И тут он мгновенно выпрямился. Резко. Плечи напряглись, как струна.
— А что случилось?
— Да ничего особенного. Просто раньше ты всегда возвращался к семи часам. А теперь приходишь в десять. Или в одиннадцать. Позавчера вообще появился в час ночи. Я к тому времени уже спала.
Леонид встал из-за стола. Прошёлся к окну и обратно. Походка нервная, словно его допрашивают.
— У меня накопились дела.
— Какие именно дела, Лёня?
— Дела! — Он резко обернулся к ней. — Мужские дела! Я тебе не обязан каждый свой шаг объяснять!
Светлана почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Совсем тихо, но окончательно.
— Не обязан?
— Нет, не обязан.
И он ушёл. Хлопнул входной дверью так громко, что залаяла соседская собака.
Светлана сидела и смотрела на недоеденный ужин, и думала: «Почти двадцать лет брака. И он мне — не обязан?»
Примерно в десять вечера она начала звонить. Мобильный телефон мужа не отвечал. Дома была звенящая тишина. Телевизор работал, но она сидела на диване и напряжённо слушала — не скрипнет ли замок? Не вернётся ли?
Он не вернулся.
Утром его тоже не было. Постель осталась нетронутой. Зубная щётка, правда, была на месте — значит, он не планировал уезжать надолго. Или планировал, но забыл о ней? А теперь что — покупает новую? Или у той женщины есть запасная?
День тянулся невероятно медленно, словно резиновый. Светлана позвонила на работу Леонида.
— А Леонид Павлович в отпуске, — сказала ей секретарь. — С этого понедельника. Вы что, не знали?
Не знала. Муж взял отпуск и даже не счёл нужным предупредить жену.
Она принялась обзванивать больницы Ивано-Франковска. Дрожащими руками набирала номера:
— Здравствуйте. Случайно не поступал мужчина? Сорок пять лет, среднего роста, тёмные волосы, только седина на висках.
— А фамилия его?
— Рыбаков. Леонид Павлович.
— Сейчас проверим… Нет, такого не поступало.
Следующая больница. И ещё одна. И ещё.
К вечеру голос её охрип. В голове стучало одно: «Где же он?»
А ночью стало ещё хуже. Она лежала и вслушивалась в каждый звук. Лифт едет — может, это он? Дверь хлопнула — а вдруг? Шаги в подъезде замерли — или ей это просто почудилось?
И самое страшное: а что, если он никогда не вернётся? Что, если это не просто ссора, а настоящий конец? Финал их долгой истории?
А теперь самое интересное: на второй день Светлана поняла, что самое ужасное — не то, где он. А то, что она понятия не имеет, кто он такой. Этот человек, с которым она прожила два десятка лет.
Она позвонила дочери. Кристине, которая уже год жила у бабушки — поступила в институт в другом городе.
— Мам, что-то случилось? — Кристина сразу же уловила тревогу в её голосе.
— Кристина, твой папа исчез.
Пауза. Длинная, очень неуютная.
— Мам, а ты удивлена?
— Что?!
— Ну вы же практически не разговариваете. Он постоянно где-то пропадает, а ты вечно недовольная. Даже я это вижу, когда приезжаю на выходные.
Светлана почувствовала, как щёки горят от стыда.
— Кристина, мы нормальная семья.
— Мам, послушай меня. Может, хватит уже? Может, действительно пора что-то в жизни менять? Ты ведь всё время терпишь и терпишь. Сколько ещё можно?
Эти слова восемнадцатилетней дочери ударили больнее, чем само исчезновение мужа.
Когда это произошло? Когда они превратились просто в соседей по одной квартире?
Вечером пришла Ольга, лучшая подруга. Принесла вино и плитку дорогого шоколада.
— Света, а ты в полицию заявление подала?
— Не могу.
— Почему?
— А если он просто решил уйти? Если это его осознанный выбор? Я буду выглядеть полной дурой — муж бросил, а она в полиции скандал поднимает.
Ольга покачала головой.
— Света, ты себя слышишь? «Буду выглядеть дурой». Перед кем? Ты его законная жена! У тебя есть полное право знать, где твой муж!
— У меня есть право, а у него нет обязанности. Он же сам сказал — не обязан отчитываться.
— Господи, — Ольга отпила вина прямо из горла бутылки. — Свет, а что, если он попал в аварию? Лежит где-то без сознания? А ты тут свою гордость лелеешь.
Эта мысль наконец заставила её действовать. Светлана всё же поехала в отделение полиции.
Дежурный — мужчина лет пятидесяти с очень усталыми глазами — выслушал её и тяжело вздохнул.
— Гражданка, у вас есть какие-то основания полагать, что в отношении вашего супруга было совершено преступление?
— Нет, то есть… я не знаю.
— Он совершеннолетний? Дееспособный? Не состоит на учёте у психиатра?
— Конечно, нет.
— Тогда он имеет полное право находиться там, где ему угодно. Даже без уведомления своей супруги.
Светлана вышла из отделения с ощущением, будто её окунули в ледяную воду. Значит, вот как — муж может просто исчезнуть, и это считается нормальным. Её переживания никого не волнуют. Закон на стороне того, кто ушёл, а не того, кто остался ждать.
Дома она включила телевизор. Шла какая-то сентиментальная мелодрама про измену. Муж уходит к молодой любовнице, жена страдает, потом борется за семью, в финале они мирятся.
Но это же кино. А в реальной жизни что делать? Как бороться за того, кто сам не желает, чтобы за него боролись?
И тут Светлана осознала: он ведь мог просто позвонить. Мог отправить короткое СМС — «жив, здоров, скоро буду». Всего пять секунд времени. Но он этого не сделал. Потому что ей не обязан.
А теперь самое удивительное: она впервые за двадцать лет начала думать не о том, где он, а о том, что будет с ней, если он не вернётся.
И что поразительно — в квартире стало тише. Не физически, а как-то спокойнее внутренне. Не было этого постоянного напряжения, этого ощущения, что она должна угадывать его настроение, подстраиваться, не сказать чего-то лишнего.
Светлана стояла у окна и смотрела на двор, где беззаботно играли дети.
И тогда к ней пришла мысль: а что, если это не конец? Что, если это, наоборот, начало?
Что, если за этими тремя днями страха, боли и унижения скрывается нечто совершенно иное? Возможность стать наконец собой, а не просто женой, которая вечно чего-то боится?
У вас когда-нибудь случалось такое — когда самое страшное событие вдруг оборачивается шансом? Когда внезапно понимаешь: то, что казалось катастрофой, на самом деле может стать долгожданным освобождением?
Но пока она только стояла у окна и размышляла об этом. А в кармане лежал телефон, который всё так же не звонил.
Леонид вернулся в половине двенадцатого вечера.
Светлана сидела на кухне и перебирала старые фотографии. Не из сентиментальности — просто пыталась понять, когда же всё пошло не так. Когда они перестали быть семьёй?
Звук ключа в замке заставил её вздрогнуть. Сердце упало куда-то в желудок.
Он вошёл тихо. Поставил сумку в прихожей, снял куртку. Делал всё медленно, словно репетировал каждый свой шаг.
— Привет, — сказал он и прошёл на кухню.
Светлана подняла глаза. Леонид выглядел отдохнувшим. Это было первое, что бросилось в глаза. Не измождённым, не виноватым — именно отдохнувшим.
— Где ты был?
Он сел напротив, потянулся к чайнику.
— У Алексея. Помнишь Алексея Немова? Мы с ним в Политехническом вместе учились.
— Три дня у Алексея?
— Ну да. У него огромные проблемы начались. Жена подала на развод, дети остались с ней. Он очень сильно пьёт. Я не мог оставить его одного в таком состоянии.
Светлана смотрела на мужа и чувствовала, как внутри всё сжимается. Не от облегчения — от обжигающей ярости.
— То есть ты три дня помогал другу?
— Да.
— И ты не мог позвонить? Написать хотя бы одно СМС?
Леонид пожал плечами.
— А что писать? Ситуация там была сложная, я не знал, сколько времени это займёт.
— Лёня, — Светлана положила ладони на стол, чтобы они не дрожали. — Я думала, что ты попал в аварию. Я обзванивала все больницы.
— Зря ты переживала.
— Зря?!
Он посмотрел на неё с искренним, почти детским удивлением.
— Ну да. Я же взрослый, дееспособный человек. Могу о себе сам позаботиться.
— А я что — не имею права знать, где находится мой муж?
И тут что-то в его лице резко изменилось. Челюсти сжались, глаза стали холодными.
— Света, мы это уже обсуждали. Я тебе не обязан отчитываться в каждом своём шаге.
Вот тут Светлана поняла: всё. Конец. То, что она называла долгим терпением, что считала женской мудростью, что оправдывала своей любовью — кончилось.
— Не обязан, — повторила она тихо.
— Ну да. У меня есть своя жизнь. Свои дела, свои друзья.
— Своя жизнь.
— Именно.
Светлана встала. Прошлась к окну и обратно. Снова села.
— Лёня, а я в твоей жизни кто?
Он замешкался. Он явно не ожидал такого прямого вопроса.
— Как это — кто? Жена, конечно.
— Жена — это человек, которому не звонят три дня? Жена — это человек, который не имеет права знать, где её муж? Жена — это человек, перед которым ты не обязан отчитываться?
— Света, ну что ты так остро реагируешь? У тебя тоже есть подруги, ты с ними встречаешься.
— И я всегда говорю тебе, куда я иду! Всегда! — она повысила голос впервые за много лет. — Я иду в магазин — говорю. К Оле в гости — говорю. К врачу — говорю! Потому что так поступают люди, которые элементарно друг друга уважают!
— Ты начала кричать, — спокойно заметил Леонид.
— Да, кричу! И знаешь что? Буду кричать! Потому что три дня я сидела и думала — может, ты мёртвый где-то лежишь! А ты в это время у друга отдыхал от семьи!
— От семьи я не отдыхал.
— Отдыхал! — Светлана встала и упёрла руки в стол. — Ты отдыхал от меня!
Виктор тоже поднялся. Лицо его выражало недовольство.
— Света, прекрати истерику. Я же тебе объяснил — друг оказался в беде.
— А семья не в беде? А жена, которая три дня не спала, думая, что с тобой что-то ужасное случилось, не в беде?!
— Ну, могла бы просто догадаться, что со мной всё в порядке.
И тут произошло что-то странное. Светлана внезапно перестала кричать. Голос её стал тихим, но настолько холодным, что Леонид невольно отступил на шаг.
— Знаешь, что я поняла за эти три дня?
Он молчал.
— Я поняла, что ты исчез не из-за друга. Ты исчез, потому что точно знал — я буду сидеть дома, ждать, переживать, но скандал закатывать не буду. Потому что я — удобная жена.
— Это не соответствует действительности.
— Соответствует, Лёня. Именно так. Ты знал, что можешь творить всё, что угодно, а я всё стерплю. И я бы стерпела, если бы не одно «но».
Светлана подошла к нему вплотную. Смотрела в глаза, не моргая.
— За эти три дня я поняла: мне без тебя лучше. Спокойнее. Я не сижу, прикованная к телефону, не гадаю, в каком ты настроении вернёшься. Не подстраиваюсь под твой расписание.
— Света, что ты такое говоришь.
— Я говорю правду. Я двадцать лет была женой, которая боится. Боится лишний раз спросить, боится показаться надоедливой, боится тебя потерять. А знаешь что?
Она сделала паузу. В кухне стояла абсолютная тишина.
— Я больше не боюсь тебя потерять. Потому что осознала: тебя, как мужа, уже нет. Того мужчины, за которого я выходила замуж, уже давно нет. Есть просто человек, который приходит домой поесть и поспать.
Леонид стоял и молчал. По его лицу было ясно — он совершенно не ожидал такого поворота событий.
— Света, ты что, хочешь развода?
Впервые за весь этот разговор в его голосе прозвучала явная неуверенность.
— Я хочу быть женой, а не домработницей. И если ты не готов быть мужем — тогда да, я хочу развода.
Леонид стоял посреди кухни и растерянно моргал. Будто кто-то включил яркий свет после долгого пребывания в темноте.
— Света, я не думал, что ты так это воспримешь.
— А как я должна была это воспринять? — голос у неё был спокойный, но очень твёрдый. — Как подарок судьбы?
Он сел на стул. Тяжело, словно старик.
— Я правда помогал другу.
— Лёня, дело не в друге. Дело в том, что ты даже не подумал мне позвонить. Даже в голову не пришло, что я переживаю.
Пауза. Долгая, некомфортная.
— Не пришло, — признался он тихо.
Светлана почувствовала, как что-то окончательно встаёт на свои места. Вот она. Наконец-то честность.
— То есть ты сознательно решил меня не предупреждать, потому что знал — я стерплю?
— Не всё так просто.
— Очень просто, Лёня. Ты решил, что твой комфорт важнее моих переживаний.
Он поднял голову. Впервые за весь разговор посмотрел ей в глаза честно.
— Наверное, да. Наверное, это так.
И это его признание почему-то не расстроило Светлану. Наоборот — стало намного легче. Наконец-то правда была сказана.
— Хорошо, — сказала она. — Тогда давай говорить дальше максимально честно. Ты хочешь, чтобы наш брак продолжался?
Леонид задумался. Думал очень долго. Светлана ждала.
— Знаешь что, Лёня? Поедем к семейному психологу.
— К психологу? — он был удивлён.
— Да. Если мы оба действительно хотим сохранить нашу семью — давай учиться делать это правильно. Не как раньше — ты делаешь, что хочешь, а я просто терплю.
Леонид сидел и молчал. Светлана видела — он думает. Взвешивает все за и против.
— А если я не готов к психологу?
— Тогда готовься к разводу, — сказала она без малейшей злости. Просто констатировала факт.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Лёня, мне сорок два года. Я не хочу провести остаток своей жизни в ожидании твоих звонков. Либо мы начинаем строить нормальные отношения, либо расходимся. Третьего пути нет.
Он встал. Прошёлся по кухне туда-сюда.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Мы попробуем. С психологом попробуем.
И тут произошло что-то неожиданное — Светлана расплакалась. Не от радости или облегчения. От дикой усталости.
— Света, — Леонид подошёл, неуверенно коснулся её плеча. — Всё обязательно будет хорошо.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Но теперь у нас есть шанс узнать.
Через месяц они начали ходить к семейному терапевту. Леонид ворчал, стеснялся, но приходил. Светлана видела — ему тяжело перестраиваться. Он привык жить как вольный холостяк, а теперь приходилось учиться быть мужем заново.
Но он старался. И это было самое главное.
А Светлана поняла: она больше не та женщина, которая боится остаться в одиночестве. Теперь она женщина, которая знает себе цену. И это меняло абсолютно всё.
Даже если их брак не выдержит — она справится. А если выдержит, то жить они будут по совершенно другим правилам.
А как вы считаете, дорогие, в этой ситуации Светлана должна была начать разговор с требования или сразу с ультиматума, как в конце? И что, по-вашему, было самым страшным в исчезновении Леонида — измена, ложь или его полное безразличие к её переживаниям?
