— А я говорю, возьми синий, этот бежевый какой-то… скучный, — Валентина Петровна поправила очки в толстой оправе, вися над плечом дочери, пока та листала каталог мебели в своем телефоне.
— Мама, мы же договорились, что бежевый лучше впишется, у нас вся гостиная в нейтральных тонах, — Марина вздохнула, незаметно для матери переводя взгляд на мужа.
Алексей сидел в углу комнаты, уткнувшись в газету, но на самом деле не читая — по напряженным желвакам и сведенным бровям было видно, что он отчаянно пытается не вмешиваться в очередной спор тещи и жены.
— Лёш, а ты что молчишь, как воды в рот набрал? — теща повернулась к зятю, поправляя ярко-фиолетовый шарф, который носила даже дома, утверждая, что «королевский цвет поднимает настроение». — Тебе какой диван больше нравится?
— Валентина Петровна, мне нравится, когда на ремонт крыши деньги есть, — негромко произнес Алексей, не поднимая глаз от газеты. — А диван еще пару лет поживет.
— Ой, да что та крыша! Она второй год течет, да и то — не течет, а капает — и ничего, не размыло вас. А люди придут, посмотрят — на чем вы сидите? На диване с продавленным местом посередине? — теща указала на него пухлыми руками с кольцами на каждом пальце.
Такие разговоры происходили практически каждый вечер с тех пор, как Валентина Петровна начала гостить у них все чаще и чаще. После того как не стало ее супруга, она почти переселилась к дочери, приезжая из своего городка на две-три недели каждый месяц. Сначала все были только рады — она помогала с детьми, готовила, пока Марина и Алексей на работе. Но постепенно атмосфера в доме накалялась.
Дом Соколовых стоял на окраине города, небольшой, но уютный. Добротный забор, палисадник, беседка во дворе — все сделано руками Алексея, который, вопреки язвительным намекам тещи, был мастеровитым. Просто заводская зарплата редко позволяла разгуляться. Седьмой год они выплачивали ипотеку, но Алексей гордился — они с Мариной все делали сами, без помощи родителей.
Марина преподавала русский и литературу в школе, воспитывала двоих детей, вела хозяйство, и, как говорил Алексей соседям, «держала три кита их семьи — дом, очаг и его, бал.беса».
Она была похожа на мать — те же карие выразительные глаза, та же манера говорить, немного растягивая слова. Но если Марина была как ласковое майское солнце, то Валентина Петровна — как полуденное июльское, от которого хочется спрятаться в тень.
— Леш, давай просто послушаем, что мама хочет сказать, — Марина примирительно положила руку на плечо мужа.
— Да что я такого сказала? — теща одернула свой домашний костюм василькового цвета. — Я просто забочусь о вас. Вы молодые, не понимаете, как важно принимать гостей достойно. А что, если директор школы к вам заедет?
— Зачем ему к нам заезжать? — Алексей отложил газету. — Чтобы на нашу текущую крышу посмотреть? Валентина Петровна, у нас с Мариной план. Сначала крыша, потом котел новый, потом уже диваны.
— План, план… — теща покачала головой так, что декоративные серьги-подвески зазвенели. — Всю жизнь на потом откладываете. Мой Петр Иванович, царство ему… — она осеклась, вспомнив, что Алексей не любил таких выражений. — В общем, мы никогда не откладывали жизнь на потом. Если хотели диван — покупали диван.
— При другой экономической ситуации, — процедил Алексей, но тут же осекся, увидев предупреждающий взгляд жены.
В комнату заглянула Лизочка, их десятилетняя дочь, копия Марины, только с веснушками, как у отца.
— Пап, поможешь с задачей? — она теребила кончик косички.
— Давай позже, золотко, — вздохнул Алексей. — Сейчас взрослые разговаривают.
— Лизонька, иди ко мне, — оживилась Валентина Петровна. — Бабушка поможет. Знаешь, я тоже когда-то математику преподавала.
Это была любимая тема Валентины Петровны. Тридцать лет педагогического стажа в сельской школе, и, судя по ее рассказам, не было в мире лучшего учителя. Особенно это задевало Алексея, потому что в каждом таком рассказе мелькал не-очень-тонкий намек: «Вот если бы ты, зятек, послушал таких, как я, может, и не работал бы обычным инженером на заводе, а был бы сейчас главным где-нибудь»….
Суббота выдалась необычно жаркой для середины мая. Алексей с раннего утра чинил ворота, которые перекосило после зимы. Во дворе появился его старый друг Степан — невысокий круглолицый мужчина с вечной тенью щетины и смешинками в глазах.
— Здорово, Лёха! Возишься? — Степан поставил на землю ящик с инструментами. — Давай помогу, вдвоем быстрее.
Они работали молча около часа, когда калитка распахнулась, и Марина крикнула:
— Лёш! Мы с мамой в торговый центр, потом на рынок. Покажу ей тот новый павильон с текстилем.
— Угу, — буркнул Алексей, не оборачиваясь.
— Дети с Викой гуляют, обещали к обеду, — добавила Марина. — Деньги на телефоне, если что заказать захотите.
Валентина Петровна махнула рукой из-за спины дочери, не глядя на зятя:
— И не надрывайся так, Алексей. Давление-то скачет у тебя, а все железки таскаешь.
Когда они ушли, мужчины закончили с воротами и устроились в беседке. Степан достал две бутылки минералки из рюкзака.
— Нет, ну ты видел? — Алексей сделал большой глоток. — «Давление скачет»! Она меня со своим Петром Ивановичем перепутала. У него давление скакало. А моя проблема — это теща, от которой давление подскакивает с каждым днем.
— Давно она у вас? — спросил Степан, вытирая руки ветошью.
— С конца марта почти безвылазно, — вздохнул Алексей. — Только на неделю домой ездила, вещи перебрать. А так считай, переселилась. И ладно бы просто жила, так ведь каждый шаг комментирует. И Марину накручивает — то диван им новый подавай, то шторы меняй, то еще что-нибудь. А где я деньги возьму? У нас крыша уже третий год течет, я заплатки ставлю, как швея, ей богу. В том году думал, сделаю, а потом эта история с машиной, пришлось ремонтировать. В этом думал — крыша наконец-то. Но нет, видите ли, диван нужен!
Степан сочувственно кивал, и Алексея понесло:
— И ведь не поймет, что деньги не из воздуха берутся. Сама всю жизнь в школе отработала, должна понимать. Но нет ведь, мы упорно не хотим корону с головы не снять. «Я учитель с большой буквы была» и все в этом духе. Марина из-за нее меняется, веришь? Вчера говорит — может, и правда, с диваном сначала? Крыша, мол, еще постоит…
— Тяжелый случай, — пробормотал Степан.
— Я понимаю, что у нее горе, — Алексей понизил голос. — Петр Иванович хороший мужик был, я сам скучаю. Но мы не работаем круглосуточно, чтобы обустраивать ей тут подиум для демонстрации нарядов… Ты видел ее гардероб? В комнате дочери шкаф ломится! И эти побрякушки, вечно звенит вся, как новогодняя елка.
Он замолчал, тяжело вздохнув.
— Мы не можем постоянно жить с тещей под боком. Марина говорит — мама одинокая, ей тяжело. Но я вообще не понимаю, зачем ей пустая квартира, если она постоянно у нас? Продала бы, переехала бы сюда, тогда хоть финансово нам помогала. А так ни туда, ни сюда… В гостях хорошо, но не месяцами же!
— Зря ты так, — раздался женский голос от угла дома.
Алексей вздрогнул и обернулся. В нескольких метрах от беседки стояла Валентина Петровна, сжимая в руках яркий шарф, который, видимо, забыла дома. Ее лицо побледнело, губы дрожали.
— Валентина Петровна, вы… — начал Алексей, подскакивая с места.
— Я слышала, что ты про меня говоришь, зятек, — ее голос был тихим, но отчетливым. — Больше в своем доме ты меня не увидишь.
Она повернулась и быстрым шагом направилась к дому. Алексей рванул за ней:
— Валентина Петровна, постойте, я не то имел в виду…
Но теща захлопнула за собой дверь. Через пятнадцать минут она вышла с чемоданом, молча прошла мимо опешившего Алексея и Степана, который не знал, куда деваться, и вызвала такси через приложение.
— Валентина Петровна, давайте поговорим, — Алексей пытался загладить ситуацию. — Я просто устал, наговорил лишнего…
— Достаточно, — она подняла руку в останавливающем жесте. — Я все поняла. Не беспокойся, я не стану портить твою счастливую жизнь без «тещи под боком».
Такси приехало до неприличия быстро. Валентина Петровна не оглядываясь села в машину и уехала. Алексей так и остался стоять посреди двора, лихорадочно соображая, что сказать Марине.
— Ты что сделал?! — Марина смотрела на мужа потемневшими от гнева глазами. — Ты выгнал мою маму?
— Я не выгонял! — Алексей пытался объясниться уже третий час. — Она сама услышала…
— То, что ты говорил о ней! — Марина швырнула на диван пакеты с покупками. — Какое право ты имел так о ней отзываться? «Подиум для демонстрации нарядов»? Серьезно, Леша?
— Я просто выпустил пар, — Алексей опустился на стул. — Стёпе, другу. Не ей же я это в лицо сказал!
— О да, очень по-мужски! — Марина скрестила руки в замок. — За спиной обсуждать пожилую женщину, мою маму, которая год назад потеряла отца и осталась совсем одна!
— Я понимаю, — Алексей потер лицо руками. — Я был неправ. Но и ты пойми — она вмешивается во все. В воспитание детей, в наши с тобой отношения, в финансы. Мы не можем перекроить свою жизнь только потому, что ей одиноко.
— Она не просто «какая-то пожилая женщина»! — в глазах Марины блеснули слезы. — Это моя мама. И я не оставлю ее одну, понимаешь?
— Я и не прошу оставлять ее одну, — устало возразил Алексей. — Но должны быть границы. Она не может жить с нами круглый год.
— А что, если может? — вдруг спросила Марина. — Что, если я хочу, чтобы она жила с нами постоянно?
Алексей замер. Этот разговор они с женой уже заводили пару месяцев назад, но тогда Марина согласилась, что постоянное проживание мамы — не вариант.
— Ты же сама говорила…
— Это было до того, как ты ее фактически выставил за дверь! — Марина отвернулась, пряча слезы. — Я позвоню ей.
Но Валентина Петровна не брала трубку ни в тот день, ни на следующий. Она написала короткое сообщение, что доехала нормально и просит больше ее не беспокоить, «особенно зятя с его заботой о крыше».
Неделя прошла в леденящем молчании. Алексей и Марина обменивались только самыми необходимыми фразами, в основном касающимися детей. Лиза и четырнадцатилетний Костя ходили притихшие, чувствуя напряжение между родителями.
— Пап, а почему бабушка уехала? — спросил Костя, помогая отцу в гараже.
— Потому что твой папа ерунду сморозил, — честно признался Алексей. — Обидел бабушку, сам не хотел.
— А вы с мамой из-за этого ругаетесь? — Костя подавал отцу инструменты с таким серьезным лицом, что Алексей невольно улыбнулся.
— Не совсем, сынок. Просто у взрослых иногда бывают сложные отношения. Мама переживает за бабушку.
— А ты?
— И я переживаю, — Алексей вытер руки ветошью. — Но иногда люди слишком долго держат свои мысли и чувства внутри, а потом они вырываются не вовремя и не так, как надо.
Костя понимающе кивнул:
— Как у меня с Лизкой. Она достает-достает, а потом я как заору, и мне влетает.
— Примерно так, — усмехнулся Алексей. — Только мне сорок два года, а я все еще не научился контролировать.
В понедельник позвонила двоюродная сестра Марины и сообщила, что тетя Валя в больнице — резко поднялось давление, вызвали скорую.
— Я еду к ней, — Марина схватила сумку.
— Я с тобой, — Алексей взял ключи от машины.
— Зачем? — холодно спросила Марина. — Чтобы добить ее своими комментариями?
— Ты несправедлива, — тихо ответил Алексей. — Я искренне переживаю. К тому же у меня на заводе хорошие связи с медцентром, я могу помочь.
Они ехали молча. Марина смотрела в окно, а Алексей лихорадочно размышлял, как исправить ситуацию. Только сейчас, когда на кону оказалось здоровье тещи, он осознал, насколько все зашло далеко.
В больнице Валентина Петровна лежала в двухместной палате, бледная, без привычного макияжа и украшений. Она слабо улыбнулась дочери и демонстративно отвернулась от зятя.
— Мамочка, — Марина села на край кровати, взяв мать за руку. — Как ты?
— Ничего, дочка, — Валентина Петровна пыталась выглядеть бодрой. — Давление немного пошалило. Врач сказал, через три-четыре дня выпишут.
Алексей неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать.
— Валентина Петровна, я…
— Алексей, можно вас на минутку? — в палату заглянул полноватый мужчина лет шестидесяти пяти с аккуратной седой бородкой. — Я Виктор Сергеевич, заведующий отделением.
Алексей с облегчением выскользнул в коридор. Это был его давний знакомый — когда-то Алексей разрабатывал систему вентиляции для нового крыла больницы, и они сработались.
— Привет, Витя, выручай, — Алексей быстро объяснил ситуацию. — Теща, сам понимаешь… Надо поставить на ноги в лучшем виде.
— Сделаем, не переживай, — кивнул Виктор Сергеевич. — Я сам осмотрю, назначу дополнительные обследования. Не волнуйся, у нас отличные специалисты.
Когда Алексей вернулся в палату, Марина сидела со слезами на глазах.
— Что такое? — испугался он.
— Мама рассказывает, как ей одиноко, — всхлипнула Марина. — Говорит, что никому не нужна.
— Неправда, — твердо сказал Алексей, присаживаясь на краешек стула у кровати. — Валентина Петровна, вы нужны и детям, и Марине. И мне тоже.
Теща хмыкнула и отвернулась.
— К вам сейчас зайдет заведующий отделением, — Алексей решил сменить тему. — Не пугайтесь, это по моей просьбе. Он лучший специалист в городе.
— Неужели? — язвительно произнесла Валентина Петровна. — И крышу он тоже чинит?
— Ма-а-а-ама, — укоризненно покачала головой Марина.
— Нет, крышу я сам починю, — спокойно ответил Алексей. — А вот ваше здоровье — это к профессионалам.
Три дня они по очереди дежурили у Валентины Петровны. Лиза нарисовала трогательную открытку с пожеланиями выздоровления, а Костя смастерил маленькую деревянную шкатулку для бабушкиных украшений. Теща постепенно оттаивала, уже не отворачивалась, когда приходил Алексей, но все равно держалась отчужденно.
На четвертый день, когда Алексей приехал после работы, он увидел удивительную картину: Валентина Петровна сидела в кресле у окна палаты и оживленно беседовала с Виктором Сергеевичем. Ее щеки разрумянились, а в глазах появился блеск, которого Алексей давно не замечал.
— О, Алексей, — Виктор Сергеевич поднялся. — А мы тут с Валентиной Петровной обсуждаем новые методики контроля давления. Знаешь, она ведь бывший педагог, очень интересно рассказывает о своем опыте.
— Да-да, — Алексей улыбнулся. — Валентина Петровна была отличным учителем.
— Не подлизывайся, — фыркнула теща, но как-то беззлобно.
— И не думал, — Алексей поставил на тумбочку пакет с фруктами. — Это искренне. Я всегда уважал ваш профессионализм.
Виктор Сергеевич откашлялся:
— Что ж, я пойду. Еще загляну перед концом смены. Выписку будем готовить на завтра, если анализы будут хорошими.
Когда за доктором закрылась дверь, Валентина Петровна неожиданно спросила:
— А он вдовец, я правильно поняла?
— Да, — удивленно ответил Алексей. — Его жена ушла из жизни пару лет назад. А что?
— Просто спросила, — теща отвернулась к окну. — Интересный мужчина. Интеллигентный.
Алексей не придал значения этому разговору, но когда на следующий день приехал забирать тещу из больницы, обнаружил, что Виктор Сергеевич лично провожает ее до машины, неся ее сумку и рассыпаясь в рекомендациях.
— И обязательно позвоните, если возникнут вопросы, — говорил доктор, записывая свой номер в ее записной книжке. — В любое время.
— Спасибо, Виктор Сергеевич, — Валентина Петровна поправила воротник блузки, и Алексей заметил, что теща, несмотря на больничную обстановку, как-то особенно аккуратно уложила волосы и даже немного накрасилась.
Первые дни после больницы в доме царила настороженная тишина. Валентина Петровна поселилась в комнате Лизы, Марина суетилась вокруг матери, а Алексей старался быть как можно более внимательным и при этом не раздражать тещу своим присутствием.
К его удивлению, Валентина Петровна почти перестала вмешиваться в домашние дела. Она больше не критиковала ни ремонт, ни мебель, ни методы воспитания детей. Вместо этого она часто уходила в свою комнату и с кем-то подолгу разговаривала по телефону.
Однажды за ужином Валентина Петровна откашлялась и объявила:
— Виктор Сергеевич пригласил меня в филармонию в субботу. Там какой-то известный пианист выступает.
— Ого, — не удержался Алексей. — А он серьезно настроен.
— А почему бы и нет? — вскинула подбородок теща. — Я еще не в таком возрасте, чтобы вечера коротать одной в четырех стенах.
— Конечно, мама, — поддержала Марина. — Это замечательно. Хочешь, я тебе прическу сделаю перед концертом?
— Я, пожалуй, к Людмиле Степановне схожу в салон, — Валентина Петровна неожиданно подмигнула Лизе. — Бабушке тоже хочется иногда красивой быть.
— Ты и так красивая, — серьезно заявила Лиза. — Самая красивая бабушка.
С этого дня все изменилось. Валентина Петровна ходила по дому напевая, часто созванивалась с Виктором Сергеевичем, а по выходным они встречались — то в театре, то в кафе, то просто гуляли в парке. Она даже начала интересоваться местной недвижимостью, рассматривая объявления о продаже квартир поближе к центру города.
— Не понимаю, что происходит, — шептала Марина мужу ночью. — Мама будто помолодела лет на двадцать.
— Это называется «новые отношения», — усмехался Алексей, обнимая жену. — Помнишь, как мы с тобой по рынку ходили часами, просто чтобы за руки подержаться?
— Думаешь, у них серьезно? — Марина приподнялась на локте.
— А почему нет? Виктор Сергеевич — достойный мужчина, самостоятельный, интеллигентный. Твоя мама — красивая женщина, с характером, конечно, но он врач, привык к сложным пациентам, — рассмеялся Алексей и тут же получил шутливый тычок под ребра.
— Не говори так о маме!
— Да я любя, ты же знаешь.
Прошло три месяца. Валентина Петровна перестала настаивать на покупке нового дивана, и Алексей наконец-то занялся крышей. Теща теперь приезжала только на выходные, а иногда звонила и говорила, что останется в городе, потому что «Виктор Сергеевич достал билеты на премьеру».
Однажды в воскресенье она приехала не одна — с ней был Виктор Сергеевич, при полном параде, с букетом для Марины и бутылкой хорошего коньяка для Алексея.
— Мы хотели бы поговорить с вами, — торжественно начал доктор, когда все сели за стол.
— О чем? — Марина бросила тревожный взгляд на мать.
— Мы с Виктором решили жить вместе, — спокойно объявила Валентина Петровна. — Он предложил мне переехать к нему. У него хорошая большая квартира в центре, недалеко от больницы.
— Мама! — Марина вскочила и обняла мать. — Это же замечательно!
— Поздравляю, — улыбнулся Алексей, пожимая руку Виктору Сергеевичу. — Вы прекрасная пара.
— Да уж, кто бы мог подумать, — Валентина Петровна расправила плечи, и в её глазах появился знакомый озорной блеск. — В шестьдесят семь начинать новую жизнь!
— Ну что вы, Валечка, — Виктор Сергеевич накрыл её руку своей, — шестьдесят семь — это расцвет, особенно для такой женщины как вы.
Алексей едва удержался, чтобы не присвистнуть. Раньше любой, кто назвал бы грозную Валентину Петровну «Валечкой», рисковал получить отповедь минут на двадцать. Сейчас же теща буквально зарделась, как девочка-подросток.
— А как же твоя квартира, мам? — спросила Марина, переводя взгляд с матери на Виктора Сергеевича.
— Я думаю выставить её на продажу, — Валентина Петровна пригубила чай. — Виктор говорит, что нет смысла держать пустую квартиру, лучше эти деньги потратить на путешествия. Представляешь, мы с ним хотим поехать в Крым по весне!
Лиза подбежала к бабушке и обняла её:
— А ты теперь будешь реже приезжать к нам?
— Наоборот, солнышко, — Валентина Петровна поцеловала внучку в лоб. — Мы с Виктором будем приезжать вместе. И вы к нам будете приходить. У Виктора Сергеевича в квартире есть отдельная детская комната, она от его внуков осталась, они сейчас редко приезжают, живут в Петербурге.
Алексей ощутил, как плечи, которые были напряжены последние месяцы, наконец расслабились. Повисшее было напряжение рассеялось, и вечер продолжился душевной беседой. Виктор Сергеевич оказался интересным собеседником с хорошим чувством юмора — рассказывал байки из врачебной практики, при этом тактично обходя медицинские подробности. Даже дети слушали его, раскрыв рты.
Через неделю Валентина Петровна забрала последние вещи и окончательно переехала к Виктору Сергеевичу. Марина сначала переживала, что мать слишком торопится, но, побывав в квартире, успокоилась — Виктор Сергеевич жил в просторной трехкомнатной квартире, с высокими потолками и широкими подоконниками, на которых Валентина Петровна уже начала расставлять горшки с фиалками.
Семейная жизнь Соколовых постепенно налаживалась. Алексей полностью перекрыл крышу до наступления осенних дождей, поставил новый котел, и даже начал подумывать о новом диване — но уже не по требованию тещи, а в качестве подарка жене на годовщину свадьбы.
Марина сначала немного скучала по постоянному присутствию матери, но быстро привыкла к новому ритму — Валентина Петровна звонила каждый день, подробно рассказывая о своей новой жизни. А раз в неделю они с Виктором Сергеевичем приезжали на ужин, привозя с собой домашние пироги и подарки детям.
Однажды в пятницу, когда Алексей возился в гараже, Валентина Петровна неожиданно пришла одна.
— А где Виктор Сергеевич? — удивился Алексей, вытирая руки ветошью.
— У него дежурство сегодня, — теща прошла в гараж и присела на перевернутый ящик. — А я вот решила заехать. Поговорить хотела.
Алексей внутренне напрягся — не вернулась ли теща к своей прежней манере общения? Но Валентина Петровна смотрела на него без привычного осуждения.
— Знаешь, зятек, я вот что подумала. Если бы не та твоя вспышка, я бы так и продолжала сидеть у вас на голове, — она усмехнулась, заметив его удивленный взгляд. — Да-да, я понимаю, что была не самой легкой гостьей. После ухода Петра Ивановича весь мир будто рухнул. Я цеплялась за вас, за дочь, за внуков, потому что боялась остаться одна.
— Валентина Петровна, я…
— Дай договорить, — она подняла руку. — Я хотела извиниться. За то, что лезла в вашу жизнь, за диван этот проклятый, — она рассмеялась, и Алексей удивился, каким искренним был этот смех. — Виктор говорит, что я была в депрессии, пыталась контролировать чужую жизнь, потому что не могла наладить свою. И знаешь, он прав.
Алексей присел рядом с ней:
— Я тоже был неправ. Вы действительно переживали тяжелый период, а я не смог проявить терпение.
— Ну что ты, — Валентина Петровна махнула рукой, и на ее запястье звякнули новые браслеты — подарок Виктора Сергеевича. — Если бы не твое ворчание, я бы так и не встретила Виктора. Иногда нужно услышать правду, чтобы жизнь изменилась к лучшему.
Они сидели рядом в гараже, и неожиданно для себя Алексей ощутил, что между ними возникло что-то новое — не просто перемирие, а настоящее взаимопонимание.
— Виктор предложил мне выйти за него замуж, — вдруг сказала Валентина Петровна, разглядывая свои руки. — Представляешь? В нашем-то возрасте.
— Это замечательно, — искренне обрадовался Алексей. — Вы согласились?
— А ты как думаешь? — лукаво улыбнулась теща. — Конечно, согласилась. Хотели вас с Мариной первыми обрадовать, но тут такой разговор душевный у нас с тобой получился…
— Я никому не скажу, — Алексей подмигнул ей. — Ждать официального объявления?
— Ага, — она встала. — Приедем в воскресенье, тогда и скажем. Костюм свой парадный приготовь, зятек, будешь мне руку на свадьбе подавать, раз уж мой Петр Иванович не может.
У Алексея перехватило горло от неожиданности:
— Буду счастлив, Валентина Петровна.
— Да называй уже просто Валей, что ты как не родной, — фыркнула она и направилась к выходу из гаража. — Пойду с Мариной посекретничаю, а то она все переживает, что я тебя тут пилю по старой памяти.
Алексей смотрел, как теща — уже просто Валя — идет к дому, легкой походкой, будто сбросив груз прожитых лет. Она была совсем другой — не властной и придирчивой, а живой и счастливой женщиной.
В воскресенье они отмечали помолвку. Виктор Сергеевич сиял, как начищенный самовар, а Валентина Петровна переоделась три раза, прежде чем выбрала наряд — элегантное платье цвета морской волны, которое, как выяснилось, купила еще три месяца назад, но «берегла для особого случая».
— Мой Петр Иванович одобрил бы, — сказала она, глядя на фотографию покойного мужа. — Он всегда хотел, чтобы я была счастлива.
Дети носились по дому в предвкушении «бабушкиной свадьбы», как они окрестили предстоящее событие. Костя даже вызвался сделать деревянную шкатулку для колец, а Лиза увлеченно рисовала эскизы платья для «самой красивой бабушки-невесты».
Алексей наблюдал за этой суетой, сидя в своем любимом кресле. Рядом присел Виктор Сергеевич, протягивая стакан с лимонадом.
— Знаешь, Лёша, я должен тебя поблагодарить, — сказал будущий муж тещи. — Если бы не твоя прямота, мы с Валечкой, возможно, никогда бы не встретились.
— Да уж, — усмехнулся Алексей. — Тяжелый был период. Но все к лучшему, правда?
— Правда, — кивнул Виктор Сергеевич. — И знаешь, что самое удивительное? Валентина часто говорит, что ты ей напоминаешь её покойного мужа — такой же принципиальный и прямолинейный.
— Серьезно? — Алексей чуть не подавился лимонадом. — А мне она всегда давала понять, что я и в подметки ему не гожусь.
— А, — отмахнулся Виктор Сергеевич, — это защитная реакция была. Она как раз потому и придиралась, что видела в тебе его черты.
В этот момент к ним подошла Валентина Петровна, положила руки на плечи обоим мужчинам:
— О чем шепчетесь?
— О том, какая ты красивая, — нашелся Виктор Сергеевич.
— Подлизываетесь, — хмыкнула она, но в глазах плясали искорки. — Лёш, я тут подумала… Может, все-таки купите новый диван? Этот уже совсем просел.
Алексей и Виктор Сергеевич переглянулись и расхохотались.
— Что я такого сказала? — Валентина Петровна изобразила возмущение, но через секунду присоединилась к их смеху.
Марина, наблюдавшая эту сцену из кухонного проема, улыбнулась. Еще несколько месяцев назад она и представить не могла, что ее муж и мать будут вот так непринужденно смеяться вместе. А теперь перед ней была совсем другая картина — дружная семья, где все конфликты остались позади.
Вечером, когда Виктор Сергеевич и Валентина Петровна уехали, Марина обняла мужа:
— А знаешь, я очень рада, что всё так получилось. Мама теперь совсем другая.
— И я другой, — Алексей поцеловал жену. — Научился наконец говорить о том, что меня беспокоит, а не копить в себе.
За окном начинался дождь, но новая крыша надежно защищала их дом. А на диване можно было посидеть еще годик-другой — в конце концов, это был их первый диван, купленный еще до рождения Кости. Некоторые вещи стоило сохранить, несмотря на потертости и вмятины. Как и отношения, которые, пройдя через испытания, становились только крепче.
