Ксения проснулась от детского плача в четверть шестого утра. Денис снова горел от температуры — уже третью ночь подряд. Его щёки пылали, а влажные волосы прилипли ко лбу. Градусник показал тридцать восемь и семь. Лекарства помогали ненадолго, всего на пару часов, а потом всё начиналось по-новой.
Сын цеплялся за неё своими липкими ручками, хныкал, прижимался лицом к её плечу. Ему было уже пять, но во время болезни он превращался в грудного малыша. Ксения нежно качала его, шептала на ухо всякую чепуху, чтобы не разбудить Виктора. Тот уже полгода как перебрался спать на раскладушку в гостиную. Сказал, что детский плач мешает ему высыпаться перед работой.
К семи утра Денис наконец уснул. Ксения осторожно переложила его в кроватку, укрыла пледом. Сама еле стояла на ногах — голова гудела, в горле першило. Но завтрак нужно было готовить. Виктор вставал строго в половине восьмого.
На кухне она на автомате поставила чайник, нарезала хлеб. Руки дрожали от недосыпа. Три ночи подряд — всего полтора часа сна за один раз, между детскими подъёмами. Денис просыпался, плакал, просил пить, жаловался на боль в ушах.
Виктор вышел ровно в семь тридцать. Свежевыбритый, в чистой рубашке, с приятным запахом геля для душа. Он сел за стол и сразу же уткнулся в телефон.
— Кофе, — бросил он, не поднимая глаз.
Ксения поставила перед ним чашку. Заметила, как её пальцы дёргаются.
— Денис всю ночь мучился. Может, вызовем врача?
— Зачем? Это просто сопли.
— Но уже четвёртый день держится температура…
— И что с того? Дети постоянно болеют.
Виктор отхлебнул кофе, поморщился.
— Ты сахар забыла. И кофе снова водянистый.
Ксения молча добавила сахар. В горле садило всё сильнее.
— Вечером приготовь нормальную еду, — сказал Виктор, поднимаясь. — Вчера твоя каша была похожа на размазню.
— Я заболеваю…
— Все болеют. Это не повод расслабляться.
Хлопнула входная дверь. Ксения осталась одна с больным ребёнком и пониманием, что сама разваливается на части.
К обеду у неё самой поднялась температура. Тридцать семь и шесть. Горло горело, ломило плечи и спину. Денис постоянно висел на ней — капризничал, отказывался от еды, просился на ручки. Ксения таскала его по квартире, включала мультики, давала планшет. Ничего не помогало.
В два часа дня позвонила мать.
— Как дела, доченька?
— Плохо. Дениска болеет, и я тоже разболелась.
— А Виктор помогает?
Ксения усмехнулась. Виктор за пять лет ни разу не встал к ребёнку ночью. Максимум — мог принести воды, если Ксения его просила.
— Виктор работает.
— Понятно, — мать вздохнула. — Может, я приеду?
— Не надо, мам. Как-нибудь сама.
Но становилось всё хуже. К вечеру температура поползла к тридцати восьми. Голова раскалывалась, в горле будто наждачкой прошлись. Денис по-прежнему плакал и требовал внимания.
Виктор приехал в половине восьмого. Заглянул в холодильник и хмыкнул.
— Что мы будем жрать?
— Я заболела. И Денис ещё не поправился.
— Ну и что? Я что, голодный должен сидеть?
— Там суп остался…
— Позавчерашний? Нет, спасибо, обойдусь.
Он достал телефон и заказал пиццу. Ксения сидела на диване с сыном, который наконец притих у неё на коленях.
— И убери тут, — сказал Виктор, кивнув на разбросанные игрушки. — Тут, как в дурдоме.
— Денис болеет, я его развлекала…
— А порядок кто наводить будет? Домовой?
Ксения молча начала складывать конструктор. Каждый наклон отдавался болью в висках.
— Давай быстрее, — поторопил Виктор. — Друзья скоро приедут. Стыдно же будет.
— Какие друзья?
— Анатолий с Павлом. Футбол будем смотреть.
Ксения вздрогнула. Анатолий и Павел — это было настоящим испытанием. Оба недавно развелись, жили как холостяки, приходили в гости, чтобы напиваться и жаловаться на своих бывших жён. Они постоянно шумели, мусорили и могли сидеть до самого утра.
— Виктор, ребёнок болеет. Ему нужна тишина.
— Подумаешь! Уложишь его в спальню, и всё.
— Но они же постоянно орут…
— Не ори — и орать не будут, — он пожал плечами. — И освободи место для бутылок в холодильнике. Сейчас привезут.
Друзья явились к девяти. Анатолий — рыжий, громкий, вечно недовольный. Павел — тощий, нервный, дымил на балконе каждые полчаса. Оба выглядели так, будто жизнь их сильно обидела.
— О, Ксюша! — Анатолий влез в прихожую с пакетом звенящих бутылок. — Как дела? Выглядишь очень фигово.
— Болею.
— Ерунда! Выпей немного водки с лимоном — как рукой снимет.
Они расселись в гостиной, включили телевизор на полную громкость. Ксения отнесла Дениса в спальню, но он не мог уснуть — за стеной орали, хохотали, спорили.
— Мама, как папа громко, — пожаловался сын.
— Потерпи, малыш. Они скоро уйдут.
Но они не ушли. В половине двенадцатого Ксения вышла в гостиную. На столе стояли пустые бутылки, валялись чипсы, воняло перегаром и дымом.
— Виктор, можете потише? Ребёнок не спит.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Анатолий. — Мужики расслабляются после трудовых будней.
— Но Денис болеет…
— Все болеют, — вмешался Павел. — Моя бывшая тоже вечно ныла — то ребёнок болеет, то ещё что-нибудь. А сама работать не хотела.
— Точно! — поддакнул Анатолий. — Моя такая же была. Сидит дома и жалуется. А мужик пашет, как папа Карло.
Виктор кивал и соглашался. Ксения поняла, что разговор пойдёт в привычное русло — про женскую неблагодарность и мужские трудности.
— Ладно, сидите. Только, пожалуйста, потише.
Но тише не стало. Наоборот — к часу ночи они разошлись окончательно. Кричали на весь дом, включили музыку, а Павел вообще запел под гитару.
Денис так и не заснул. Плакал, жаловался на шум, просился к маме на кровать. Ксения легла с ним, обняла, но сама была как в тумане — температура поднялась почти до тридцати девяти.
Друзья ушли только в третьем часу. Оставили после себя погром — посуду, бокалы, объедки на полу. Виктор даже не извинился, просто лёг спать.
Денис наконец задремал под утро. Ксения тоже забылась на час-два, но проснулась совершенно разбитая. Горло распухло так, что было больно даже глотать воду. Температура под тридцать девять.
Виктор встал как ни в чём не бывало. Позавтракал остатками вчерашнего, собрался на работу.
— Убери здесь, — кивнул он на гостиную. — Друзья зайдут ещё раз — стыдно будет.
— Ещё?! — Ксения не поверила своим ушам. — Виктор, я больна! Ребёнок болен!
— И что с того? Значит, я не имею права приглашать друзей?
— Но они же всю ночь орали!
— Ерунда. Нормально общались.
— До трёх утра! Денис не спал!
— Пусть привыкает. Мужчина в доме должен отдыхать.
Виктор ушёл. Ксения осталась с больным ребёнком и квартирой, которая выглядела как после вечеринки студентов.
Убираться сил не было. Она легла на диван с Денисом, включила ему мультики. Сама дремала урывками, вставала только, чтобы дать сыну лекарство или попоить его.
К вечеру стало ещё хуже. Температура поднялась до тридцати девяти и трёх. Ксения еле ходила, голова кружилась. Она позвонила матери.
— Мам, приезжай, пожалуйста. Мне очень плохо.
Марина Фёдоровна примчалась через полчаса. Посмотрела на дочь и ахнула.
— Господи, да ты же горишь! А где Виктор?
— На работе.
— А кто будет ужин готовить?
— Не знаю. Сил нет.
Мать покачала головой, засучила рукава. Убрала после вчерашних гостей, приготовила лёгкий супчик, напоила Ксению чаем с мёдом. Дениса искупала, накормила, уложила спать.
— Я останусь у вас, — предложила она. — Пока не поправитесь.
— Не надо. Виктор не поймёт.
— Как? А что тут понимать? Вы же болеете!
Но Ксения знала — скандал будет обеспечен. Виктор считал, что его жена должна справляться со всеми домашними обязанностями независимо от обстоятельств.
Мать уехала в восемь. Виктор вернулся в девять, увидел чистую квартиру и одобрительно кивнул.
— Вот видишь — захотела, сделала.
— Это мама убирала.
— Молодец тёща.
Он поужинал супом, который приготовила Марина Фёдоровна, потом сел к телевизору.
— Завтра опять Анатолий с Павлом придут, — сообщил он. — Матч очень важный.
— Виктор, нет! Ребёнок болеет, мне плохо…
— Да перестань ныть! У тебя просто температурка, а не чума.
— Но они же до утра сидят, орут…
— Привыкнешь. Я имею полное право приглашать своих друзей в собственный дом.
Ксения поняла — спорить с ним было бесполезно. Как всегда.
Вторая ночь оказалась полной копией первой. Анатолий и Павел явились к девяти, притащили ещё больше напитков, да покрепче. К полуночи разошлись окончательно — пели, хохотали, рассказывали байки про бывших жён.
— А моя вечно канючила — дескать, устала, болею, — рассказывал Анатолий. — А что она делала-то? Сидела дома, смотрела за ребёнком. Это же не работа!
— Точно! — поддакнул Павел. — Моя бывшая так же. Работы никакой, а ноет постоянно.
— Женщины вообще не понимают, что такое настоящая работа, — философствовал Анатолий. — Мы пашем, а они дома отдыхают.
Виктор согласно кивал. Ксения сидела в спальне с ревущим Денисом и слушала все эти перлы. Ей хотелось выйти и высказать всё, что она о них думает. Но сил не было даже на злость.
Денис заснул только к четырём утра, когда друзья наконец ушли. Ксения легла рядом с сыном, но сама не спала — горло горело огнём, температура зашкаливала.
Утром она еле встала. Виктор собирался на работу, был бодр и весел.
— Здорово вчера посидели, — сказал он довольным голосом. — Давно так не расслаблялся.
— А мы всю ночь не спали.
— Ерунда. Зато я отдохнул.
— Виктор, можно попросить их больше не приходить? Пока мы не поправимся?
— С какой стати? Это мой дом, мои друзья. Сегодня важный матч. Я уже их пригласил.
— Но Денис больной! Ему нужен покой!
— Привыкнет. И вообще — хватит раздувать из мухи слона. У вас простуда, а не холера.
Он ушёл. Ксения рухнула на диван и горько заплакала — от бессилия, от злости, от полного отчаяния.
К вечеру третьего дня Ксения была на грани. Температура держалась под сорок, горло распухло, кружилась голова. Денис тоже чувствовал себя хуже — вялый, горячий, почти не ел.
Виктор пришёл домой весёлый.
— Сегодня финал! Анатолий с Павлом придут к восьми. Приготовь что-нибудь к пиву.
— Что?! — Ксения не поверила своим ушам. — Третий день подряд?!
— А что такого? Это очень важный матч.
— Виктор, я умираю! Денис заболел ещё сильнее! Нам нужно к врачу!
— К какому врачу? Денег нет на врачей.
— Но ребёнок…
— Ничего с ним не случится! А закуску готовь. Друзья не должны сидеть голодными.
Ксения посмотрела на него и поняла — он её не слышит. Не видит. Для него существуют только его потребности.
— Я не буду готовить.
— Как это не будешь?
— Вот так. Я больна, ребёнок болен. Пусть твои друзья сами готовят.
Виктор нахмурился.
— Ты что, совсем с катушек съехала? Это мой дом!
— И мой тоже! И я имею полное право на покой!
— Да успокойся ты! Ничего страшного не происходит!
В восемь появились Анатолий с Павлом. Притащили огромные пакеты с напитками. Расселись как у себя дома.
— Ксюша, а где закуска? — спросил Анатолий.
— Не приготовила, — ответил за неё Виктор. — Заболела, видите ли.
— Да ладно! — захохотал Павел. — Женщины вечно болеют, когда нужно поработать.
Они включили телевизор на полную громкость. Через полчаса Денис проснулся и заплакал. Ксения пошла к нему, но крики из гостиной не утихали.
— Виктор! — позвала она. — Сделай потише!
— Не мешай смотреть матч!
Денис плакал всё сильнее. Ксения взяла его на руки, вышла в гостиную.
— Ребёнок не может уснуть. Сделайте потише.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Анатолий. — Пусть привыкает к мужской компании.
— Точно! — поддержал Павел. — Моя бывшая тоже вечно ныла из-за ребёнка. А сама работать не хотела.
— А что она должна была делать? — не выдержала Ксения. — С больным ребёнком на руках?
— Работать! — заявил Анатолий. — Все работают! А не сидеть дома и жаловаться!
— Правильно, — кивнул Виктор. — Мужчина работает, а женщина ведёт дом. Всё по-честному.
Ксения смотрела на них и не верила. Три взрослых мужчины, разведённых, одиноких, учили её жизни.
— Да идите вы знаете куда?! На три весёлых! — сказала она тихо и ушла в спальню.
За спиной послышался дружный хохот.
— Вот видишь, какие они все, — сказал Анатолий. — Сразу истерика.
— Точно, — согласился Виктор. — Женщины везде одинаковые.
В два часа ночи друзья наконец ушли. Ксения лежала с Денисом, который так и не смог толком уснуть. Сама она была как в бреду — температура зашкаливала, болело всё тело.
Виктор зашёл в спальню, включил свет.
— Вставай. Рубашку погладь. Я свою запачкал соусом.
Ксения с трудом открыла глаза.
— Что?
— Рубашку погладь! У меня завтра важная встреча.
— Сейчас? Два часа ночи…
— А когда ещё? Утром я опоздаю.
— Виктор, я умираю…
— Перестань драматизировать! Встань и сделай.
Ксения медленно села. Голова кружилась, перед глазами всё плыло.
— Я не встану.
— Как это не встанешь?
— Вот так. Не встану.
Виктор нахмурился.
— Я работаю, ты сидишь дома, значит, прислуживать — это твоя обязанность!
Эти слова врезались в неё, как нож. Прислуживать. Обязанность.
Ксения встала с кровати. Подошла к шкафу. Достала его белую рубашку. Посмотрела на неё. И швырнула на пол.
— Хочешь — гладь сам. Не хочешь — ходи мятый.
Виктор опешил.
— Ты что творишь?
— То, что должна была сделать уже давно.
— Ты обязана!
— Нет. Не обязана.
Денис проснулся от крика и заплакал. Ксения взяла сына на руки.
— Тише, малыш.
— Видишь? Ты разбудила ребёнка! — Виктор показал на Дениса.
— Ты его разбудил. Своим криком.
— Я не кричу!
— Кричишь. И требуешь, чтобы больная женщина встала и обслуживала тебя.
— Это твоя работа!
— Нет. Моя работа — быть матерью. А не прислугой.
Виктор растерянно смотрел на неё. Видимо, впервые за много лет слышал отказ.
— И что теперь?
— А теперь ты сам себе гладишь, готовишь и стираешь. И вообще — живёшь сам.
Утром Виктор ушёл на работу в мятой рубашке. Ксения собрала вещи, взяла Дениса и поехала к своей матери.
— Доченька! — Марина Фёдоровна обняла её. — Что случилось?
— Всё, мам. Больше не могу.
— Правильно сделала, — мать покачала головой. — Я давно ждала, когда ты очнёшься.
В тёплой маминой кухне Ксения впервые за много дней почувствовала полный покой. Никто не требовал еды, рубашек, прислуживания. Можно было просто лежать с больным ребёнком и выздоравливать.
Завтра она пойдёт к юристу. Потому что мужчина, который поднимает больную женщину среди ночи, чтобы она ему «прислуживала» — это не муж. Это надсмотрщик.
А она больше не рабыня.
Эта история — о том, как одна женщина нашла в себе силы сказать «хватит». Она осознала, что самопожертвование не всегда равно любви, а забота должна быть взаимной. Бывало ли у вас такое, что вы понимали, что ваше терпение закончилось, и пора что-то менять в своей жизни?
