Её зовут Виктория Викторовна, и она всегда была из тех, на ком держится вся родня. Нужно денег занять — к Вике. Документы оформить — Вика поможет. С детьми посидеть — Вика не откажет. За двадцать лет семейной жизни она так к этому привыкла, что даже не задумывалась — почему всегда именно она?
— У тебя голова на плечах, — объяснял муж Михаил. — И деньги водятся. Вот и обращаются.
Деньги действительно были. Виктория работала заведующей столовой на заводе, зарплата приличная, плюс продукты. Михаил трудился электриком, получал меньше, но стабильно. Жили без детей — не сложилось как-то, и в сорок два года Виктория уже не рассчитывала на пополнение.
Зато детей было полно в семье мужа. Его младшая сестра, Зоя, родила двоих — семилетнюю Настю и двухлетнего Матвейку. Жили они втроём с матерью, Дарьей Петровной, в бабушкиной двушке. Зоя работала продавцом в супермаркете — две недели через две, зарплата копеечная. Отцы детей неизвестны. Первый сбежал ещё во время беременности, второй исчез сразу после родов. Зоя не горевала — мужики все такие, а дети и так вырастут.
Дарья Петровна помогала как могла — нянчила внуков, готовила, убирала. Пенсия у неё маленькая, но на хлеб хватало. А когда денег совсем не было, звонили Виктории. — Вик, выручай, — просила Зоя каждые полгода. — То Настеньке на школьную форму нужно, то Матвейке на лечение, то на продукты не хватает.
Виктория давала. Сначала просили вернуть, потом перестали — и так понятно, что не с чего. Михаил иногда ворчал, но не запрещал. — Семья же, — говорил он. — А у нас есть лишние.
Лишние действительно были. Виктория умела экономить, копить. За годы отложила на машину, на дачу, на чёрный день. Зоя этого не понимала — жила сегодняшним днём, тратила, сколько есть. — Богатые вы, — говорила она с завистью. — Хорошо устроились. И жильё своё, и работа, и денег куры не клюют.
Виктория промолчала. Какие богатые? Двенадцать лет снимали углы, экономили на всём, чтобы копейка к копейке — на первоначальный взнос за квартиру. Ещё восемь лет выплачивали ипотеку. А Зоя получила двушку просто так — от бабушки.
Правда, квартира была старая, требовала ремонта. Но можно же было потихоньку, по комнате в год. А Зое хотелось всё сразу и даром.
Очередной «складчинный» сбор случился в марте. Зоя созвонилась со всей роднёй — надо помочь с ремонтом. — Представляешь, Вик, — жаловалась она по телефону, — полы скрипят так, что соседи жалуются. Трубы текут — в ванной уже грибок пошёл. А в нашей с детьми комнате стены в пятнах — обои отваливаются. Мама живёт как в развалюхе!
— Ну и что конкретно нужно делать?
— Да всё! Полы перестилать, трубы менять, обои переклеивать. Мастера говорят — тысяч двести гривен минимум выйдет.
— Двести тысяч? — присвистнула Виктория.
— Ну да. Дорого, конечно. Но что делать? Дети же растут, им нормальные условия нужны.
Виктория вздохнула. Двести тысяч — треть их накоплений. Но действительно, дети ни в чём не виноваты. — А сама сколько скинешься?
— Вик, да у меня откуда? Мне еды нормальной покупать не на что. Я думала, родные люди помогут. Дядя Игорь обещал пятьдесят дать, тётя Зина — тридцать. Остальное… — Зоя многозначительно помолчала.
Остальное, понятно, с Виктории. Как всегда. — Подумаю, — пообещала Виктория.
Думать особо не пришлось. Дети есть дети, им крыша над головой нужна. Через неделю Виктория собиралась идти в банк снимать деньги.
Но сначала решила заехать к Дарье Петровне — отдать документы для оформления льготы на коммуналку. Свекровь просила помочь с бумагами, а Виктория как раз была в курсе.
Приехала в обеденное время. Во дворе играли дети, Матвейка среди них — носился с ведёрком и лопаткой. Виктория поднялась на третий этаж, постучала в дверь.
Никто не открыл. Странно. Зоя должна быть дома — смена дневная. Дарья Петровна тоже вроде никуда не собиралась, не предупреждала.
Виктория попробовала толкнуть дверь — оказалось, не заперто. Вошла в прихожую. Из кухни доносились голоса — тихие, но слышимые.
Виктория прошла по коридору, остановилась у приоткрытой кухонной двери. Зоя сидела за столом спиной к выходу, рядом с ней — незнакомая женщина лет тридцати, блондинка в ярко-розовой футболке.
— Ну и как дальше? — спрашивала блондинка.
— А дальше просто, — отвечала Зоя, размешивая сахар в чае. — Как закончу ремонт, выставлю квартиру на продажу. Цены сейчас хорошие, двушка в нашем районе — миллионов восемь точно дадут.
— А мама с детьми куда?
— Да разъедутся по родственникам. Маме с мальчиком у Викули хорошо будет — у них двушка просторная, никого больше нет. А Настеньке и так всё равно, где бегать.
Виктория застыла, не веря ушам. Зоя продолжала: — Я давно об этом думаю. Надоело в этой развалюхе сидеть. Продам — куплю однушку где-нибудь в центре, рядом с работой. А на остальные деньги буду жить.
— А если родня запротивится?
— А что им против? — Зоя рассмеялась. — Викуля вообще не посмеет возражать. Она у нас добренькая, все просьбы выполняет. Скажу — мама больная, присмотри, она и присмотрит.
— А мать твоя в курсе?
— Мама? Да ей всё равно. Лишь бы внука видеть. А у Викули она его каждый день видеть будет.
Блондинка хихикнула: — Ловко ты придумала. И ремонт за чужие деньги, и квартира продана, и от ответственности избавилась.
— Ага. Заживу наконец как человек.
Виктория тихо отступила от двери, на цыпочках прошла в прихожую и вышла из квартиры. Сердце колотилось так, что в глазах мутнело.
Значит, вот оно что. Ремонт за счёт родни, потом продажа, а мать с одним ребёнком — к ней на шею. А вторую к другим сплавить. Навсегда. Ну и молодец какая! Потому что найти съёмное жильё на пенсию Дарьи Петровны нереально.
Виктория спустилась во двор, села на лавочку, хотелось закурить. Она бросила пять лет назад, но пачка сигарет всегда лежала в сумочке — на всякий случай. Случай настал.
Матвейка подбежал, потянул за рукав: — Тётя Вика! А где бабушка?
— Не знаю.
— А почему ты тут сидишь?
— Отдыхаю немного.
Мальчик кивнул и убежал играть дальше. Славный ребёнок, ни в чём не виноватый. Но это не значит, что Виктория должна стать ему приёмной бабушкой.
Всю неделю Виктория мучилась — как поступить? Прямо обличить Зою? Но та всё отрицать будет. Промолчать? Тогда попадёт в ловушку.
Решение пришло само собой. В воскресенье у Дарьи Петровны собрался весь клан — отмечали день рождения Настеньки. Дядя Игорь, тётя Зина, двоюродные братья с жёнами, дети. Шумно, весело, по-семейному.
За ужином Зоя снова подняла тему ремонта: — Ну что, народ, кто сколько скидывается? Игорь пятьдесят обещал, Зина тридцать. Остальное…
Она посмотрела на Викторию выжидающе.
— Остальное что? — спросила Виктория.
— Ну… ты же поможешь? У вас возможности есть.
— А сколько «остального»?
— Ну… тысяч сто двадцать, — замялась Зоя.
— Сто двадцать тысяч? — присвистнула тётя Зина. — Зоя, это же целое состояние!
— Зин, а что делать? Дети в плесени живут!
Все заговорили разом — кто сочувствовал, кто считал сумму завышенной. Виктория слушала и молчала.
— Вик, — обратилась к ней Зоя, — ну ты же не откажешь? Ради детей?
— А вот и откажу, — спокойно сказала Виктория.
Разговоры смолкли. Все уставились на неё с удивлением.
— Как откажешь? — не поверила Зоя.
— Вот так. Я отказываюсь наотрез платить за ремонт этой квартиры.
— Но почему? — Зоя начала краснеть. — Мы же семья!
— Именно потому, что семья.
— Вика, я не понимаю…
— А я понимаю. Понимаю, зачем тебе этот ремонт.
Зоя побледнела: — О чём ты?
— О том, что после ремонта ты квартиру продашь. А мать с Матвеем отправишь жить ко мне.
В комнате воцарилась тишина. Дядя Игорь отложил вилку, тётя Зина открыла рот. Дарья Петровна удивлённо посмотрела на дочь: — Зоя, что это значит?
— Мам, не слушай её! — Зоя вскочила из-за стола. — Она врёт!
— Не вру, — Виктория допила чай, встала. — На прошлой неделе случайно услышала твой разговор с подругой. Про то, как ты «заживёшь наконец как человек» после продажи квартиры.
— Этого не было!
— Было. И про то, что я «не посмею возражать», потому что я «добренькая».
Зоя металась взглядом по лицам родственников. Те смотрели на неё с нарастающим пониманием.
— Зоя, — тихо спросила Дарья Петровна, — это правда?
— Мам, ну что ты! Какая правда?
— То, что ты собираешься продать квартиру?
— Я… я думала… в перспективе…
— А нас с детьми куда?
Зоя молчала, глядя в пол.
— Отвечай! — повысила голос мать.
— Ну… я думала, у родни поживёте…
— У какой родни?
— У… у Вики…
Дарья Петровна медленно встала из-за стола. Лицо у неё стало серым.
— Значит, ты хотела меня обмануть? Взять у людей деньги на ремонт, а потом продать квартиру и нас выгнать?
— Мам, ну не так всё…
— А как?
— Ну… я же не выбрасываю! У Вики хорошо будет, она добрая, хорошая…
— Без моего согласия? Без Викиного?
— Да согласилась бы она! — вдруг взорвалась Зоя. — Всё равно у неё денег куры не клюют! Детей нет — куда ей их тратить-то? Живёт в квартире мужа, как сыр в масле катается!
— В квартире мужа? — переспросила Виктория.
— Ну да! — Зоя окончательно потеряла самообладание. — Миша квартиру купил, а ты только пользуешься! Нахлебница!
Виктория посмотрела на золовку долгим взглядом. Потом спокойно сказала: — Нахлебница — это та, кто за счёт семьи делает ремонт, чтобы продать жильё, а родную мать с детьми собралась отправить по чужим углам.
Зоя открыла рот, но слов не нашла.
— А квартиру, между прочим, покупали мы вместе с Мишей, — добавила Виктория. — На мои деньги в том числе. И оформлена она на двоих.
— Вик, — вмешался дядя Игорь, — а ты точно слышала этот разговор?
— Точно. Дословно помню.
— Зоя, — обратилась тётя Зина к племяннице, — это правда?
Зоя молчала, сжав губы.
— Отвечай! — потребовала Дарья Петровна.
— Да! — крикнула дочь. — Правда! Надоело мне в этой дыре с матерью и детьми сидеть! Хочу нормально жить!
— За счёт обмана?
— А что я плохого делаю? Квартира же моя! Имею право продать!
— После того, как люди вложат в неё деньги?
— Они же не просто так вкладывают! Для детей стараются!
— Для детей, которых ты потом выбросишь вместе с бабушкой?
Зоя не ответила.
Виктория взяла сумочку, кивнула родственникам: — Ну что ж, теперь всё ясно. Я пошла.
— Вик, постой, — попросила Дарья Петровна.
— Что, Дарья Петровна?
— Прости её. Она… она глупая. Не подумала.
— Я её не сужу. Каждый живёт как умеет. Просто теперь знаю, с кем дело имею.
Виктория вышла из-за стола, направилась к двери. В спину донёсся голос Зои: — И не надо! Обойдёмся без тебя!
Виктория обернулась: — Обойдёшься ты. Ну давай! И в следующий раз, когда будешь просить о помощи, подумай — стоит ли врать тем, кто тебя поддерживает.
Домой Виктория ехала с лёгким сердцем. Сто двадцать тысяч остались в банке, совесть была чиста. А главное — теперь она знала правду о планах золовки.
Михаил встретил её на пороге: — Ну как? Деньги дала?
— Не дала.
— Почему?
Виктория рассказала мужу всё, что услышала на кухне у Зои. Михаил слушал молча, хмурил брови.
— Вот же жучка, — сказал он наконец. — Родную мать продать готова.
— Готова. А меня в придачу обмануть.
— Правильно сделала, что отказалась.
— А ты не против? Она же твоя сестра.
— Сестра-то сестра, но такие номера прощать нельзя.
Больше Зоя о деньгах не просила. Ремонт делать не стала — видимо, собранной суммы не хватало. Квартиру тоже не продала.
А через месяц Дарья Петровна позвонила Виктории: — Вика, можно к вам в гости приехать? С Матвейкой?
— Конечно. А что случилось?
— Да так… хочется с нормальными людьми пообщаться. А то дома атмосфера тяжёлая. Зоя на меня обижается.
— Обижается?
— Говорит, из-за меня у неё планы сорвались. Что я должна была молчать.
— А вы что?
— А я сказала — планы строить надо честно. А не за счёт обмана родных.
Виктория улыбнулась. Хорошо, что есть в этой семье хоть один честный человек. — Приезжайте, Дарья Петровна. Всегда рады.
И это была правда. Видеться с семьёй мужа Виктория не перестала. Просто теперь делала это по собственному желанию, а не по чужим планам.
Каково, когда тебе в спину говорят такие гадости, а ты об этом случайно узнаёшь? Как думаете, правильно ли поступила Виктория, раскрыв правду? Или стоило просто промолчать и не вмешиваться? Поделитесь своим мнением в комментариях. 👇
