Впервые я увидела этот участок, когда он был укрыт снегом. Из сугробов торчали обледеневшие столбы фундамента, а кучи кирпичей прятались под брезентом. Андрей водил меня между промёрзшими грядками будущих комнат, увлечённо рассказывая о своих планах, мечтах, и расчётах.
— Здесь будет кухня, — указывал он на прямоугольник из блоков. — Большая, светлая. Окна на восток — чтобы утром было солнце. А здесь — гостиная с настоящим камином.
Этот участок достался ему от дедушки. Целый полгектара земли в хорошем месте — совсем недалеко от Киева. Сосновый лес по периметру, колодец с чистой водой, пологий спуск к небольшой речушке. Неописуемая красота!
— Дед здесь жил ещё до войны, — рассказывал Андрей, разгребая снег с фундамента. — Домик был совсем небольшой, деревянный. А в девяностые он сгорел. И я решил построить что-то капитальное.
Он начал строить десять лет назад со своей первой женой, Ольгой. Планов было огромное количество — двухэтажный дом, баня, гараж, беседка. Денег хватило только на фундамент и стены первого этажа. А потом в семье начались проблемы.
— Ольга не понимала, — объяснял Андрей, обходя недостроенные стены. — Говорила, зачем нужны такие траты, лучше купить готовую квартиру. А я не мог объяснить… Это ведь не просто дом. Это моя самая заветная мечта!
Развод случился пять лет назад. Очень болезненный, с адвокатами, претензиями, разделом имущества. Ольга потребовала компенсацию за половину дома. Андрей сопротивлялся — как можно вообще делить недострой? Как можно продавать землю своего деда?
— Суд решил по закону, — рассказывал он, сидя со мной в машине на том самом участке. — Половина дома — её доля. Пришлось выплатить ей компенсацию.
Деньги он брал в кредит. Целых полтора миллиона гривен под грабительский процент. Продал свою машину, занял у родителей, влез в долги по самые уши. Но участок всё-таки отстоял.
— Пять лет платил, — говорил он с гордостью. — В прошлом месяце последнюю сумму ей внёс. Теперь это всё моё. Официально.
Я слушала, кивала, сочувствовала. История была очень печальной. Человек мечтал о своём доме, а получил одни разруху и долги. Но теперь он свободен. Может начать всё сначала.
Мы познакомились через общих знакомых. Я тоже недавно развелась и воспитывала трёхлетнего сына Тимофея. Работала экономистом в небольшой фирме, жила размеренно, без каких-либо сильных потрясений. Андрей мне сразу понравился — спокойный, надёжный, с планами на будущее.
— Хочу дом достроить, — говорил он на третьем свидании. — И нормальную семью создать. Детей вырастить в своём доме, на своей земле.
Это было очень трогательно. После всего хаоса развода мне хотелось стабильности. Своего угла, крепких стен, уверенности в завтрашнем дне.
Мы поженились уже через год. Я переехала к нему в съёмную квартиру. Тимофей очень быстро привык к отчиму — Андрей был терпелив с ребёнком, не пытался заменить ему отца, но заботился по-настоящему.
— Скоро переедем в дом, — обещал он, укладывая мальчика спать. — Будет у тебя своя комната, большая. И целый двор для игр.
Я мечтала об этом доме. Представляла, как обустрою кухню, где поставлю цветы. Участок и правда был просто замечательный — тихий, зелёный, подальше от городской суеты.
Но стройка не возобновлялась. Андрей откладывал деньги, планировал, приценивался. Говорил, что нужно всё просчитать, подготовиться основательно.
— Один раз уже обжёгся, — объяснял он.
Я работала, вела хозяйство, воспитывала сына. Жизнь текла своим чередом. Иногда мы ездили на участок — Андрей показывал, что планирует переделать, где достроить, как улучшить проект.
— Вот тут будет твоя комната, — говорил он Тимофею, ведя мальчика по заросшему бурьяном фундаменту. — Большая, светлая. Окна в сад.
Тимофей слушал, задавал вопросы. Ему очень нравилась идея собственного дома. В квартире было тесно, соседи шумные, нормального двора для игр не было.
Через два года я ушла в декрет — у нас родился младший сын, Артём. Денег стало меньше, а расходов — больше. О стройке не говорили — было просто не до этого.
— Ничего, — утешал Андрей. — Дети вырастут, станет легче. Тогда и достроим.
Я кивала. Это было логично. Сначала дети, потом дом. Всему своё время.
Артёму исполнилось три года, когда Андрей внёс последний платёж по кредиту. Он пришёл домой сияющий, с бутылкой вина.
— Всё! — объявил он торжественно. — Свободен! Теперь дом полностью мой!
Я обняла мужа. Понимала, как это важно для него. Пять лет он выплачивал чужую долю в своём доме. Мучился, экономил, работал без выходных. Теперь можно жить спокойно.
— Значит, скоро начнём строиться? — спросила я.
— Обязательно! — кивнул Андрей. — Я уже составляю план. Материалы считаю.
В его глазах загорелся прежний азарт. Я обрадовалась. Наконец-то его, а теперь уже и наша мечта начнёт сбываться.
Неделю Андрей изучал цены, звонил подрядчикам, рисовал схемы. Приходил с работы воодушевлённый, рассказывал о новых идеях.
— Кровлю металлочерепицей сделаем, — говорил он за ужином. — Красиво и практично. А пол — ламинат под дуб.
— А когда будем начинать? — спрашивала я.
— Весной. К маю точно стартуем.
Май наступил дождливый и холодный. Андрей ездил на участок, осматривал фундамент, планировал объём работ. Говорил, что нужно ещё немного подготовиться.
В июне он пришёл домой очень задумчивый. Молча поужинал, уложил детей спать. Потом сел рядом со мной на диван.
— Слушай, — сказал он осторожно. — Я тут подумал…
— О чём?
— О доме. О документах.
— Есть какие-то проблемы с документами?
— Не проблемы. Просто… — он помялся. — Я хочу всё оформить на маму.
Я не поняла.
— Как на маму?
— Ну, дом строить на её имя. Официально.
— Зачем?
Андрей встал и прошёлся по комнате.
— Наташа, ты же понимаешь. Я уже раз обжёгся. Потерял половину дома. Не хочу, чтобы это повторилось.
— Какое повторение?
— Если мы разведемся… — он запнулся. — Ну, мало ли что в жизни бывает. Ты потребуешь половину. И опять мне придётся выплачивать компенсацию.
Я молчала. Пыталась переварить услышанное.
— Ты хочешь застраховаться от меня?
— Не от тебя. От ситуации. Понимаешь, это земля деда. Родовая. Я к этому дому шёл пятнадцать лет. Второй раз я его не выдержу.
— А если оформишь на мать, то не потеряешь?
— Мать — фигура стабильная. Она никуда не денется.
— А я денусь?
— Ты жена. Пусть любимая, но… всякое может случиться.
Я посмотрела на мужа. Он стоял у окна, смотрел в темноту. В профиль его лицо казалось чужим.
— Андрей, а как я буду жить в доме, который не мой?
— Как жила до сих пор. Ничего не изменится.
— Изменится. Я буду жить в чужом доме.
— Не в чужом. В нашем. Просто документы на маму.
— Документы — это не просто бумажки. Это права.
— Наташа, ну не придирайся к формальностям! — он повернулся ко мне. — Самое главное ведь не документы, а то, что мы строим дом для нашей семьи.
— Строим? — я встала с дивана. — Кто строит?
— Мы. Вместе.
— А кто будет платить?
— Я, конечно.
— Только ты?
— Ну… в основном я. Стройматериалы, работа — это серьёзные деньги.
— А жить на что будем, пока ты строишь дом?
Андрей замялся.
— Ну… придётся экономить. Ты выйдешь на работу…
— Артёму всего два года!
— Ну и что? Отдадим в садик. Многие работают.
— А если я не хочу выходить на работу?
— Почему не хочешь? Тебе же скучно дома сидеть.
— Мне не скучно. И потом — при чём тут это?
— При том, что нужны деньги на жизнь. Если мои уйдут на стройку, кто будет содержать семью?
Я села обратно. Картина прояснялась.
— То есть ты строишь дом на мать. Деньги тратишь свои. А семью должна содержать я?
— Временно. Пока дом не построим.
— А сколько это времени?
— Ну… года два-три. Может, четыре.
— Четыре года я буду работать, а ты строишь дом, в котором у меня нет никаких прав?
— Наташа, ну что ты зациклилась на правах!
— Андрей, а что будет, если твоя мама умрёт?
— С чего она умрёт? Она здоровая.
— Все смертны. Что будет с домом?
— Ну… перейдёт по наследству.
— Кому?
— Мне.
— Только тебе? А Свете?
Света — сестра Андрея. Жила в другом городе, общались они редко.
— То есть половина дома достанется Свете?
— Формально да. Но это же моя стройка! Мои деньги!
— А Света точно будет это учитывать?
— Конечно! Она же не настолько наглая.
— Андрей, а если Свете понадобятся деньги? Если она захочет продать свою долю?
— Зачем ей продавать?
— Мало ли. Развод, болезнь, кредиты. Да что угодно.
Андрей замолчал. Такой поворот он не рассматривал.
— Получается, — продолжила я, — я четыре года работаю, содержу семью. Ты строишь дом. Потом твоя мама умирает. Дом переходит тебе и Свете. Света продаёт свою долю чужим людям. И я живу в доме, половина которого принадлежит посторонним?
— Этого не случится…
— Может случиться. И ты это знаешь.
— Наташа, ну не накручивай себя! Всё будет хорошо!
— А если не будет?
Андрей сел рядом со мной. Взял меня за руку.
— Послушай, давай не будем о плохом. Я просто хочу подстраховаться. Это же разумно.
— Подстраховаться от меня.
— Не от тебя. От обстоятельств.
— Андрей, а ты подумал, что я тоже могу захотеть подстраховаться?
— От чего?
— От того, что буду четыре года работать на чужой дом.
— Он не чужой!
— Чужой. По документам чужой.
— Наташа, ну что ты упёрлась в эти документы!
— А что ты упёрся в них, когда оформляешь дом на мать?
Андрей замолчал.
— Мне страшно, — признался он тихо. — Я уже один раз всё потерял. Дом, деньги, веру в людей. Если это повторится…
— Понимаю, — сказала я. — Но почему твой страх должен стать моим риском? Растить детей в доме, где меня могут выгнать в любой момент.
— Да кто тебя выгонит?
— Ты! Твоя сестра. Твоя мама, если мы поссоримся.
— Этого не будет!
— Откуда ты знаешь?
Андрей встал, снова принялся ходить по комнате.
— Наташа, я понимаю твои опасения. Но у меня нет выбора. Не могу рисковать домом второй раз.
— А я могу рисковать?
— Ты ничем не рискуешь!
— Как это? Я работаю четыре года, а дом остаётся чужим.
— Он не останется чужим!
— Останется. По закону — чужим.
— Но не по сути!
— Суть без законности — пустое место.
Андрей остановился, посмотрел на меня.
— Я оформлю дом на маму — не хочу, чтобы ты потом оттяпала часть при разводе, — сказал он твёрдо.
Я встала с дивана. Посмотрела мужу в глаза.
— Тогда сразу подай на развод, — сказала я спокойно.
— Что?
— Если ты боишься, что я «оттяпаю» часть твоего дома, то лучше разведёмся сейчас.
— Наташа, ты о чём? Какой развод?
— О том, что я не буду четыре года работать на чужую собственность.
— Она не чужая!
— Чужая, Андрей. И ты это знаешь.
— Ну хорошо! — взорвался он. — Пусть чужая! Зато я не потеряю дом!
— А я потеряю четыре года жизни.
— Не потеряешь! Мы же будем жить в этом доме!
— Ты будешь жить. Я — обслуживать.
— Какое обслуживать?
— Работать, чтобы кормить семью, пока ты строишь дом своей матери.
— Не её, а мой!
— По документам её.
— По документам, но не по сути!
— Андрей, — сказала я устало, — ты сам объяснил, почему документы важнее сути. Когда с первой женой делил дом.
— Это другое!
— Это то же самое. Только теперь я в роли первой жены.
— Нет! Ты моя семья!
— Была семьёй. Пока ты не решил подстраховаться.
Андрей сел на диван, закрыл лицо руками.
— Наташа, ну что ты делаешь? Зачем всё разрушаешь?
— Не разрушаю. Просто не хочу жить в чужом доме.
— Он не чужой!
— Ты сам сказал — на мать оформляешь. Значит, её дом.
— Формально её, а фактически мой!
— А формально я кто? Квартирантка?
— Ты жена!
— Жена человека, который боится мне доверять.
— Я доверяю! Я доверяю! Просто хочу подстраховаться!
— От меня.
— От ситуации!
— Я — часть ситуации. И самая опасная, по-твоему.
Андрей поднял голову, посмотрел на меня.
— Что ты хочешь?
— Чтобы дом был оформлен на нас. Пополам.
— Не могу. Слишком рискованно.
— Тогда каждый сам за себя. Ты строишь дом матери, а я строю свою жизнь.
— Наташа, ну куда ты пойдёшь? С двумя детьми?
— Не твоя забота. Раз ты защищаешься от меня, пусть и дети не будут твоим риском.
— Артём мой сын!
— Тогда будешь платить алименты. На чужих детей.
— Какие чужие? Он мой!
— А Тимофей? Тимофей чей?
— Ну… твой.
— То есть чужой тебе. Зачем тебе кормить чужого ребёнка?
— Наташа, ты меня пугаешь.
— А ты меня уже напугал.
Андрей молчал. Я собрала со стола детские игрушки, унесла на кухню.
— Подумай, — сказала я, возвращаясь в комнату. — Если хочешь семью — дом оформляем пополам. Если хочешь подстраховаться — разводимся.
— Почему всё так категорично?
— Потому что по-другому я не буду.
— А если я откажусь от стройки?
— Не откажешься. Это твоя мечта.
— А если всё-таки?
— Будешь всю жизнь жалеть. И винить меня.
— Не буду.
— Будешь. Как бы мне ни было тебя жалко, Андрей, но я не буду жертвой твоих страхов.
— Да что ты выдумала — какая жертва?
— Работать на чужой дом — это жертва.
— Он не чужой!
— Чужой, — твёрдо сказала я. — И ты это прекрасно понимаешь. Не притворяйся.
На следующий день Андрей ушёл на работу молча. Вечером пришёл мрачный, поужинал, включил телевизор.
Неделю мы почти не разговаривали. Андрей обдумывал варианты, я ждала его решения.
— Я поговорил с адвокатом, — сказал он в воскресенье за завтраком.
— И что?
— Можно составить договор. Прописать твои права на дом.
— Какие права?
— Право пользования. Пожизненно.
— А право собственности?
— Это сложнее.
— Значит, нет.
— Наташа, ну договор — это тоже гарантия!
— Просто бумажка. Которую можно оспорить.
— Не оспорят.
— Твоя сестра оспорит. При случае.
— Не оспорит!
— Андрей, ты сам боишься мне доверить половину дома. А сестре доверяешь всю половину?
— Она не будет против меня действовать!
— А я буду?
— Ты можешь. При разводе.
— Значит, сестра надёжнее жены?
— Она не жена. С ней не разведусь.
— Логично, — согласилась я. — Тогда живи с сестрой.
— Наташа, ну хватит! Давай решим как-то!
— Я предложила решение. Дом пополам или развод.
— Не могу дом пополам.
— Тогда развод.
— Не хочу развод.
— А я не хочу быть квартиранткой в своём доме.
Андрей встал из-за стола.
— Хорошо. Будь по-твоему.
— То есть?
— Разводимся.
— Хорошо.
— Серьёзно?
— Серьёзно.
— И что дальше?
— Дальше ты строишь дом своей матери, а я устраиваю свою жизнь.
— А дети?
— Дети со мной. Ты будешь платить алименты на Артёма.
— А встречаться?
— По договорённости.
— Наташа, может, ещё подумаем?
— Думай. У тебя есть время до начала стройки.
— А если я передумаю? Откажусь от дома?
— Не откажешься. Это твоя мечта.
— А если всё-таки?
— Будешь всю жизнь жалеть. И винить меня.
— Не буду.
— Будешь. Как тебя ни жалко, Андрей, но я не буду жертвой твоих страхов.
— Да что ты выдумала — какая жертва?
— Работать на чужой дом — это жертва.
— Он не чужой!
— Чужой, — твёрдо сказала я. — И ты это прекрасно понимаешь. Не притворяйся.
Через месяц я подала документы на развод. Андрей не возражал. Алименты назначили в рамках закона.
Я сняла двухкомнатную квартиру, устроилась на работу. Дети привыкли к новой жизни быстрее, чем я ожидала.
Андрей начал стройку. Иногда звонил, рассказывал о ходе работ. Спрашивал, как дети, не нужна ли помощь.
— Дом растёт, — говорил он. — Скоро крышу покрою.
— Хорошо.
— Может, приедете посмотреть? Артёму интересно будет.
— Как-нибудь.
Мы не приезжали. Зачем смотреть на чужую стройку?
Через год Андрей позвонил взволнованный.
— Наташа, у меня проблема.
— Какая?
— Света хочет продать свою долю в доме.
— В каком доме?
— Мама умерла.
— Соболезную.
— Спасибо. Но понимаешь, Света говорит, что половина дома и участка теперь её. И она хочет деньги.
— Логично.
— Но у меня денег нет! Всё в стройку вложил!
— Жаль.
— Наташа, а что делать?
— Не знаю. Это не мои проблемы.
— Но ты же понимаешь ситуацию!
— Понимаю. Ты боялся, что я заберу половину дома. А забрала сестра.
— Она не заберёт! Просто хочет денег!
— Жаль, — повторила я. — Но это риски твоего выбора.
— Наташа, а может… может, мы попробуем ещё раз? Я понял свою ошибку.
— Понял?
— Да. Нужно было оформлять дом на нас.
— Поздно.
— Почему поздно?
— Потому что теперь я не доверяю тебе.
— Наташа…
— Андрей, ты выбрал безопасность вместо семьи. Это твой выбор. Живи с ним.
— А если я всё исправлю?
— Ничего не исправишь. Доверие не восстанавливается.
— Но мы же любили друг друга!
— Любили. До тех пор, пока ты не испугался этой любви.
Я повесила трубку. За окном шёл дождь. Дети играли в соседней комнате. Жизнь продолжалась.
Своя жизнь. В съёмной квартире, но без страха, что завтра могут выгнать.
Просто женщина. Мать. Человек.
Который не согласился стать квартиранткой в доме собственного мужа.
