Деньги. Именно они стали камнем преткновения в их брачной идиллии, хотя Марина, просыпаясь по утрам под еле слышный храп Виктора, никогда не думала, что настанет день, когда её муж перестанет считать её сына своим. Костю, смуглого, темноглазого мальчишку с отцовской колючестью взгляда, Григорием, её бывшим, нарекавшего всех и вся «дряблыми слизняками», не оставившего ничего, кроме памяти о вспыльчивом нраве и ежемесячных почтовых открыток из Германии.
— Какого … Кто сказал, что я вообще должен оплачивать его репетиторов? Это же твой сын, не мой! — Виктор с грохотом опустил кружку на стол, расплескав кофе на белоснежную скатерть. Он стоял, широкоплечий, массивный, с квадратной челюстью и бычьим затылком, занимая собой почти всю кухню их трёхкомнатной квартиры. — Я не буду больше платить за чужого мне ребёнка, поняла? Пусть его папаша из Дюссельдорфа раскошеливается!
Марина инстинктивно подняла руку, словно защищаясь. Худощавая, с веснушками, разбежавшимися по лицу после сорока лет, точно кто-то рассыпал корицу, она вдруг почувствовала себя маленькой и уязвимой.
— Витя, но ты ведь… Ты же сам говорил, что любишь нас обоих, — сдавленный шепот, сорванный голос, растерянность, разливающаяся по комнате, как тот самый кофе по скатерти. — Косте шестнадцать, ему нужно готовиться к поступлению.
— Любовь – это одно, Марина, а постоянные траты – совсем другое, — Виктор резко дёрнул плечом, ослабляя галстук. — Мне надоело, что твой сын сидит на моей шее. Я уже пять лет тяну эту лямку. А он… он даже не называет меня отцом! Демонстративно «дядя Витя» из комнаты в комнату!
Марина вцепилась пальцами в край стола. Пять лет брака с Виктором, успешным менеджером строительной компании, воплощали её мечты о стабильности после болезненного развода. Но сейчас стабильность трещала по швам.
Деньги. Виктор умел их считать и приумножать. Ещё до встречи с Мариной он точно знал, сколько нужно отложить на пенсию, на новую машину и на отпуск на Кипре. Коэффициенты и проценты существовали для него не как абстрактные понятия, а как вполне ощутимые категории, определяющие качество жизни.
Марина же к деньгам относилась иначе. Худощавая учительница физики с тусклыми русыми волосами, скрученными в всегда одинаковый пучок, она носила одни и те же туфли по три сезона и умела растягивать зарплату до самой последней копейки. В день знакомства с Виктором, на корпоративе по случаю открытия нового корпуса школы, где строительная компания Виктора была генподрядчиком, она выглядела как-то особенно беззащитно в своей дешёвой блузке, покрытой невидимыми простому глазу штопками.
— Вас не затруднит передать мне соль? — спросила тогда она, глядя исподлобья.
— Ну затруднит, и что? — буркнул Виктор и тут же рассмеялся, видя, как учительница покраснела. — Шучу. Держите.
В тот вечер они проговорили четыре часа, а через полгода Виктор уже перевозил свои вещи в её небольшую двушку на окраине города, где одиннадцатилетний Костя встретил его неприкрытой враждебностью и запертой на ключ дверью своей комнаты.
— Ох, вау, Маринка, ты себе папика нашла? — сказал Костя на следующее утро, глядя прямо в глаза Виктору. — Самое время, да, мам? Гришка уехал, а ты теперь с первым встречным?
— Заткнись, щенок! — рявкнул тогда Виктор, но осёкся, поймав испуганный взгляд Марины.
Так начиналась их семейная жизнь. Неровно, с затяжными паузами и сложностями, но Виктор был упрям. Он записал Костю в секцию бокса, покупал ему компьютерные игры, даже свозил их с Мариной на море. И постепенно лед таял. Плавал ещё кусками по поверхности, но уже не сковывал каждый шаг.
Теперь же, глядя на жену, Виктор чувствовал, что его терпение закончилось.
— Ты понимаешь, сколько я плачу ежемесячно? — он принялся загибать пальцы. — Репетитор по математике – восемь тысяч, английский – десять, школа дополнительного образования – еще пятнадцать. Курсы программирования – двадцать! А теперь его ещё и на курсы дизайна потянуло. Это же бездонная бочка!
— Но ты же сам хотел, чтобы он… — начала Марина, но Виктор перебил её резким взмахом руки.
— Я хотел парня с мозгами и амбициями, а не великовозрастного иждивенца! Он даже не пытается подрабатывать. Только требует и требует. А ты ему потакаешь!
Их перепалку прервал сам Костя, появившийся на пороге кухни – высокий, нескладный, с едва пробивающейся щетиной, в мешковатых шортах и растянутой футболке с непонятной надписью на английском.
— Прекрасно, — произнёс он, опираясь о дверной косяк. — Я уже не стою вложений? Ну и ладно. Переведусь в обычную школу, забью на репетиторов. Отец звал к себе в Германию, может, самое время согласиться.
— Костя! — воскликнула Марина, зажимая рот ладонью.
— А что Костя? — подросток приподнял бровь. — Дядя Витя прав. Я ему никто. Чего ему тратиться на чужого пацана? Да и вообще… — он отвернулся, но Марина успела заметить, как задрожали его плечи.
Виктор снял галстук окончательно, бросив его на стол.
— Видишь, как он манипулирует? — произнёс он, обращаясь к Марине, но глядя на Костю. — «Отец зовёт», «уеду в Германию»… Старый трюк, чтобы ты выбила из меня деньги.
Костя медленно повернулся. Что-то новое появилось в его обычно насмешливом взгляде.
— Знаешь, дядя Витя, — он произнёс это с особым, ледяным спокойствием, — теперь я понимаю, почему мама всегда сначала в кошелёк заглядывает, прежде чем что-то для себя купить. У неё бывший муж – эгоист, а нынешний – скупердяй. Везёт ей на мужиков, да?
Через сорок минут Виктор уже ехал по городу, бездумно переключая радиостанции. Его большие руки, привычные к рулю внедорожника, сейчас нервно дёргались, а в голове звучали отголоски хлопнувшей двери их квартиры. Он вышел, не сказав ни слова, когда Марина бросилась за Костей в его комнату. В бардачке лежала пачка сигарет – дань привычке, от которой он якобы избавился два года назад. Сейчас он курил, опустив стекло, и пытался понять, как всё обернулось настолько скверно.
Виктору было сорок три. Первый брак, бездетный и бесцветный, закончился так давно, что иногда казалось, будто его и не было. Бывшая жена, Тамара, ушла к московскому бизнесмену, оставив Виктору только совместно нажитую однушку и тягучее чувство, что его всегда будут бросать ради перспектив получше. Встреча с Мариной изменила его жизнь – впервые захотелось о ком-то заботиться, кого-то оберегать.
Но этот мальчишка… Упрямый, колючий, с отцовскими чертами и отцовским характером, постоянно сравнивающий Виктора с неведомым Гришкой – он раздражал, выводил из себя. И в то же время Виктор узнавал в нём себя – такого же гордого и бескомпромиссного в его возрасте.
Телефон на пассажирском сиденье завибрировал. Номер Сергея, его заместителя, высветился на экране.
— Ну? — буркнул Виктор, нажав на громкую связь.
— Так ты едешь или как? — голос Сергея звучал встревоженно. — Инвесторы уже полчаса ждут. Ты где вообще?
Чёрт. Совещание. Важнейшая встреча с инвесторами из Казани, от которой зависело, получит ли их компания контракт на строительство нового торгового центра.
— Еду, — коротко бросил Виктор, разворачивая машину на ближайшем перекрёстке.
Когда он вернулся домой, было уже за полночь. Квартира встретила его тишиной и полумраком – горел только ночник в прихожей. Виктор осторожно прошёл в спальню, стараясь не шуметь. Марина лежала, отвернувшись к стене, но он знал, что она не спит – дыхание слишком ровное, слишком контролируемое.
— Мы потеряли контракт, — произнёс он, присаживаясь на край кровати. — Я опоздал на встречу, был рассеян, и они выбрали «АльфаСтрой».
Марина медленно повернулась, глаза в темноте казались огромными.
— Прости, — прошептала она. — Костя не хотел…
— Не надо, — перебил её Виктор. — Не вини его. Я сам начал этот разговор.
Он снял ботинки, расстегнул рубашку, чувствуя, как усталость наваливается на плечи тяжёлым прессом.
— Знаешь, что самое забавное? — продолжил он, не глядя на жену. — Когда я ехал на эту встречу, я думал только о том, что если мы выиграем тендер, то сможем отложить достаточно на университет Костика. Мечтал, как буду хвастаться этим на его выпускном.
Марина села на кровати, обхватив колени руками.
— Витя, он не хотел тебя задеть. Просто отец действительно написал на прошлой неделе, зовёт его на каникулы… первый раз за все эти годы.
Виктор хмыкнул.
— И что, поедет?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Он сказал, что не хочет к человеку, который видит в нём только повод похвастаться перед новой немецкой женой.
Виктор невольно усмехнулся.
— Умный мальчишка.
— Он весь вечер чинил твои наручные часы, — тихо сказала Марина. — Те, которые ты хотел выбросить. Сказал, что это настоящая винтажная вещь, и тебе нельзя с ней расставаться.
Следующий день выдался серым и промозглым, точно город решил отразить настроение Виктора. Он сидел в кабинете, перебирая бумаги, когда его телефон завибрировал от входящего сообщения. Номер не определился, но текст заставил его нахмуриться:
«Привет, Витёк. Давно не виделись. Говорят, ты теперь с моей Маринкой живёшь. Как там мой сын поживает? Я вернулся в Россию, хочу повидаться с пацаном. Набери как будет время. Григорий.»
Виктор сжал телефон так, что костяшки пальцев побелели. Гришка вернулся. Тот самый Гришка, который бросил беременную Марину, который годами не платил алименты, который присылал открытки с видами Дюссельдорфа, но никогда – деньги на собственного сына.
Пальцы автоматически набрали номер Марины.
— Ты знаешь, что Григорий вернулся? — спросил он вместо приветствия.
Тишина на другом конце провода была красноречивее любых слов.
— Марина?
— Да, — наконец ответила она. — Он звонил вчера. Сказал, что хочет забрать Костю к себе. Насовсем.
Виктор почувствовал, как что-то холодное разливается внутри.
— И ты… ты что?
— Я сказала, что это решать Косте, — её голос звучал отстранённо. — Он взрослый мальчик. И… Витя, может, так будет лучше для всех? Ты же сам вчера говорил, что устал платить за чужого ребёнка.
Виктор вскочил со стула, опрокинув чашку с кофе.
— Я мчусь домой. Никуда не уходи. И не пускай этого ублюдка на порог, слышишь?
Он бежал к машине, не обращая внимания на удивлённые взгляды сотрудников. В голове пульсировала только одна мысль: «Я не могу потерять пацана».
Квартира встретила его запахом жареного лука и громкой музыкой из комнаты Кости. Марина стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Увидев Виктора, она вздрогнула.
— Так быстро? — пробормотала она, убавляя огонь.
— Где он? — Виктор скинул куртку прямо на пол. — Где этот…
— Григорий не приходил, — перебила его Марина. — Он хотел встретиться с Костей в кафе.
— И ты отпустила?
— Нет, — она покачала головой. — Костя сам отказался. Сказал, что не хочет видеть мужика, который бросил его мать с младенцем на руках.
Виктор медленно выдохнул, чувствуя, как отпускает внутреннее напряжение.
— Значит, Костик сейчас дома?
— Да, у себя. Делает домашку по физике, — Марина отвернулась к плите, но Виктор успел заметить слезы в её глазах. — Витя, я не знаю, что нам делать. Григорий говорит, что подаст в суд на восстановление родительских прав. Он… у него теперь свой бизнес, связи. Он может забрать Костю.
Виктор подошёл к ней сзади, обнимая за плечи.
— Никто никого никуда не заберёт, — твёрдо сказал он. — Я этого не допущу. Костя – наш сын. Мой сын, понимаешь?
Марина резко повернулась, глядя ему в глаза.
— Ты же вчера говорил…
— Забудь, что я вчера говорил! — он сжал её руки. — Я был… Просто… этот месяц выдался тяжёлым. Потеря контракта, проблемы с поставщиками. Я сорвался.
Виктор прислонился лбом к её лбу.
— Знаешь, что я понял сегодня, когда получил сообщение от Григория? Я понял, что не представляю нашу жизнь без этого колючего ершистого подростка. Без его нелепых футболок, без споров за ужином, без его смеха.
В дверь позвонили, когда они уже садились ужинать. Костя, молчавший весь вечер, первым вскочил со стула.
— Я открою, — буркнул он, направляясь в прихожую.
Виктор и Марина переглянулись. «Григорий?» — одними губами спросила она. Виктор кивнул, поднимаясь.
— Ты кто ещё такой? — донёсся голос Кости, и Виктор ускорил шаг.
В дверях стоял высокий мужчина в дорогом пальто, с идеально уложенными тёмными волосами. Те же глаза, что у Кости, тот же разворот плеч.
— Это я, сынок, — произнёс незнакомец с лёгкой улыбкой. — Твой отец.
Костя отступил на шаг, сталкиваясь спиной с подошедшим Виктором.
— У меня нет отца, — отчеканил подросток.
Григорий перевёл взгляд на Виктора, улыбка стала шире.
— А, Витёк! Вот и ты. Как жизнь? Неплохо устроился, я смотрю?
— Убирайся, — Виктор положил руку на плечо Кости. — Мальчик не хочет тебя видеть.
— «Мальчик»? — Григорий картинно поднял брови. — Разве он твой, чтобы решать? Костян, собирайся. Мы с тобой сейчас поедем, поговорим нормально. Без этих… посторонних.
Костя дёрнул плечом, сбрасывая руку Виктора.
— А если я не хочу никуда ехать? — глухо спросил он.
— Да ладно тебе, пацан! — Григорий сделал шаг вперёд. — Я же твой родной отец. Знаешь, какая у меня сейчас тачка? Порше Кайен. А квартира? Двухуровневая, в центре. И всё это может быть твоим. Зачем тебе прозябать здесь, со строителем и училкой?
Виктор почувствовал, как внутри всё закипает.
— Пошёл вон из моего дома! — рыкнул он, делая шаг вперёд.
Но неожиданно Костя остановил его, выставив руку.
— Подожди, Витя, — произнёс он, впервые называя отчима просто по имени, без «дяди». — Я сам.
Он повернулся к Григорию.
— Значит, ты мой родной отец? — спросил он спокойно. — Тогда ответь мне на пару вопросов. Какой мой любимый предмет в школе? Какую музыку я слушаю? Какую книгу я прочитал на прошлой неделе? В каком университете я хочу учиться?
Григорий недоуменно моргнул.
— Ну, ты же… парень, тебе должны нравиться… машины? Рэп? — он замялся. — Слушай, всё это не важно. Важно, что я твой отец и…
— Физика, инди-рок, «Клад.бище домашних животных» Стивена Кинга, и я хочу в МФТИ на программную инженерию, — перебил его Костя. — А теперь скажи, кто платил за всех моих репетиторов последние пять лет? Кто лечил меня, когда я болел? Кто научил меня плавать? Кто сидел со мной ночами, когда я не мог понять интегралы?
Григорий смотрел на него, открыв рот.
— Этот человек стоит сейчас за моей спиной, — продолжил Костя. — И не смей называть его просто строителем. Он руководит строительной компанией. И мою маму не смей называть училкой. Она лучший преподаватель физики в нашем городе.
Он сделал шаг назад, встав вплотную к Виктору.
— А теперь уходи. И больше не приходи. У меня есть отец. И это не ты.
Когда дверь за Григорием закрылась, в прихожей повисла тяжёлая тишина. Марина, стоявшая поодаль, тихо всхлипнула. Костя повернулся к Виктору, и впервые за пять лет Виктор увидел в его глазах не вызов, не насмешку, а что-то тёплое, почти родное.
— Прости за вчерашнее, — произнёс подросток, опуская взгляд. — Я не должен был говорить тебе такие вещи. И это… спасибо за всё, что ты для нас делаешь.
Виктор неловко кашлянул, чувствуя, как першит в горле.
— Нет, пацан, это ты меня прости, — он положил руку на плечо Кости. — Я никогда не должен был говорить, что устал платить за тебя. Это… это было глупо. Ты мой сын, неважно, что говорят документы.
Костя кивнул, всё ещё не поднимая глаз.
— Знаешь, — медленно произнёс Виктор, — если ты не против, я бы хотел официально усыновить тебя. Чтобы Гришка больше никогда не смог заявиться с претензиями.
Костя поднял взгляд, и Виктор увидел, как дрогнули его губы.
— Я… я не против, — тихо ответил подросток. — Если это не сильно дорого оформлять…
Виктор неожиданно для себя расхохотался, притягивая пасынка в грубоватое объятие.
— Вот уж за что точно не переживай, сынок. На это у нас деньги всегда найдутся.
Марина подошла к ним, обнимая обоих.
— Мои мужчины, — прошептала она. — Что бы я без вас делала…
Виктор знал, что впереди у них ещё много сложностей. Вечная нехватка денег, проблемы на работе, сложные подростковые годы Кости, возможные новые появления Григория… Но сейчас, обнимая жену и сына, он понимал одно: настоящая семья не измеряется кровным родством или суммой расходов. Она измеряется только любовью и готовностью бороться друг за друга несмотря ни на что.
«Я не собираюсь платить за чужого мне ребёнка» — эта фраза, брошенная им в порыве гнева, теперь казалась абсурдной и чужой. Потому что Костя давно уже не был чужим.
