Татьяна сидела на кухне, погружённая в размышления. О чём обычно думают женщины, перешагнувшие пятидесятилетний рубеж? О том, что время пролетело стремительно, как скоростной поезд мимо станции. И вот она, финальная остановка — «Бабушка».
Конечная.
За окном шелестел осенний октябрь, а она просматривала сообщения от Ксении: «Завтра ждём вас к восьми, Матвей не спал всю ночь, очень плачет».
Матвей — это двухлетний внук. Светлые кудряшки, точно как у сына в детстве. Когда он плачет — копия Олега. А когда смеётся, о, он способен растопить самый холодный лёд! Но сердце у Татьяны уже полгода как не тает от детского смеха. Оно устало. Измоталось, как поношенные домашние туфли.
— И так каждый день… — пробормотала она, откладывая мобильный.
А когда она в последний раз была просто Татьяной? Не мамой, не свекровью, не бабушкой — а просто женщиной со своими, личными желаниями?
Она вспомнила: лет пять назад покупала билет в театр. На постановку о любви. Сидела в тёмном зале, плакала от красоты. После спектакля долго шла пешком по улицам вечернего Киева, вдыхала осенний воздух, думала о своём.
Теперь по вечерам она чаще всего мыла детские бутылочки.
Телефон завибрировал. Сообщение от сына: «Мам, сможешь сегодня пораньше? У нас с Ксенией важная встреча с клиентами до обеда».
«У них с Ксенией». Будто она, Татьяна, не человек со своими планами, а автомат по выдаче бабушкиных услуг. Брось монетку желания — получи готовую няню?
Она быстро набрала: «Отлично, Олег». Стерла. Написала снова: «У меня сегодня запланированы дела, не смогу». Снова стерла.
Какие дела? Какие важные дела могут быть у пенсионерки?
А дел-то полно! Вот, например, в санатории «Сосновый Бор» есть путёвки на октябрь. Недорого. Можно подлечиться, отдохнуть. Вот уже целый месяц брошюра лежит на её тумбочке.
«Хорошо», — всё-таки написала она Олегу.
В восемь утра Татьяна стояла у подъезда сына в Черкассах. На четвёртый этаж — по лестнице, лифт, как обычно, не работал. Появилась одышка. Сердце колотится. А ведь раньше на эти четыре этажа взлетала, как молодая.
— Ну наконец-то! — Ксения открыла дверь, уже одетая, с макияжем, с сумкой в руках. — Матвей покушал час назад, подгузник сухой. Гулять в одиннадцать, дневной сон после обеда. Мы к вечеру вернёмся.
И умчалась. Каблучки по лестнице — тук-тук-тук — и тишина.
А Матвей плачет. Тянет ручки к бабушке.
— Ну что ты, малыш, — Татьяна взяла внука на руки. — Бабушка тут, бабушка никуда не уйдёт.
Матвей уткнулся носом ей в плечо и затих.
Три часа до прогулки. Потом прогулка. Потом обед, который нужно приготовить. Потом укладывание спать. Потом…
А потом завтра то же самое.
И послезавтра.
Она вдруг увидела своё отражение в зеркале в прихожей: волосы, небрежно собранные в хвост, старая кофта, стоптанные тапочки. Когда это произошло? Когда она превратилась в эту измотанную женщину?
Матвей висел на руках, как мешок с тяжёлым грузом.
Прошло ещё две недели. Всё одно и то же: подъём в семь утра, дорога к сыну, целый день с Матвеем, вечером — домой как выжатый лимон.
И никого не волнует, что у Татьяны болят ноги, что она засыпает прямо над тарелкой с ужином, что по утрам не может разогнуть спину.
В субботу она всё-таки решилась.
— Олег, — позвонила сыну. — Мне необходимо немного отдохнуть. Хочу в санаторий съездить. Дней на десять.
Тишина в трубке. Потом:
— Мам, ты серьёзно? А нам-то что делать с ребёнком?
— Не знаю. Может, отпуск возьмёшь? Или няню наймёте? Я же не железная, Олежек.
— Да какая няня, мам! — голос сына стал раздражённым. — У нас ипотека, кредиты. Зачем, когда есть бабушка! Это же твоя святая обязанность!
«Обязанность». Слово легло тяжёлым камнем в грудь.
— Олег, а моя жизнь?
— Да какая у тебя жизнь?! — не дал договорить сын. — Пенсия есть, квартира есть, здоровье. Чего тебе ещё нужно?
Татьяна медленно опустила трубку. Сидела на кухне и смотрела в окно, где за стеклом моросил дождь.
«Чего мне ещё нужно?» — повторила про себя. — «А может, и правда ничего не надо».
Но внутри что-то горело. Маленький огонёк возмущения, который она всё время подавляла, тушила, прикрывала ладонью от ветра чужих потребностей.
В понедельник Ксения встретила её особенно холодно:
— Олег рассказал о ваших планах. Честно говоря, не ожидала от вас такого эгоизма.
— Эгоизма? — Татьяна даже растерялась.
— Ну а как это назвать? — Ксения поправила причёску перед зеркалом. — Мы работаем, строим карьеру, а вы думаете только о себе. Матвей привык к вам, а вы хотите его бросить!
— Я не бросаю. Я просто хочу немного отдохнуть.
— Отдохнуть? — Ксения фыркнула. — От чего отдохнуть? От любимого внука? Да вы представьте, какой это для него стресс! Для ребёнка!
Татьяна промолчала. А что сказать? Что она сама — тоже человек? Что у неё тоже есть чувства, желания, мечты?
— И потом, — продолжала Ксения, — вы же видите, как нам тяжело. Молодая семья, арендуем жильё в Николаеве, работа. А вы думаете только о каком-то санатории!
«Каком-то санатории». Будто её скромная мечта — это блажь избалованной старухи.
На следующий день было ещё хуже. Ксения начала придираться:
— Матвей плохо поел. Вы его слишком балуете. Почему подгузник мокрый? Вы что, не смотрите?
Татьяна терпела. А вечером, когда пришёл Олег, попыталась с ним поговорить:
— Сынок, я устала. Может, всё-таки найдёте няню? Хотя бы на пару дней в неделю?
Олег отмахнулся:
— Мам, потерпи немного. Ксении тяжело, понимаешь? У неё, возможно, послеродовая депрессия. Врач сказал, ей нужно меньше нервничать.
— А как же мой отдых?
— Да отдохнёшь ты, никуда не денешься, — буркнул Олег. — Главное сейчас — семья, ребёнок.
И снова это слово — «семья». Только почему-то в эту семью Татьяна не входила. Она была чем-то вроде прислуги. Бесплатной прислуги.
В среду случилось то, что переполнило чашу терпения.
У Татьяны был билет в театр. Первый раз за полгода! Спектакль «Три сестры» в Национальном театре, места в партере. Она так ждала этот вечер, даже платье новое купила.
В пять вечера позвонила Ксения:
— Татьяна Ивановна, мы задерживаемся. Очень важная встреча. Посидите с Матвеем до десяти, сможете?
— Ксения, у меня же театр сегодня.
— Театр? — в голосе невестки прозвучало удивление. — А разве это так важно? Спектакль можно перенести, а встречу — нет. Мы же работаем!
— Но у меня билет, — начала Татьяна.
— Ну что за билет! — перебила Ксения. — Сколько он стоил? Ну, гривен пятьсот? Мы вам компенсируем. Татьяна Ивановна, ну будьте человеком! Нам действительно очень важно!
Татьяна стояла в красивом платье, держала билет в руке и сдалась.
— Хорошо, — сказала тихо.
Но когда повесила трубку, что-то внутри надломилось. Окончательно.
Она сняла платье, повесила в шкаф. Надела старый халат и пошла к сыну нянчить внука.
Матвей капризничал. Не хотел есть, не хотел играть, плакал. А может, он чувствовал, что бабушка плачет?
В десять вечера Олег с Ксенией вернулись весёлые, довольные:
— Как дела? — спросил сын, даже не глядя на мать.
— Нормально, — ответила Татьяна и пошла к выходу.
— Мам, а завтра приходи к восьми, — крикнул Олег вслед. — У нас опять дела.
Татьяна остановилась у двери. Обернулась. Посмотрела на сына, на невестку…
И вдруг поняла: они её вообще не видят. Для них она — часть интерьера. Бабушка-автомат: нажал кнопку — получил услугу.
— А если я не приду? — спросила она тихо.
— Как не придёшь? — удивился Олег. — А что с Матвеем делать?
— Не знаю, — сказала Татьяна ещё тише. — Может, сами позаботитесь о своём ребёнке?
И вышла, не дожидаясь ответа.
Всю ночь не спала. Лежала и думала: неужели всю оставшуюся жизнь будет нянчить внуков? А потом правнуков? Где она в этой картинке?
Утром телефон разрывался от звонков. Сначала Олег:
— Мам, ты что творишь? Мы опаздываем на работу!
Потом Ксения:
— Татьяна Ивановна, это безответственно! Как можно так поступать с семьёй?!
Татьяна выключила телефон.
И впервые за полгода позавтракала спокойно.
Два дня Татьяна не отвечала на звонки. Два дня тишины, покоя… и мучительной тревоги. А что, если что-то случилось с Матвеем? Что, если сын её возненавидит? Что, если она действительно эгоистка, как сказала Ксения?
В пятницу утром в дверь позвонили.
Татьяна открыла — на пороге стоял Олег. Лицо помятое, глаза красные, одет кое-как. За его спиной маячила Ксения с Матвеем на руках.
— Мам, — начал сын, — мы пришли поговорить.
— Проходите, — сказала Татьяна тихо.
Они сели в гостиной. Матвей хныкал, Ксения качала его, но он не успокаивался.
— Татьяна Ивановна, — начала невестка строго, — ваше поведение недопустимо. Мы два дня не могли нормально работать! Пришлось отменить важную встречу, Олегу взять больничный.
— Это называется — воспитывать своего ребёнка, — прервала её Татьяна.
— Да как вы можете! — Ксения тоже поднялась, прижимая к себе плачущего Матвея. — Это же ваш внук! Вы его не любите, что ли?
— Я его очень люблю, — сказала Татьяна медленно. — Но я не обязана посвятить ему всю свою оставшуюся жизнь.
— Мам, — встрял Олег, — ну что ты говоришь. Мы же семья.
— Семья? — Татьяна посмотрела на сына. — А когда ты в последний раз спросил, как у меня дела? Когда поинтересовался моим здоровьем, моими планами, моими желаниями?
— Да о чём тебе переживать? — Олег развёл руками. — Ты на пенсии, дома сидишь.
— А ты думаешь, пенсионеры не люди? — голос Татьяны стал громче. — Думаешь, у нас нет права на собственную жизнь?
— Да какая жизнь, мам! — сорвался Олег. — В твоём возрасте какая жизнь?!
Эта фраза ударила как пощёчина.
— В моём возрасте, — медленно повторила Татьяна. — Мне пятьдесят восемь лет, Олег. Не сто восемь. Я ещё живая женщина. У меня есть свои интересы, желания.
— Мам, успокойся, — попытался вмешаться Олег.
— Нет! — крикнула Татьяна, и все замерли. — Не успокоюсь! Полгода я молчала! Полгода терпела! Каждый день, без выходных, без отпусков, без передышки! А вы что? Вы даже «спасибо» ни разу не сказали!
— Мы благодарны, — начала Ксения.
— Благодарны?! — Татьяна засмеялась горько. — Да вы меня за человека не считаете! Для вас я — бесплатная няня! Удобная, всегда доступная, без требований!
— Это же естественно… — попробовал Олег.
— Естественно?! — Татьяна развернулась к сыну. — Естественно — эксплуатировать собственную мать?
— Ну что вы такое говорите! — возмутилась Ксения. — Мы же не заставляем!
— Не заставляете?! — голос Татьяны дрожал от ярости. — А шантаж? «Ты же бабушка!» «Это твой долг!» «Подумай о ребёнке!» Это не заставляете?
Матвей заплакал громче. Ксения начала его успокаивать, но безуспешно.
— Вот видите! — воскликнула она. — Из-за вашего крика ребёнок нервничает!
— От чего ты устала-то? Дома с ребёнком посидеть? — отмахнулся Олег.
— Дома с ребёнком?! — Татьяна наконец сорвалась. — Ты думаешь, это легко? Каждый день вставать в семь утра, тащиться через весь город, нянчить двухлетнего ребёнка, который требует постоянного внимания? А потом дом, стирка, готовка. А вечером падать без сил и завтра всё сначала?
— Но он же твой внук! — попытался апеллировать к чувствам Олег.
— И что? — Татьяна посмотрела сыну в глаза. — То, что он мой внук, означает, что я должна пожертвовать ради него всем? Своим здоровьем, своим временем, своими мечтами?
— А какие у вас мечты? — язвительно поинтересовалась Ксения.
— Мечты? — Татьяна усмехнулась. — А вот, например, съездить в санаторий. Подлечиться. Выспаться наконец. Или в театр сходить! Помните, как на прошлой неделе из-за вашей «важной встречи» я билет просто выбросила?
— Ну подумаешь, театр, — пробормотал Олег.
Татьяна выпрямилась, расправила плечи. Посмотрела на сына, потом на невестку.
— Знаете что, — сказала она спокойно, но твёрдо. — Хватит.
— Что хватит? — напрягся Олег.
— Хватит мне врать, что это нормально. Хватит мне говорить, что я обязана. Хватит делать вид, что у меня нет собственной жизни.
Она сделала паузу, глядя прямо в глаза сыну:
— Я не обязана нянчить вашего ребёнка. У меня своя жизнь.
После этих слов в квартире воцарилась звенящая тишина. Даже Матвей перестал плакать, словно почувствовал, что произошло что-то очень важное.
Ксения первой нарушила молчание:
— Татьяна Ивановна, вы серьёзно?
— Более чем, — ответила Татьяна спокойно.
— А мы что будем делать? — почти прошептала Ксения, глядя на сына.
— Не знаю. Возьмите отпуск. Найдите няню. Попросите маму Ксении. Или, представьте себе, воспитывайте своего ребёнка сами.
И вышла.
Три дня Татьяна наслаждалась санаторным покоем: массажи, процедуры, прогулки по осеннему парку… И главное — тишина в голове. Никто не требует, не просит, не обвиняет.
На четвёртый день позвонил Олег. Голос усталый, виноватый:
— Мам. Прости. Я не понимал.
— Что именно не понимал? — осторожно спросила Татьяна.
— Как тебе было тяжело. Мы с Ксенией, мы даже за ночь толком не отдохнули. А ты так каждый день.
Татьяна улыбнулась, глядя в окно на золотые кроны деревьев:
— И как дела?
— Ксения плачет, говорит, что не справляется. Матвей капризничает без тебя. Мам, когда ты вернёшься?
— Олег, — сказала Татьяна твёрдо, — я вернусь. Но всё будет по-другому.
— Как по-другому?
— Три дня в неделю — мои. Полностью мои. Никаких просьб посидеть с внуком, никаких экстренных вызовов.
— Но мам…
— Или так, или никак, — перебила его Татьяна. — У меня тоже есть жизнь, Олег. И я имею право ею распоряжаться.
Долгая пауза.
— Хорошо, — вздохнул сын. — Мы подумаем, как это организовать.
— Подумайте, — согласилась Татьяна. — И ещё одно: когда я помогаю с Матвеем — это помощь, а не обязанность. И за помощь говорят «спасибо».
Через неделю Татьяна вернулась домой. В понедельник пришла к детям.
Ксения встретила её сдержанно, но без прежней наглости:
— Татьяна Ивановна, мы поговорили с моей мамой. Она согласилась помогать по вторникам и четвергам.
— Хорошо, — кивнула Татьяна.
— А в пятницу мы наняли няню, пока на полдня.
— Разумно.
Матвей радостно потянул к бабушке ручки. Татьяна взяла его на руки, поцеловала в макушку:
— Как дела, малыш? Скучал?
— Мам, — подошёл Олег, — спасибо тебе. За помощь.
Это было первое «спасибо» за полгода.
Татьяна улыбнулась:
— Пожалуйста, сынок.
Во вторник Татьяна записалась на танцы. В среду сходила в театр — тот самый спектакль, который пропустила из-за «важной встречи». В четверг встретилась с подругами.
А в пятницу нянчила Матвея. С удовольствием. Потому что теперь это был не долг, не обязанность.
И впервые за много лет Татьяна почувствовала себя не прислугой в чужой жизни. А просто живой женщиной. 💃
Друзья, как же это знакомо! Многие женщины после выхода на пенсию или рождения внуков сталкиваются с тем, что их воспринимают как ресурс, а не как личность. 😥 История Татьяны — это прекрасный пример того, как важно вовремя установить личные границы.
Как вы считаете, почему дети часто забывают, что у их родителей, ставших бабушками и дедушками, тоже есть право на свою жизнь и отдых? И в какой момент помощь превращается в эксплуатацию? Делитесь своими историями и мнениями! 👇
