— Вы в Турцию на две недели, а мать дома оставите? Я с вами еду — и точка, — заявила Ольга Николаевна, поставив банку варенья на стол с таким стуком, что капли брызнули на скатерть.
Марина замерла с футболкой в руках. В открытом чемодане аккуратными стопками лежали вещи — результат тщательной двухчасовой упаковки.
За окном моросил апрельский дождь, угрюмый и бесконечный, словно последний привет зимы.
— Ольга Николаевна, мы же планировали этот отпуск целый год, — Марина постаралась, чтобы голос звучал спокойно. — Там дайвинг, экскурсии расписаны по минутам, мы даже ночной снорклинг забронировали…
Свекровь опустилась на стул, сложив руки на коленях.
Настольная лампа бросала мягкий свет на её лицо, подчёркивая морщинки у глаз и опущенные уголки губ.
— Значит, вдвоём решили отдохнуть? — голос её дрогнул, как натянутая струна. — А я тут одна останусь? Как отработанный материал?
Игорь вышел из ванной с несессером в руках и буквально врос в пол, почувствовав напряжение в комнате.
— Мам, что случилось? — он растерянно посмотрел на жену, потом на мать.
— Ничего особенного, — Ольга Николаевна достала из кармана кофты безупречно выглаженный платок и приложила к абсолютно сухим глазам. —
Просто случайно выяснила, что вы в Турцию собрались. Даже не предупредили. Анна Петровна видела, как вы чемоданы доставали.
Марина сжала губы. Они намеренно не говорили о поездке, предчувствуя этот разговор.
— Мам, мы хотели сюрприз сделать, — неуверенно начал Игорь. — Привезти тебе подарки и…
— Какие подарки? — перебила свекровь. — Думаете, мне безделушки нужны? Мне пожить хочется, пока суставы двигаются. А вдруг мне уже не суждено на море побывать? В моём возрасте каждый год может стать, ну, вы понимаете.
Ольга Николаевна поднялась и медленно подошла к окну. На фоне сумерек её силуэт казался особенно хрупким.
— В прошлом году вы в Сочи ездили, я слова поперёк не сказала, — продолжила она, не оборачиваясь. — Думала, в следующий раз вместе отправимся.
Марина бросила выразительный взгляд на мужа. Игорь беспомощно развёл руками.
— Мама, билеты уже куплены, — сказал он. — И номер забронирован на двоих.
— Билет можно докупить, — Ольга Николаевна повернулась, и на лице её проступила твёрдость. — А в номере наверняка есть диван. Я неприхотливая.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Всё повторялось — как с поездкой на дачу прошлым летом, как с Новым годом, как с их годовщиной.
Свекровь всегда находила способ вклиниться в их планы.
— Игорь, можно тебя на минутку? — Марина кивнула в сторону кухни.
Когда они остались наедине, она заговорила сдавленным шёпотом:
— Ты же понимаешь, что это манипуляция? Мы опять уступим, и наш романтический отпуск превратится в дежурство по очереди.
— А что я могу поделать? — так же тихо ответил Игорь. — Она же одна, ей действительно скучно.
— У неё подруги есть, кружок вязания по средам, сериалы…
— Марин, она моя мать, — в голосе Игоря зазвучал металл. — Я не могу сказать ей категорическое «нет».
Марина прикусила губу. Она знала этот тон — спорить бесполезно.
Когда они вернулись в комнату, Ольга Николаевна уже увлечённо листала их путеводитель по Турции.
— Вот, экскурсия в Памуккале, — оживлённо говорила она. — Я столько передач про эти террасы смотрела! А в хамам мы обязательно сходим вместе!
Игорь виновато улыбнулся жене.
— Мам, ты права. Мы найдём тебе билет. Но будешь сама по себе, у нас всё по минутам. Не говори потом, что пожалела о поездке.
***
Ольга Николаевна проснулась от яркого солнца, заливающего номер. Игорь и Марина уже ушли — на тумбочке белела записка:
«Мама, у нас дайвинг до обеда. Встретимся в лобби в 14:00. Завтрак до 10:30».
Она потянулась, чувствуя непривычную лёгкость. Наконец-то! Настоящий отпуск — не дача с грядками, не сериалы на диване.
Ольга Николаевна представляла, как будет сидеть в кафе на набережной, потягивая модный коктейль.
Затем неспешно пройдётся по магазинам, присмотрит себе что-нибудь элегантное, но с изюминкой — пусть окружающие удивятся.
— Веду себя как будто мне снова тридцать, — покачала головой Ольга Николаевна, доставая из чемодана своё любимое голубое платье, то самое, что Игорь назвал «молодящим» на её день рождения.
Ресторан встретил её настоящим пиршеством — от обилия блюд разбегались глаза: фрукты, названий которых она не знала, выпечка с загадочными начинками, соки всех мыслимых цветов.
Ольга Николаевна наполнила тарелку и огляделась — за столиками сидели молодые пары, семьи с детьми, шумные компании друзей. Никого её возраста. Но это не омрачило настроения.
После завтрака она решила позагорать у бассейна. Надела новый купальник с парео, купленный после долгих примерок, и направилась к лежакам.
Мраморная плитка вокруг бассейна влажно поблескивала на солнце.
— Просите меня, — пробормотала она, обходя группу подростков.
И вдруг время замедлилось — нога соскользнула на влажной плитке, тело потеряло равновесие, руки беспомощно взмахнули — и она с оглушительным всплеском рухнула в бассейн.
Холодная вода сомкнулась над головой. Ольга Николаевна в панике забилась, задыхаясь от неожиданности.
Хлорированная вода жгла глаза, из груди рвался крик.
Сильные руки подхватили её и вытащили на бортик.
Молодой турок-официант что-то говорил, протягивая полотенце. Вокруг собралась толпа — кто-то смотрел с сочувствием, кто-то откровенно посмеивался.
— Туфля… — пробормотала Ольга Николаевна, глядя на дно бассейна, где одиноко покоилась её новая сандалия.
К вечеру синяк на колене приобрёл живописный фиолетовый оттенок, а гордость была ранена ещё глубже. Игорю и Марине она ничего не рассказала — только пожаловалась на усталость и рано ушла спать.
Утро второго дня началось с режущей боли в животе.
Ольга Николаевна поморщилась, вспоминая вчерашний ужин — салат с осьминогом выглядел таким соблазнительным.
Игорь предупреждал, что непривычная еда может вызвать расстройство, но она только отмахнулась.
Теперь же, сидя в ванной и борясь с приступами, Ольга Николаевна горько пожалела о своей кулинарной смелости. Желудок скручивало, к горлу подкатывала горечь.
К обеду стало совсем плохо — поднялась температура. Марина вызвала медсестру из отеля. Та быстро пришла, но говорила только по-турецки и обрывками английского.
— Еда? — с трудом объясняла медсестра, показывая на живот.
— Да-да, еда, осьминог, — кивала Ольга Николаевна, чувствуя себя беспомощным ребёнком.
Медсестра помогла лекарством, оживлённо что-то объясняя. Ольга Николаевна кивала, не понимая ни слова.
Когда дверь за женщиной закрылась, к горлу подступили горячие слёзы.
— Может, мне домой вернуться? — прошептала она вечером, когда Игорь принёс ей травяной чай.
— Что ты, мама, — удивился сын. — Из-за расстройства желудка? Завтра будешь бегать как новенькая!
На третий день желудок действительно успокоился, и Ольга Николаевна решила самостоятельно дойти до местного рынка — Игорь показал по карте, что это совсем близко.
— Максимум пятнадцать минут, — уверенно сказал он. — Прямо и направо за белым минаретом.
Турецкие улочки оказались настоящим лабиринтом.
Белый минарет остался где-то позади, а впереди раскрывались всё новые и новые повороты.
Солнце палило нещадно, блузка прилипла к спине. Ольга Николаевна остановилась, растерянно оглядываясь.
— Простите, — обратилась она к проходящему мимо местному жителю, показывая карту отеля.
Мужчина что-то быстро заговорил, активно жестикулируя. Она не поняла ни слова. Вокруг гудели мопеды, торговцы выкрикивали что-то на своём языке. Сердце забилось чаще, во рту пересохло.
— Я потерялась, — пробормотала Ольга Николаевна, чувствуя накатывающую волну паники.
Лишь спустя час, с помощью таксиста, разобравшего название отеля, она вернулась. Руки заметно дрожали, когда она расплачивалась за поездку.
Вечером Ольга Николаевна решила побаловать себя СПА-процедурами — Марина рекомендовала антистрессовый массаж.
Но в списке процедур она по ошибке выбрала массаж с разогревающим маслом, не заметив пометку «интенсивный, спортивный».
Первые минуты были блаженством — аромат эвкалипта, умиротворяющая музыка. Но постепенно масло начало жечь кожу.
Ольга Николаевна терпела, полагая, что так и должно быть. Когда массажистка закончила, спина горела адским пламенем.
— Хорошо? — спросила турчанка с профессиональной улыбкой.
— Да-да, — выдавила Ольга Николаевна, натянуто улыбаясь в ответ.
В номере она не сдержала слёз, разглядывая в зеркале покрасневшую, словно обожжённую спину. Зуд становился невыносимым.
— Ну я дала, — шептала она, размазывая слёзы. — Зачем я поехала? Кому я здесь нужна?
Утро пятого дня Ольга Николаевна встретила с твёрдым решением — больше никаких экспериментов.
Никакой экзотической еды, никаких прогулок в одиночку, никаких СПА-процедур.
Просто пересидеть оставшиеся дни и вернуться домой, к привычной жизни.
Спина всё ещё горела после вчерашнего массажа, но хотя бы желудок пришёл в норму. Решив начать день с чашки кофе, она надела любимое платье и отправилась в лобби.
Мраморный пол сверкал после утренней уборки. Ольга Николаевна осторожно шла, внимательно глядя вокруг.
Именно поэтому она не заметила край декоративного коврика, предательски загнувшийся вверх. Нога зацепилась, и она полетела вперёд, нелепо взмахнув руками.
Боль пронзила лодыжку. Ольга Николаевна громко вскрикнула, привлекая внимание проходящей мимо группы туристов с детьми. Мальчик лет шести хихикнул, показывая на неё пальцем.
— Вам помочь? — подбежал встревоженный администратор.
— Нога, — простонала она, схватившись за лодыжку. — Кажется, подвернула.
Два официанта помогли ей добраться до диванчика. Лодыжка пульсировала болью. Стыд жёг щёки — почему, почему с ней постоянно что-то случается?
— Я вызову медсестру, — сказал администратор. — Подождите немного.
Игорь и Марина были на экскурсии — уехали рано утром. Телефон она забыла в номере, и даже позвонить им не могла.
Медсестра наложила тугую повязку, выдала обезболивающее и компресс со льдом.
Говорила она по-прежнему только по-турецки, но хотя бы жестами объяснила, что нужно держать ногу в покое и прикладывать лёд.
— Комната? — спросила медсестра, показывая наверх.
— Да, в номер, пожалуйста, — кивнула Ольга Николаевна.
Вызвали кресло. Молодой портье повёз её к лифтам.
— Седьмой этаж, пожалуйста, — попросила она, показывая семь пальцев.
Лифт гостеприимно распахнул двери. Портье закатил кресло внутрь, нажал на кнопку седьмого этажа и с улыбкой помахал на прощание.
— Спасибо, — пробормотала Ольга Николаевна, когда двери сомкнулись.
Лифт дёрнулся и пополз вверх. Но, не достигнув третьего этажа, вдруг дёрнулся и замер. Свет моргнул.
— Нет, — выдохнула она. — Только не это…
Кабина застыла между этажами. Ольга Николаевна в панике надавила на все кнопки. Ничего не произошло. Тогда она нажала красную кнопку с колокольчиком. Из динамика раздался голос на турецком.
— Помогите! — крикнула она. — Помогите! Я застряла!
Голос ответил что-то успокаивающе. Ольга Николаевна судорожно вздохнула, пытаясь усмирить дрожь в руках. Сердце колотилось так, что отдавало в висках.
Пятнадцать минут в замкнутой кабине показались вечностью. Она представляла, как лифт сорвётся вниз, как она задохнётся, как никто не придёт на помощь.
Когда дверь наконец приоткрылась с помощью техника — с неудобным зазором между полом лифта и этажом — Ольга Николаевна уже беззвучно плакала.
Её вытащили, помогли добраться до номера. Остаток дня она провела в постели, глотая успокоительное, принесённое всё той же медсестрой.
Вечером вернулись загоревшие Игорь и Марина — с фотографиями белоснежных террас, с восторженными рассказами об экскурсии.
— Мама, почему ты в постели? — удивился Игорь, заметив повязку. — Что случилось?
Ольга Николаевна коротко рассказала о падении, умолчав о лифте. Не хотелось ещё больше омрачать их отдых.
— Бедная ты моя, — Игорь присел рядом. — Завтра никуда не пойдём, побудем с тобой.
— Ни в коем случае! — неожиданно твёрдо возразила она. — Идите, куда планировали. На меня не оглядывайтесь.
Вечером она всё же спустилась на ужин. Сидела в одиночестве за столиком, наблюдая за другими отдыхающими.
Семья за соседним столом — родители и двое подростков — увлечённо обсуждали что-то, смеялись, передавая друг другу телефон с фотографиями. Молодая пара держалась за руки, любуясь закатом.
Ольга Николаевна почувствовала, как горло сжимает спазм.
Она ведь совсем не этого хотела. Не хотела быть обузой, портить отпуск сыну и невестке. Просто так страшно было оставаться одной, так отчаянно хотелось быть частью их жизни…
Она вспомнила, как Марина планировала эту поездку — с искренним восторгом рассказывала подругам по телефону про дайвинг и экскурсии, как Игорь откладывал деньги, отказывая себе в новой куртке.
А она… она просто взяла и вторглась в их планы, в их мир. И что получила взамен? Только унижение и боль.
Поздно вечером, когда они вернулись в номер, Ольга Николаевна попросила их присесть.
— Я должна вам кое-что сказать, — начала она, глядя куда-то мимо них. — Я совершила ошибку. Мне не следовало ехать с вами.
— Мама, о чём ты? — искренне растерялся Игорь.
— Не перебивай, — Ольга Николаевна мягко подняла руку. — Я была эгоисткой. Думала только о себе, о своём одиночестве. Навязалась вам, испортила ваш долгожданный отпуск.
Марина удивлённо приподняла брови.
— Я даю вам слово, — продолжила свекровь, с трудом проглатывая комок в горле, — больше никогда не буду навязываться.
Если позовёте — с радостью, но только если действительно захотите видеть меня рядом. Мне пора научиться жить своей жизнью, а не цепляться за вашу.
В комнате повисла тишина. Потом Марина неожиданно пересела ближе и взяла её за руку.
— Не говорите так, Ольга Николаевна. Вы ничего не испортили.
— Не нужно меня жалеть, — горько усмехнулась та. — Я всё прекрасно понимаю.
Они говорили до поздней ночи — впервые по-настоящему откровенно. О границах и свободе, о заботе без удушения. О страхе одиночества и необходимости личного пространства.
В последний день отпуска они завтракали вместе на открытой террасе ресторана.
Ласковое утреннее солнце золотило скатерть и играло в бокалах с соком. Ольга Николаевна, с перебинтованной ногой и умиротворённой улыбкой, наслаждалась свежевыжатым апельсиновым соком.
— А знаете, — неожиданно произнесла Марина, — в следующем году можно поехать в спа-отель на озере. Вместе. С раздельными номерами, но рядом.
— И чтобы без экстрима, — хмыкнул Игорь. — А то мама у нас, оказывается, экстремалка похлеще меня.
Ольга Николаевна тихо рассмеялась.
— А я куплю новый чемодан, — сказала она. — И розовую панаму оставлю дома. Уж слишком она… вызывающая.
Марина улыбнулась и подняла стакан с соком:
— За новые путешествия. Без падений и отравлений.
— И без застреваний в лифтах, — добавила Ольга Николаевна, впервые за весь отпуск чувствуя себя по-настоящему свободной.
