— Анжела, — в голосе отца звучала непривычная неуверенность. — Мы… Я не думал, что ты так воспринимаешь ситуацию.
— Конечно, не думал, — голос Анжелы вдруг стал тихим и усталым. — Вы никогда не думали обо мне вообще.
— Это несправедливо! — вскрикнула мать.
— Анжела, дорогая, мы так скучаем! Почему ты совсем перестала нам звонить?
Анжела тяжело вздохнула, услышав в телефоне знакомый до боли голос. Восемь лет. Восемь лет она не слышала этого приторно-заботливого тона матери, который всегда включался, когда от Анжелы что-то требовалось.
— Мама? — только и смогла выдавить она, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев.
— Деточка, конечно это я! Ох и пришлось же побегать, чтобы найти твой новый номер! Совсем ты нас забыла, даже координаты свои не оставила, словно мы чужие люди… Ну мир не без добрых…
— Что случилось? — Анжела перебила поток слов. Она слишком хорошо знала эту манеру говорить, словно ничего не произошло, будто не было всех этих лет молчания.
В трубке повисла тишина. Затем голос Галины Климовныизменился, став ниже и серьезнее:
— Папа болен, Анжела. Очень серьезно.
Сердце Анжелы пропустило удар. Как бы ни складывались их отношения, мысль об отце, сильном и всегда непоколебимом Олеге Лаврентьевиче, прикованном к постели, вызывала смутную тревогу.
— Ему нужна операция. Дорогая, сложная… — голос матери дрогнул. — Нам не хватает средств, а квота… Ты же знаешь нашу медицину. Пока очередь ждать будем, от отца уже ничего не останется.
Вот оно что. Деньги. А она-то уж понадеялась, что мама и правда соскучилась. Или, может, захотела поздравить её с премией. Про неё ведь писали в интернете. Мать могла видеть.
— Мама, я перезвоню, — сказала она и, не дожидаясь ответа, нажала отбой.
Анжела подошла к панорамному окну своей квартиры. Город расстилался под ней, сверкая вечерними огнями. Город, ставший ей настоящим домом, в отличие от того места, где она выросла. Её бизнес, её новая жизнь, Константин… Так стоит ли ворошить прошлое?
— Всё в порядке? — Константин вошел в комнату, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем.
— Звонила мать, — коротко ответила Анжела.
Константин удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Просто встал рядом и положил руку ей на плечо. И за это Анжела была ему благодарна — за то, что не задает лишних вопросов, не лезет с советами. Просто рядом.
— Поеду к ним, — наконец решила она. — Один раз. Поставлю все точки над «і». И закрою эту дверь окончательно.
Эти слова прозвучали как клятва.
Анжела рано поняла, что всегда будет второй. Ей было восемь, и она только что заняла первое место на городской олимпиаде по математике. Возвращаясь домой, она представляла, как обрадуются родители. Папа — известный математик! Он должен гордиться.
Но дома никого не оказалось. Только бабушка — добрая, вечно суетящаяся Инна Ивановна.
— А где все? — спросила тогда маленькая Анжела, сжимая в руках грамоту.
— У Макара сегодня школьная конференция, — ласково объяснила бабушка. — Родители пошли поддержать.
— Но у меня олимпиада была… Я первое место место по городу заняла!
— Ай, молодец какая! — всплеснула руками Инна Ивановна. — Первое место! В кого же ты такая умница?
В её глазах светились настоящая гордость и восхищение. А когда вечером родители вернулись, возбужденно обсуждая успехи Макара, Анжела показала им грамоту. Но в ответ услышала лишь рассеянное:
— Молодец, Анжела. Видишь, Макар, сестра с тебя пример берет!
И это было больнее всего — даже её успех превратили в дополнение к брату.
А потом были пропущенные школьные концерты, потому что у Макара соревнования. Её стихи, которые никто не слушал, потому что Макар готовился к поступлению. Её мечты, которые никто не воспринимал всерьез, потому что «блажь, не то что у Макара — настоящее призвание».
Только бабушка всегда находила время выслушать, похвалить, поддержать. «Ты особенная, Анжела, — говорила она. — Просто идешь своим путем».
Последний разговор с родителями состоялся после окончания университета. Анжела сообщила, что не будет поступать в аспирантуру, как того хотел отец.
— Я открою свое дело, — твердо сказала она.
— Какое еще дело? — возмутился Олег Лаврентьевич. — Жизнь посвещать нужно науке, а не низменным потребностям, как эти…. бизнесмены…
— Торгаши, — добавила мать.
— А я хочу быть «торгашкой», — Анжела почувствовала, как внутри все закипает. — Это моя жизнь.
— После всего, что мы для тебя сделали? — патетически воскликнула Галина Климовна.
Анжела тогда расхохоталась, глядя на искренне изумленныелица родителей. А потом тихо сказала:
— Вы ничего для меня не сделали. Всё всегда было для Макара. А теперь извините, мне пора.
С тех пор она не возвращалась. И не жалела об этом ни секунды.
Родительский дом казался меньше, чем сохранился в памяти. Или это Анжела выросла? Она медленно шла по знакомой улице, разглядывая старые клены, которые, кажется, стали еще выше и раскидистее. Сердце билось чаще обычного. «Это просто встреча, — напомнила она себе. — Ничего больше».
Дверь открыла мать. Галина Климовна заметно постарела — в волосах седина, морщинки вокруг глаз стали глубже. Она всплеснула руками:
— Анжела! Наконец-то!
И потянулась обнять, но Анжела сделала шаг назад, протягивая руку для формального рукопожатия. По лицу матери пробежала тень разочарования.
— Проходи, папа ждет. Он в кабинете.
В доме ничего не изменилось. Те же семейные фотографии на стенах — преимущественно с Макаром в главной роли. Те же книжные полки с трудами отца. И тот же запах — смесь старых книг, маминых духов и еще чего-то неуловимо-родного, от чего защемило в груди.
Олег Лаврентьевич сидел в своем кожаном кресле, замотанный в плед, несмотря на теплую погоду. Анжела невольно замерла на пороге — отец действительно выглядел больным. Осунувшееся лицо, запавшие глаза. Но взгляд — всё тот же, цепкий, оценивающий.
— Здравствуй, Анжела, — он кивнул ей, как будто видел вчера, а не восемь лет назад.
— Здравствуй, папа, — она села напротив. — Как ты себя чувствуешь?
— Паршиво, — он усмехнулся. — Но переживу. Хорошо выглядишь. Успешная, я смотрю.
Анжела не успела ответить — в дверь позвонили.
— А вот и Макар! — слишком наигранно воскликнула Галина Климовна, поспешив в прихожую.
Конечно. Как же без Макара. Анжела почувствовала, как напрягаются плечи. Встреча с братом была неизбежна, но она надеялась сначала поговорить с родителями.
Макар вошел в комнату, за ним — стройная женщина с идеальной укладкой и внимательным взглядом. Анжела узнала её по фотографиям в социальных сетях — Евгения, жена брата.
— Анжелка! — Макар расплылся в улыбке. — Не верю своим глазам!
Он выглядел почти так же, как в её воспоминаниях. Только немного располнел, волосы поредели. В его голосе звучало искреннее удивление, словно он действительно не знал о её приезде. Впрочем, возможно, так и было.
— Здравствуй, Макар, — сдержанно ответила Анжела. — Добрый день, Евгения.
Брат порывисто обнял сестру, и Анжела почувствовала знакомый с детства запах — смесь одеколона и чего-то, что она про себя всегда называла «запахом лаборатории».
— Ну что, все в сборе? Я накрыла на стол, — Галина Климовна всплеснула руками. — Столько лет не виделись, нужно отпраздновать! Я приготовила ваш любимый пирог с капустой.
Анжела скривилась. Пирог с капустой она ненавидела. До сих пор. Зато Макар его обожал. Вот мать и пекла его, как заведённая, лишь бы сыночка порадовать. Вот тебе и торжественный ужин в честь возвращения дочери.
Анжела отчетливо поняла, что ничего не изменилось. Мать всё так же суетится вокруг видимости благополучия. Отец наблюдает с отстраненным интересом. Макар — центр внимания. А она — приложение к семейной картине.
За столом говорили в основном о Макаре. О его научных проектах, которые «вот-вот получат финансирование». О его выступлениях на конференциях, которые «произвели фурор». Евгения изредка бросала на Анжелу изучающие взгляды.
— А ты чем занимаешься, Анжела? — наконец спросила мать, когда разговор о Макаре иссяк.
— У меня технологическая компания, — коротко ответила Анжела. — Разрабатываем программное обеспечение для бизнес-аналитики.
— Ну надо же, — Галина Климовна сделала большие глаза. — И как, успешно?
— Более чем.
– Ну да, ну да, на науку у тебя упорства не хватило, бросила, как мы ни настаивали. А купи-продай, значит, проще даётся?
— Анжелка всегда была с характером, — вставил Макар, явно пытаясь разрядить напряжение.
– Даааа, – протянул отец. – И всегда требовала, чтобы её за это хвалили. Всё пыталась доказать, что лучше тебя, Макар. А потом вот науку бросила…
И снова разговор свернул на воспоминания, в которых Анжеле отводилась роль упрямой младшей сестренки, а не самостоятельной личности.
После десерта Галина Климовна вдруг встала:
— Евгения, поможешь мне с посудой? Макар, а ты пока залезь в кладовку, достань сахар. Чай подавать, а сахарница пуста.
О как неуклюже. Анжела с трудом сдержала ироничную улыбку. Их оставляли наедине с отцом.
Когда все вышли, Олег Лаврентьевич откашлялся:
— Анжела, я никогда не был мастером долгих предисловий, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Мне нужна операция. Дорогая. Квоты на этот год кончились, а до следующего я просто не доживу.. У нас есть часть суммы, но не хватает существенно.
— Сколько? — спросила она, чувствуя, как внутри всё каменеет.
Отец назвал сумму. Внушительную, но вполне подъемнуюдля неё.
— Я знаю, что ты добилась многого, — продолжил он. — Мы следили за твоими успехами.
— Правда? — Анжела не сдержала удивления.
— Конечно, — Олег Лаврентьевич слегка наклонил голову. — Мы всегда гордились обоими нашими детьми.
И эта фраза, произнесенная с таким спокойным самодовольством, стала последней каплей.
— Гордились? Вы мной? Да ладно! Все детство я была лишь нелепым приложением к брату! А теперь я вам понадобилась! Или вернее мои деньги! — Анжела сама не ожидала, что эти слова вырвутся с такой силой.
В комнате повисла оглушительная тишина. Отец смотрел на неё так, словно впервые увидел. В дверях появились встревоженные лица матери, Макара и Евгении.
— Что за истерика? — нахмурился Олег Лаврентьевич, но голос его звучал не так уверенно, как обычно.
— Не истерика, папа. Просто правда, — Анжела чувствовала, как внутри рушится плотина, сдерживавшая годами невысказанные обиды. — Всегда я для вас была на втором месте… Если не меньше. Да даже кошкой вы интересовались больше, чем мной. Мои успехи не замечались, мои желания игнорировались, моя жизнь не имела значения. И теперь, когда вам нужны деньги, вы вдруг вспомнили о моем существовании!
— Неправда! — воскликнула Галина Климовна, прижимая руки к груди. — Мы всегда любили тебя…
— Любили? — Анжела горько рассмеялась. — Когда вы пропустили мой выпускной из-за конференции Макара? Или когда отказались финансировать мое образование за границей, хотя для брата деньги нашлись?
— У Макара было особое призвание… — начал было отец.
— Призвание? — Анжела перебила его. — А мое призвание вас не интересовало! Знаешь, папа, я основала свою компанию без копейки вашей помощи. И добилась того, о чем вы даже не мечтали. А теперь вы смотрите на меня как на банкомат!
— Послушай, Анжелка… — попытался вмешаться Макар.
— И ты, — Анжела резко повернулась к брату. — Всегда принимал как должное, что все крутится вокруг тебя. Помнишь, как забрал мой компьютер, потому что тебе «нужнее для учебы»? А мне приходилось сидеть в библиотеке допоздна. Помнишь?
Макар смотрел на неё, и в его глазах что-то менялось. Он медленно кивнул:
— Помню.
— И ты ни разу не сказал «спасибо» или «извини». Никто из вас!
— Анжела, — в голосе отца звучала непривычная неуверенность. — Мы… Я не думал, что ты так воспринимаешь ситуацию.
— Конечно, не думал, — голос Анжелы вдруг стал тихим и усталым. — Вы никогда не думали обо мне вообще.
— Это несправедливо! — вскрикнула мать.
— А справедливо было оставлять меня с бабушкой на все праздники? Справедливо было обесценивать все мои достижения? — Анжела чувствовала, как к горлу подступают слезы, но сдерживала их. — Бабушка была единственной, кто действительно меня любил. Единственной, кто гордился мной просто за то, что я это я, а не за то, что я сестра Макара.
— Анжела, ты преувеличиваешь, — попыталась возразить Галина Климовна. — Мы всегда относились к вам одинаково…
— Нет, мама, — неожиданно вмешался Макар, и все повернулись к нему с изумлением. — Анжелка права.
Наступила оглушающая тишина. Даже Евгения удивленнопосмотрела на мужа.
— Что ты такое говоришь? — нахмурился Олег Лаврентьевич.
— Правду, папа, — Макар выпрямился, глядя отцу в глаза. — Всю жизнь я видел, как вы выделяли меня и задвигали Анжелу. Компьютер, который я забрал, так и не вернув. Её выступления на конкурсах, которые вы пропускали из-за моих дел. Деньги на учебу, которые пошли мне, а не ей, хотя она училась лучше.
— Ты был нашей надеждой… — начала Галина Климовна.
— А она была просто вашей дочерью, — резко перебил Макар. — И заслуживала не меньше внимания и поддержки, чем я.
Анжела смотрела на брата с удивлением. Она никогда не ожидала от него таких слов.
— Даже сейчас вы не понимаете, — сказала Анжела. — Вы не понимаете, что дело не в деньгах. Дело в том, что вы никогда, ни разу не видели меня по-настоящему.
Она встала, чувствуя странную легкость, словно сбросила огромный груз, который тащила всю жизнь.
— Я переведу деньги на операцию, — сказала она тихо. — Не потому, что прощаю. А потому что я не вы. Я не измеряю любовь и заботу тем, насколько человек полезен.
Анжела направилась к двери.
— Анжелочка, постой… — Галина Климовна попыталась остановить её.
— Нет, мама. Это всё. Больше не звоните мне.
У самой двери её догнал Макар:
— Анжела, — он выглядел растерянным. — Я… Я не знал, что ты так чувствуешь…
— Правда, Макар? — она посмотрела на него с грустью. — Или просто не хотел замечать?
Он не нашелся с ответом, и она вышла в теплый вечер, чувствуя, как на глаза наконец наворачиваются слезы.
Дома Константин молча обнял её, не задавая вопросов. И Анжела рассказала ему всё — о детстве в тени брата, о сегодняшнем разговоре, о том, как выплеснула годами копившуюся обиду.
— И что теперь? — спросил он, когда она закончила.
— Переведу деньги на лечение отца. И закрою эту дверь навсегда, — она прижалась к его плечу. — Знаешь, я думала, что почувствую удовлетворение, высказав им всё. Но чувствую только усталость и пустоту.
— Может, это и есть освобождение? — он мягко гладил её по волосам. — Не триумф, а просто свобода от прошлого.
Анжела кивнула и потянулась за телефоном. Открыла приложение банка и сделала перевод на карту матери. В сообщении написала коротко: «На лечение папы. Это всё».
Постепенно жизнь Анжелы вернулась в привычное русло — работа, дом, Константин. Иногда она думала о родителях, но эти мысли больше не причиняли боли. От матери по-прежнему приходили сообщения, которые она не читала.
Сегодня был важный день — презентация нового проекта компании. Анжела стояла на сцене, уверенная и собранная, рассказывая о преимуществах их решения. В зале сидел Константин, поддерживающий её, как всегда. И вдруг она заметила еще одно знакомое лицо — Макар.
Сердце пропустило удар, но она профессионально продолжила выступление. После презентации, когда к ней подходили с вопросами и поздравлениями, появился и брат.
— Впечатляюще, — сказал он, выглядя несколько смущенным. — Ты действительно… потрясающая.
— Спасибо, — ответила Анжела, не зная, что еще сказать. — Как папа?
— Лучше. Операция прошла успешно. Он… он просил передать благодарность.
Анжела кивнула.
— Слушай, Анжелка… то есть, Анжела, — Макар запустил руку в волосы, привычный жест с детства. — Я много думал о том, что ты сказала. И ты права. Я был слепым эгоистом, принимая всё как должное. И то, что родители всегда выделяли меня… Я думал, это нормально, понимаешь?
— Понимаю, — тихо ответила она.
— Я не прошу прощения за них, — он посмотрел ей в глаза. — Но за себя — прошу. И я искренне рад твоим успехам. Правда.
Константин деликатно отошел, оставляя их наедине. Макар неловко протянул руку:
— Может быть, когда-нибудь мы могли бы… просто поговорить? Как взрослые люди. Без родителей.
Анжела смотрела на протянутую руку брата.
— Может быть, — она пожала его руку.
Наблюдая, как брат уходит, Анжела вдруг поняла, что ей больше не нужно ничего доказывать — ни родителям, ни брату, ни даже самой себе. Впервые в жизни кто-то из семьи увидел её настоящую, признал её успех, её ценность саму по себе.
Это не исцеляло все детские раны. Но это было началом новой истории — истории, в которой она больше не была чьей-то тенью.
Проблемы отцов и детей вечны. Их воспевают классики, их обсуждают сегодня. И ситуация Анжелы – это далеко не самый страшный вариант.
