Алексей Семёнович жил один в своей просторной трёхкомнатной квартире уже несколько лет. Семьдесят четыре года — возраст солидный, но он ещё держался. Всю жизнь проработал на заводе, руки у него были золотые: он и кран сам починит, и электрику наладит.
В январе его сын Игорь уехал в командировку в Днепр. Строительная компания предложила ему должность бригадира с зарплатой в сто восемьдесят тысяч гривен, что было гораздо больше его шестидесяти тысяч в Киеве. Контракт был на два года.
— Езжай, конечно, — сказал отец по телефону. — В нашем возрасте от таких предложений глупо отказываться.
— А как ты один? Может, Елена будет чаще навещать?
— Не маленький, справлюсь. У Елены работа, пусть не волнуется.
Елена, жена Игоря, первый раз заехала в конце января. Она работала администратором в салоне красоты — зарплата тридцать пять тысяч гривен, но им хватало. Привезла немного продуктов, спросила, как дела, чем помочь, ничего ли его не беспокоит.
Алексей Семёнович принял её помощь с неохотой:
— Зачем тратилась, Лена? У меня всё есть, не голодаю.
— Я была проездом, зашла в магазин. Купила немного: творог, хлеб, молоко.
— Игорю скажи — пусть не переживает. Не развалюсь пока.
Но Елена стала приезжать регулярно — каждую субботу, потом и по средам заглядывать начала. То поможет оплатить коммунальные услуги через интернет — он с компьютером не ладил, а квитанции были напечатаны мелким шрифтом. То к врачу свозит — в поликлинике толпы, очереди часовые. То сделает лёгкую уборку — пропылесосит ковры, вымоет полы.
Алексей Семёнович поначалу сопротивлялся:
— Лена, хватит, не надо за меня всё делать! У меня руки и ноги есть!
— Алексей Семёнович, мне правда несложно. И Игорь спокойнее будет.
— Скажи ему — с ума не сошёл ещё, сам справляюсь.
Игорь действительно был спокойнее, когда Елена начала регулярно ездить к отцу. Звонил каждый вечер: как дела, что кушали, принимает ли лекарства, ходили ли к доктору. Елена подробно докладывала: всё под контролем, кушает нормально, таблетки принимает вовремя.
— Спасибо тебе огромное, — искренне благодарил он жену. — Не знаю, как бы без тебя. Совсем спокоен за него.
Месяцы пролетали быстро. Елена уже приезжала не два раза в неделю, а через день: понедельник, среда, пятница, иногда и в выходные.
Свежие продукты, визиты к врачам при необходимости, лекарства из аптеки, небольшая уборка, иногда что-то приготовит. Алексей Семёнович постепенно привык к её заботе и перестал от неё отказываться. Более того, он стал ждать её визитов и даже скучать. Если она не приезжала в обычное время, звонил сам.
— Лена, ты как там? Не заболела случайно?
— Нет-нет, Алексей Семёнович, всё хорошо. Просто задержалась на работе. Завтра обязательно приеду.
Соседи по подъезду уже прекрасно знали — это невестка Алексея Семёновича, очень хорошая женщина, заботливая. Такая редкость в наше время — чужого человека как родного опекает. Многие завидовали: им бы такую невестку.
Игорь приезжал в отпуск на длинные выходные — раз в два месяца, на четыре дня. И каждый раз видел, что отец ухоженный, сытый, довольный жизнью, одет аккуратно. В холодильнике полно еды, лекарства разложены по полочкам, квартира чистая. Елена всё организовала просто идеально.
— Как же хорошо, что ты у меня есть, — говорил он жене перед каждым отъездом. — Совесть чистая — знаю, отец в надёжных руках.
Подозрения
Но где-то к концу второго года Алексей Семёнович начал замечать детали, которые раньше не замечал.
Елена покупала не самые дешёвые продукты — всегда импортный творог, хорошее мясо, красную рыбу, дорогие витамины. Откуда у неё средства на всё это? Работает администратором в салоне красоты — зарплата копеечная, тридцать пять тысяч гривен максимум. На себя с мужем она столько точно не тратит.
И ходит по его квартире как-то слишком уверенно, хозяйской походкой. Заглядывает в шкафы, разбирает документы и раскладывает их по папочкам, постоянно даёт советы: то телевизор поменять на современный, то мебель переставить поудобнее.
— Алексей Семёнович, диван у вас совсем старый, пружины торчат. Может, новый купим?
— Зачем новый? Этот ещё нормальный, не развалился.
— Ортопедический полезнее будет. Для спины, для позвоночника.
— Не нужен мне никакой ортопедический.
Но она настойчиво возвращалась к этой теме. Зачем ей так важно обновить его мебель? Чтобы показать заботу? Чтобы он был ей благодарен?
Квартира стоила очень прилично — центр города, хорошее место, высокий этаж. На рынке недвижимости такие квартиры оценивались минимум в миллион гривен. А у Игоря с Еленой — маленькая однушка в ипотеку где-то на окраине, в новостройке.
Алексей Семёнович стал присматриваться к Елене внимательнее и подозрительнее.
Вот она перебирает его документы — паспорт, медицинские справки, пенсионные бумаги, банковские выписки. Раскладывает по папочкам, говорит — для порядка. Вот предлагает оформить дополнительную страховку жизни — мол, полезная штука в таком возрасте. Вот осторожно заводит разговор о завещании.
— Алексей Семёнович, а вы завещание когда-нибудь составляли?
— А тебе-то зачем это знать, Лена?
— Да так просто… вдруг что случится, чтобы потом лишних проблем не было. Юристы говорят — бумаги всегда лучше в порядке держать.
— Какие ещё проблемы? Игорь единственный сын — ему всё и достанется по закону.
— Конечно-конечно, Алексей Семёнович. Просто лучше всё официально оформить заранее.
И тут до него дошло.
Неужели она всерьёз рассчитывает получить что-то от его смерти? Думает — поухаживает пару лет, войдёт в доверие, и он включит её в завещание? Или вообще всю квартиру ей оставит — в благодарность за бескорыстную заботу?
Алексей Семёнович стал наблюдать за Еленой ещё пристальнее, ловить каждое слово, каждый взгляд, каждый жест.
Она регулярно приносила очень дорогую еду — деликатесные сыры, фрукты явно не по сезону. Тратила много. Зачем такие расходы? Сын знает об этом? Долгосрочные инвестиции?
— Алексей Семёнович, попробуйте, хорошая рыбка.
— Зачем такие деньги тратишь, Лена? Дорого ведь.
— Да ладно, иногда можно себя побаловать. Вы же заслужили.
Побаловать… За чужой счёт легко баловаться. А потом этот счёт предъявить — в виде завещания на квартиру.
Всё чаще Алексей Семёнович ловил себя на нехорошей мысли: а что если она конкретно для себя ждёт завещания? Мало ли что она мужу расскажет — дескать, отец перед смертью попросил квартиру ей оставить, как самой заботливой.
Подозрения росли каждый день, отравляя общение.
Вот она настойчиво просит дубликат ключей от квартиры — якобы на случай экстренной ситуации, если ему плохо станет. Вот предлагает дать доступ к банковским картам — чтобы удобнее было оплачивать коммуналку. Вот в очередной раз советует к нотариусу съездить — документы привести в полный порядок.
— Зачем мне снова к нотариусу, Лена?
— Да так, Алексей Семёнович, всё должно быть правильно оформлено.
— Что именно оформлено?
— Ну… завещание, например. Или дарственную можно оформить.
— Какую ещё дарственную?
— Да нет, я не то имела в виду… просто документы вдруг какие-то вам нужно оформить…
Становилось всё яснее. У неё определённо был план, и этот план напрямую касался его квартиры.
Алексей Семёнович стал замечать, как она оценивающе смотрит на обстановку, прикидывает что-то про себя. Как предлагает сделать косметический ремонт — мол, обои поклеить, линолеум поменять. Как интересуется ценами на недвижимость в районе.
— Алексей Семёнович, а вы знаете, сколько сейчас квартиры в вашем доме стоят?
— А зачем мне это знать? Продавать не собираюсь.
— Да просто интересно. Говорят, цены сильно выросли за последние годы.
— Может, и выросли.
— Наверное, миллионов пять стоит, не меньше.
Вот она и проговорилась. Знает точную стоимость его квартиры. Значит, специально интересовалась, изучала рынок недвижимости.
Несправедливый приговор
В прошлую среду терпение Алексея Семёновича окончательно лопнуло.
Елена пришла как обычно — с пакетами продуктов и лекарствами. Зашла в ванную комнату, долго там что-то проверяла.
— Алексей Семёнович, смеситель у вас совсем плохой. Течёт постоянно, воду расходует. Давайте я мастера вызову, хороший поставим.
— А зачем менять? Работает же.
— Но ведь течёт! И вода дорогая.
— Лена, не твоя это забота.
— Как не моя? Я же коммуналку помогаю оплачивать.
И тут Алексей Семёнович не выдержал:
— Опять указываешь! Я тебе кто — недееспособный старик?!
Елена удивилась такой резкости:
— Алексей Семёнович, что случилось?
— А то случилось, что ты тут хозяйкой себя чувствуешь! Думаешь, если еду принесла, можешь за меня решать?!
— Я просто хотела помочь…
— Помочь?! А может, ты просто мою квартиру хочешь заполучить?! Вся твоя забота — ради чего?!
Елена почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды:
— Алексей Семёнович, я никогда о вашей квартире не думала…
— Врёшь, наглая девка! Неблагодарная! — голос его стал громче. — Игорь вкалывает, зарабатывает честные деньги, а ты тут около меня вьёшься! Показываешь всем, какая заботливая!
— Алексей Семёнович, успокойтесь…
— Не смей мне указывать! Третий год уже тут командуешь! То смеситель менять, то диван покупать! А завтра ремонт затеешь и меня выселишь!
— Я никогда не требовала ремонта…
— А завещание? А ключи? А банковские карты? Думаешь, старый пень не понимает, к чему ты ведёшь?
— Квартирку себе присмотрела хорошую! Пять миллионов стоит — знаешь ведь цену!
— А может, думаешь, напишу завещание на тебя? За твою красную рыбку и борщи? Как бы не так!
Елена молча надевала куртку. Руки дрожали от несправедливости происходящего.
— И не нужна мне твоя липовая помощь! Сам справлюсь! Обойдусь без твоих подачек!
— Хорошо, Алексей Семёнович. Как хотите. Больше не приду.
— И не надо! И Игорю передай — пусть сам за отцом следит! А у тебя своей квартиры нет — чужую высматриваешь!
Елена вышла из квартиры, тихо прикрыв дверь. Спустилась на лифте, дошла до машины. Завела — руки не слушались. Руки дрожали так сильно, что она едва могла держать руль.
Отъехала от дома — и тут её накрыло.
Слёзы хлынули потоком. Она припарковалась у обочины, уткнулась лицом в руки и разрыдалась.
Три года… Три года почти каждый день после работы она ездила к нему через весь город. В дождь, в снег, в киевских пробках. Покупала продукты на последние деньги, тратила половину зарплаты на него. Стояла с ним в очередях к врачам, убирала квартиру, готовила обеды.
А он все три года думал — она хочет заполучить его квартиру.
«Наглая девка», «корыстная» — слова жгли, как плевки в лицо.
Самое больное, что он действительно в это верил. Не просто сорвался в гневе. Он обдумывал, наблюдал, копил подозрения. Все её заботы воспринимал как расчёт.
Прозрение
А Алексей Семёнович остался один. Сначала чувствовал удовлетворение: разоблачил корыстную интриганку, поставил на место.
Сел у телевизора, попытался смотреть новости. Но мысли всё равно возвращались к ссоре. А правильно ли он поступил?
В половине девятого вечера раздался телефонный звонок.
— Алексей Семёнович? — незнакомый мужской голос. — Это врач из больницы. Вы родственник Елены Игоревны?
Сердце ёкнуло:
— Что с ней?
— Автомобильная авария. Она в реанимации. В её телефоне вы записаны как экстренный контакт.
Алексей Семёнович почувствовал, как ноги подкашиваются.
— Она… она жива?
— Жива. Сотрясение мозга, переломы рёбер. Сейчас без сознания.
— Я еду.
Кое-как вызвал такси, приехал в больницу. Дежурная медсестра провела его в реанимацию.
Елена лежала на кровати: бледная, с синяками на лице, голова забинтована. К ней были подключены капельницы, мониторы пищали.
— Когда она очнётся? — спросил он врача.
— Трудно сказать. Может, через час, может, завтра.
Алексей Семёнович сел рядом с кроватью. Смотрел на неё и думал: а что если она не очнётся? Что если последние слова, которые он ей сказал, были оскорблениями и обвинениями в корысти?
Три года она о нём заботилась. А он в последний раз назвал её наглой девкой.
Если она не выживет, он этого себе никогда не простит.
Около полуночи Елена открыла глаза. Увидела его и удивилась:
— Алексей Семёнович? Вы… вы здесь?
— Лена, — голос его дрожал. — Мне врач позвонил. Ты попала в аварию.
— А… да, помню. Ехала домой, а грузовик…
Она попыталась сесть, поморщилась от боли.
— Не двигайся, — сказал он. — Рёбра сломаны.
Елена посмотрела на него внимательно:
— Вы же сказали — не нужна я вам.
И тут Алексей Семёнович не выдержал. Слёзы потекли по щекам.
— Лена, прости меня, — сквозь слёзы проговорил он.
— Алексей Семёнович…
— Не за квартиру ты ко мне ходила. Не за деньги. А я… я думал самое гадкое. И сегодня чуть не потерял тебя навсегда.
— Прости старого барана, — плакал он. — Если бы ты умерла, а последнее, что я тебе сказал…
Елена молча протянула ему руку. Он взял её ладонь в свои руки.
— Не умерла же, — тихо сказала она. — Значит, ещё успеем всё исправить.
Он молчал.
Эта история — настоящее напоминание о том, как легко можно ошибиться в человеке, особенно когда нами управляют страхи. А вы когда-нибудь сталкивались с подобными ситуациями? Расскажите, как вы с ними справлялись. 👇
