– Эй, подвинься! – прозвенел детский голосок, словно колокольчик.
Он и выдернул Анастасию из её мрачных дум, заставив отскочить в сторону. Мальчишка, одетый в серый спортивный костюмчик и белую курточку, промчался мимо, как маленький ураган. Настя с трудом перевела дыхание, сбитое от неожиданности, поправила сумку на плече и двинулась дальше.
– Эх, хорошо быть подростком, – подумала она с лёгкой завистью, вспоминая свою беззаботную юность.
Какие там заботы? Школьные уроки, да как бы покруче провести выходные. А она-то, дурёха, мечтала поскорее повзрослеть! Вспомнив родителей, которых уже не было в живых, Настя совсем расклеилась.
– Скорее бы домой, – проворчала она, – хоть наплачусь вволю.
А ведь только что получила от главврача такой разнос, что впору заявление об уходе писать.
– Самое лучшее, что я могу для вас сделать, – заявил начальник, – это предложить уйти по собственному желанию.
И всё из-за того, что Настя не позволила дать тяжело больному ребёнку с многодневной рвотой неэффективный препарат!
– Папаша-то, небось, голову оторвёт, а меня, сироту, и выгнать можно, никто и не заступится, – с горечью размышляла Анастасия.
Евгений Васильевич, назначив малышу ферменты, настаивал на остром панкреатите.
– Да какой там панкреатит у трёхлетки? Он что, алкоголик со стажем или жирную свинину ложками жрал? У малышей-то это заболевание – редкость несусветная, и уж точно не ферментами его лечат, особенно когда в желудке уже несколько дней пусто! – возмущалась Настя. – Давайте дождёмся результатов анализов, – предложила она, но педиатр снова возразил.
Тут уж Настя не выдержала:
– Идите в своё детское отделение и там командуйте! Здесь моя епархия! – крикнула она, и медсёстры из инфекционки попрятались в сестринскую.
Настя работала врачом в городской инфекционной больнице уже несколько лет. Жизнь её, казалось, устоялась: работа, дом, книги да редкие вылазки к подружке. Никаких новых впечатлений, никаких знакомств.
– Может, котёнка завести? – думала она. – Или хомячка? Чтобы хоть кто-то ждал дома.
Но тут же отбросила эту мысль. Ага, сначала котёнок, потом кошка, а потом – синий чулок с двадцатью котами, как тётя Вера.
Тётя Вера, соседка снизу, частенько приходила с котятами, чтобы Настя их посмотрела.
– Вера Андреевна, ну сколько раз повторять? Я инфекционист, а не ветеринар! Ничего я в кошачьих болезнях не понимаю! – говорила Настя, но бабушка не унималась.
– Ну как же так? Неужели кошачьи болячки сложнее человечьих? Посмотри, может, чего в глазках увидишь?
Настя вздыхала, брала очередного котёнка на руки и осматривала его со всех сторон. И, как правило, находила то вздутый животик, то сломанный коготок, то покусанное ушко.
– Ну, вот видишь, я же говорила, справишься! – радовалась соседка, получив от Насти назначение для своего любимца.
А потом тёти Веры не стало, и куда-то подевались все её кошки. Насти в тот момент в городе не было, она ездила на курсы повышения квалификации в областной центр. Когда вернулась, в квартиру Веры Андреевны уже вселились новые жильцы – молодая пара.
Настя снова поправила сумку на плече и вдруг услышала со стороны реки, мимо которой шла, какой-то странный звук. Сначала подумала, что пищит котёнок, случайно оказавшийся на обломке льдины, которые ещё местами проплывали по течению, несмотря на довольно жаркий апрель. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть что-то в воде. Река в это время обычно разливалась и затапливала берега. Ей показалось, что на краю пляжа валяется перевёрнутая вверх дном лодка, и звук идёт именно оттуда.
Настя направилась к лодке, но, подойдя ближе, невольно отпрянула и перекрестилась. На пляжном песке лежал не лодка – настоящий деревянный гроб, некрашеный и не обитый тканью.
Настю чуть удар не хватил! Последний раз она видела гробы так близко, когда хоронила родителей, погибших в автокатастрофе. Тогда какие-то дальние родственники, занимавшиеся похоронами, взяли её с собой в контору ритуальных услуг и предложили выбрать пристанище для родителей. Это тягостное впечатление врезалось в память на всю оставшуюся жизнь. И вот теперь перед ней лежал этот страшный предмет, внутри которого кто-то явно пищал или плакал.
Настя огляделась вокруг, пытаясь найти железный прут или хотя бы крепкую палку, чтобы приоткрыть крышку. Она явно не была заколочена, просто плотно улеглась в пазы. Наконец, ей на глаза попалась ржавая, изъеденная до дыр лопата. Она подцепила ею крышку и силой приподняла.
– Помогите! – закричал внутри детский голосок.
Настя отбросила крышку в сторону и вытащила на песок девочку лет семи, холодную, мокрую и испуганную.
– Как ты сюда попала? – спросила Настя.
– Я от полиции спряталась, они меня поймать хотели, потому что я булочку утащила. – Девочка расплакалась. – И чаю… и спать… – хлюпая носом, перечислила она свои нехитрые желания.
Настя растрогалась до слёз. Она сняла с себя куртку, укутала малышку и сказала:
– Пойдём, я как раз тоже хочу есть и попить чаю с булочкой.
По дороге они познакомились. Девочку звали Инга. Родителей своих она не помнила. Её отправили в приют, но она решила сбежать, потому что на новом месте ей всё не понравилось: новые воспитатели, незнакомые дети. Сначала Инга добралась до родного детского дома и заявила охраннику, что она вернулась домой, но взрослые почему-то не обрадовались её возвращению, а вызвали психолога, которая несколько часов внушала девочке, что она должна остаться в приюте.
Тогда Инга сбежала снова, добралась до вокзала и села в автобус, который как раз шёл в эту сторону. В таком месте Инга никогда раньше не была: толпы людей, шум поездов, толкотня. Вот только кушать очень захотелось, так что она выбрала самую румяную, самую пышную булочку на лотке торговки и сразу же откусила кусочек. Женщина подняла крик, позвала полицию, и Инга поняла – нужно бежать. Булочку она потеряла, шнурки на ботинках развязались, так что она едва не осталась босой.
– А в этом-то страшном ящике ты как оказалась? – спросила Настя.
– Да я всё бежала, бежала, а потом услышала запах опилок, знакомый такой, у нас в детдоме площадку ими посыпали. Я остановилась, смотрю – какой-то домик с широко открытыми воротами, а оттуда выносят эти ящики и складывают в машину с фургоном. Я и подумала – уехать бы. Вот и запрыгнула туда, пока никто не видел. А чтобы дядьки меня не заметили, залезла в один из ящиков. Потом машина поехала, я уснула, а проснулась, когда мой ящик куда-то падал. Наверное, машина в аварию попала, вот все ящики и высыпались. Я так испугалась! – с горящими глазами рассказывала Инга. – Тётя Настя, я в этом ящике прямо в воду упала!
Настя ахнула и закрыла рот рукой.
– Да, холодно сразу сделалось, что я зубами застучала! Да ещё вода сквозь щели начала заливаться, а потом слышу – будто волны пошли, и меня на берег выкинуло. Я хотела вылезти, а крышка не открывалась!
Девочка снова расплакалась, и Настя прижала её к себе.
– Ох, бедняжка-то! А я-то думала, что это у меня тяжёлая судьба!
Гостиная в квартире Насти была залита солнцем из большого окна, выходившего на юг. Женщина сразу же поставила на плиту чайник и кастрюльку с куриным супом, а Инге набрала ванну с душистой розовой пеной.
– Ух ты! Это что – ванна? – восхитилась девочка. – Ух, я всегда мечтала в ванне поплескаться!
– А где твои родители? – спросила Настя.
Инга, тщательно пережевывая бутерброд с сыром, пожала плечами.
– Воспитательница говорила, что мама меня сама в приют сдала. А папа… – девочка пожала плечами.
Насте не давала покоя история Инги. У неё была явно иностранная фамилия – Альс, ещё и необычная внешность: тёмно-карие, почти чёрные глаза и светлые вьющиеся волосы.
– Нужно на работе отпроситься, – подумала Настя, – и документы на удочерение подавать. Ведь встреча с ней наверняка не случайность.
Она позвонила подруге:
– Оля, тут такое дело… Да всё нормально у меня, погоди, не перебивай!
Настя рассказала ей, как и при каких обстоятельствах нашла Ингу. Оля терпеливо выслушала вздохи и восклицания потрясённой подруги, а потом спросила:
– У твоего Вадика в институте не найдётся вакансий хотя бы лаборанткой? – Оля пообещала поговорить с мужем про документы на девочку и тут же добавила: – Слушай, бери свою Ингу и приходи ко мне, я как раз дома ревизией занялась, хотела детские вещи куда-нибудь сбагрить. Может, и подберём ей что поприличнее.
Оля сидела в декрете с третьим ребёнком, поэтому почти всегда была на связи.
– Карманные телефоны для того и придумали, чтобы их всегда с собой носить, – говорила она.
Из дома от Оли Инга возвращалась в почти новой джинсовой курточке на белом меху, вельветовых штанишках с подтяжками, кроссовках с мигающими светодиодами и белоснежной шапочке – не дать не взять модель для журнала детской моды! Настя шла рядом, таща две клетчатые сумки с обновками, и радовалась.
– Ну, не принцесса ли? – думала она.
А потом, дома, начала собирать документы для удочерения и просмотрела огромную ленту вакансий. Но вечером позвонила Оля:
– Подруга, тебе просто сказочно повезло! Вадиму в институте как раз нужна старшая лаборантка в отделении вирусологии. Денег будут платить больше, чем в твоей больничке, а работы, как ты понимаешь, в разы меньше. Так что завтра тебя ждут! А Инку можешь пока ко мне привести.
– Не Инку, а Ингу, – поправила её Настя.
Но Оля усмехнулась:
– Да какая разница? Хорошая девчонка, я бы и сама её удочерила, честное слово!
Удивительно, но процесс удочерения занял у Насти целых семь месяцев! Органы опеки и попечительства, словно упрямые бюрократы, то и дело пытались отказать ей, мол, где ж это видано, чтобы одинокая женщина ребёнка воспитывала?. Но, в конце концов, аргумент о медицинском образовании Насти, гарантировавшем стабильную работу, перевесил все «против».
А вот с документами Инги пришлось повозиться ещё дольше. Они пылились в интернате, из которого девочка сбежала, и учреждение, недолго думая, подало заявление в полицию о розыске. Но, когда все препятствия остались позади, Инга наконец-то переехала в квартиру Насти на правах дочери.
Новая мама, то ли от радости, то ли от привычки, частенько называла её котёнком, вспоминая, как хотела завести зверушку от одиночества, а судьба возьми и подари ей целую дочь.
***
Как-то раз Инга вернулась из школы, скорчившись от боли в животе. Еле доползла до дивана и, не раздеваясь, свернулась калачиком.
– Мам, мне, наверное, сосиска несвежая в школе попалась, – прохныкала девочка, и тут же её стошнило.
Настя, пощупав лоб, схватила телефон и набрала номер неотложки. В детском отделении, куда привезли Ингу, от обильной рвоты тут же отмахнулись:
– Да вы что, мы с такими симптомами не берём! Езжайте в инфекционку!
Пришлось Насте, скрипя зубами, тащить бедную Ингу в другой корпус. Там девочку сразу же подключили к капельнице. Насте, разумеется, находиться рядом с дочкой не разрешили.
– У нас не положено, Анастасия Валерьевна, вы же знаете, – грустно сказал новый заведующий инфекционкой, – с мамочками только груднички лежат.
Настя кивнула и спросила, когда будут готовы результаты анализов.
– Завтра к обеду. Приезжайте, поставим диагноз и решим, как лечить.
На следующий день, после полудня, Настя приехала в больницу и села на диванчик в вестибюле, сердце колотилось, словно пойманная птица.
– Господи, только бы не гепатит! – молилась она, зная, что воспаление печени – это приговор на всю оставшуюся жизнь.
Вдруг входная дверь открылась, и Настя увидела педиатра, Евгения Васильевича, который, не глядя по сторонам, торопливо направился к лестнице. Сердце Насти забилось ещё чаще.
– Ну, вот, опять пришёл свои дурацкие советы давать! – подумала она и начала метаться по вестибюлю.
Сидевшая на первом посту незнакомая медсестра, покосившись на неё, громко сказала:
– Женщина, да вы не беспокойтесь, Сергей Витальевич – отличный врач, вылечит он вашу девочку!
– Что? – не поняла Настя, занятая своими мыслями.
– Говорю, Сергей Витальевич с любой болячкой справится!
– Да-да, я знаю, мы же коллеги, просто не понимаю, зачем Евгений Васильевич сюда пришёл?
– Его для консультации вызвали, всё-таки он заведующий педиатрией.
Настя ещё больше разволновалась, но тут увидела, что Евгений несётся вниз, перепрыгивая через ступеньки.
– Анастасия Валерьевна! – чуть ли не закричал он, – это вы мама Инги?
– Да, – с трудом сохраняя спокойствие, отозвалась она, – а в чём дело?
Она ждала услышать что угодно, даже самые мрачные прогнозы, но только не то, что он сказал в следующую минуту:
– Настя, вы не поверите… похоже, Инга – моя дочь!
Он подбежал к ней, обхватил руками и затрясся то ли от смеха, то ли от плача, потом посмотрел ей прямо в глаза.
– Её фамилия была… Альс, – наконец, ошеломлённо ответила Настя.
– Это фамилия её матери, Агнес. Она не захотела давать Инге мою фамилию. А потом, когда девочке исполнилось три года, она сбежала от меня. Через несколько дней Агнес позвонила и сказала: «Можешь нас не искать, мы с дочкой в Европе». Не знаю, как я всё это пережил… – Евгений замолчал, словно пытаясь переварить воспоминания.
– Подождите, если Агнес увезла Ингу в Европу, как она оказалась в детдоме в соседней области? – спросила Настя.
– Всё просто. На таможне ей отказали в выезде за рубеж без согласия отца ребёнка. Она, недолго думая, отвезла девочку в первый попавшийся приют и бросила там. Вы представляете степень её вероломства? Ладно, меня разлюбила, семью нашу возненавидела, но ребёнка, родную дочь, как она могла? – Евгений махнул рукой, и плечи его снова затряслись.
Настя не могла вымолвить ни слова от потрясения.
– Меня вызвал сюда Сергей Витальевич, – продолжал Евгений, – сказал, забеги хоть на минутку, там случай уже понятный, так что можно не осматривать, просто чтобы протокол соблюсти. Ну, я и прибежал. А когда увидел её… она же вылитая Агнес! Потом выяснилось, что зовут её Инга, и я всё понял… она – моя!
Настя стояла, опустив голову. Что он хочет этим сказать? Что значит «моя»? Он что, собирается отнять у неё единственную радость, её маленькое сокровище, которое вот уже почти год называет её мамой? Почему этот человек снова встаёт на её пути и угрожает её счастью?
Евгений, видимо, немного придя в себя, увидел, что Настя не слишком-то рада услышанной новости.
– Настя… Анастасия Валерьевна, вы только не подумайте, что я… Мне сказали, что вы оформили удочерение, поэтому я не смею становиться между вами и дочкой. Но умоляю вас, позвольте мне помогать вам растить её!
Настя с удивлением посмотрела на человека, которого знала исключительно с негативной стороны. Холёный, самоуверенный, не терпящий возражений сын мэра стоял перед ней в таком смятении и растерянности, что ей даже стало жаль его. Но можно ли ему верить? Разве не он позаботился о том, чтобы её уволили с должности главного инфекциониста? Разве не он предлагал дать ребёнку препарат, который точно нельзя было назначать в той ситуации?
Евгений, словно прочитав в её глазах сомнения, тут же схватил её за обе руки.
– Да, я был неправ! Простите меня, Бога ради! У того мальчика действительно обнаружили тот диагноз, как вы и предполагали. Так что мы применили именно вашу схему лечения. После того случая я хотел вам позвонить, извиниться, но…
– Но извиняться перед безродной врачихой не в ваших правилах? – колко спросила она, глядя ему прямо в глаза.
– Ну, зачем вы так? – потупился Евгений. – Просто это было бы нелепо после того, как вы уже потеряли место, а на него уже назначили Сергея. Кстати, он тоже старается лечить детей без моей помощи… Но я же не настолько никчёмный врач!
Настя не знала, что ответить. Сейчас ей важнее было убедиться, что Евгений не ворвётся в их с Ингой спокойную жизнь и не заставит её девочку волноваться или плакать.
– И как же вы собираетесь помогать Инге? – поинтересовалась она.
– Разве вы не знаете, сколько всего нужно маленькой девочке? Я сделаю так, что она ни в чём не будет нуждаться, у неё будет всё самое лучшее!
– Вот этого, пожалуйста, не надо! – строго перебила его Настя. – Сейчас Инга – золотой ребёнок, неприхотливый, благодарный, ласковый. А вы своей отеческой заботой её избалуете. Нет уж, я вам этого не позволю!
– Но послушайте, Настя, вы же не имеете права отказывать мне, родному отцу! – голос Евгения, как ни странно, звучал не угрожающе, а умоляюще. – Позвольте мне хотя бы видеться с ней!
Последнюю фразу он произнёс таким сорвавшимся голосом, что Настя не выдержала.
– Ладно, в миллионах семей есть приходящий отец. Так что я поговорю с Ингой, расскажу, что вы неожиданно нашлись. Но давайте дождёмся, пока она выздоровеет, я до сих пор не знаю, что с ней такое.
– С ней всё отлично, – неожиданно обнадёжил Евгений, – обычный ротовирус, болезнь грязных рук. Так что через недельку, максимум две, уже в школу побежит.
Врач снова схватил Настю в охапку и крепко обнял.
– Спасибо, Анастасия Валерьевна!
– За что? – искренне не поняла та.
– Что не послали куда подальше, а выслушали. И главное – за то, что дочку мою спасли!
Он сделал шаг назад, поклонился и вышел из вестибюля. Настя всё ещё чувствовала на себе запах его парфюма и немного волновалась, вспоминая, как крепко он обнимал её в порыве своих неописуемых эмоций.
– Надо же, – подумала она, – какое переплетение судеб! И как теперь Инге всё рассказать?
Вернувшись домой, Настя обнаружила у порога курьера с огромным букетом розовых роз. Увидев хозяйку квартиры, паренёк произнёс:
– Как здорово, что я вас застал! А то бы пришлось ещё раз приходить, велено было лично в руки передать.
Он сунул ей букет и квитанцию о получении. Та машинально расписалась и робко спросила:
– А это от кого?
– Там записка внутри! – крикнул курьер, сбегая по лестнице вниз.
Дома Настя поставила цветы в вазу и развернула послание: «Вы не разрешили мне баловать дочь, но не запретили же баловать вас. Женя.»
Записка Настю почему-то возмутила.
– Что за барские забавы? Решил приударить за мной? Думает, я растаю и дочку ему отдам? Но уж нет, не выйдет!
Она решила, что в следующий раз, если таковой будет, никаких букетов не примет и велит отнести обратно. Но вечером зазвонил телефон.
– Настя, – необычайно нежным голосом сказал Евгений, – вы уже поговорили с Ингой?
– Евгений Васильевич, кажется, мы договорились дождаться, пока она выздоровеет, или у вас короткая память?
Последняя фраза получилась слишком резкой, но Евгений почему-то даже не смутился, а только усмехнулся:
– Ну, зачем вражда? Очень бы хотелось поговорить.
Насте вдруг стало стыдно. Она представила, что было бы, если бы её собственный ребёнок пропал, и она ничего не знала о нём четыре долгих года. А тут он нашёлся, и она даже не может его обнять. Пожалуй, это слишком жестокое испытание для родителя. Настя вздохнула и решилась. Она позвонила Инге в больницу и завела с ней нелёгкий разговор.
– Котёнок, ты ведь знаешь, что человек не может родиться на свет без мамы и папы? – начала Настя.
Дочь удивлённо посмотрела на неё.
– Конечно, нам же в школе рассказывали.
– Ну, вот… бывают такие случаи, когда родители теряют своих деток по самым разным причинам. Вот и твой папа тебя потерял. Мама забрала тебя и хотела уехать далеко, а потом… – Настя запнулась, не зная, как объяснить, – потом с ней что-то случилось, и ты оказалась в детском доме. А папа об этом ничего не знал.
Инга слушала, затаив дыхание. Услышав про детский дом, она нахмурилась:
– А почему папа меня не искал?
Вопрос чуть не застал Настю врасплох, и она сказала первое, что пришло в голову:
– Потому что ему сказали, что вы погибли. И твоя мама… – она не договорила.
– Вот не зря я их не люблю, – проворчала малышка и снова уставилась на Настю своими тёмно-карими глазами.
– А потом… потом… вот вчера твой папа случайно увидел тебя в больничной палате и сразу узнал. Сказал: «Это моя Инга!»
– Это тот врач, который приходил ко мне, а потом схватил себя за голову и убежал?
– Да! Его зовут Евгений Васильевич, он…
Девочка сначала захлопала в ладоши, но потом вдруг снова стала сумрачной.
– И что, ты отдашь меня ему?
Настя расплакалась:
– Ну что ты, девочка моя, разве я могу? Я тебя так люблю! Но твой папа… он же тоже тебя любит, понимаешь? Он ведь так скучал по тебе и очень хочет тебя обнять.
– Мам, ну не плачь, – Инга вытерла слёзы ладошкой, и они обнялись.
К ним подошёл Сергей Витальевич, протянул им листок с назначениями и справку для школы. В этот момент распахнулась дверь, и Евгений Васильевич, как всегда стремительно, чуть не пронёсся мимо них на второй этаж, держа в руках розовый букет и красивую коробку с игрушкой.
Евгений вошёл в палату и расплылся в улыбке:
– Инга! Настя! Я могу подойти?
– Можете, я всё рассказала, – ответила Настя.
Мужчина вручил Насте букет и подошёл к девочке:
– Это тебе, – протянул он Инге коробку с куклой и набором одёжек.
Малышка округлила глаза и, не отрывая взгляда от Евгения, приняла подарок.
– Спасибо. А вы мой папа?
Тот кивнул.
– Спасибо, пап, – повторила девочка, и на её ресницах показались слёзы.
Не в силах больше сдерживаться, Евгений подхватил дочь на руки и зарылся лицом в светлые волны её волос. Настя, чувствуя, что сейчас сама расплачется, отвернулась, а Евгений лишь коротко сказал:
– Насть, пойдёмте к машине, я вас отвезу.
Инга никогда не видела таких красивых кукол, таких больших машин, и никогда её так крепко никто не обнимал. И вдруг стало так спокойно, так радостно, что она вытерла слёзы, обняла Евгения и сказала:
– Пап, оставайся с нами на чай! Мама сказала, она тортик купила.
***
Ещё через полгода Инга была главной красавицей на роскошной свадьбе папы Жени и мамы Насти. Её одели в длинное розовое платье с блёстками и пышной юбкой, собрали волосы в узел, выпустив над висками изящные локоны, а на голову надели бархатный ободок с мелкими розочками. Настя в белоснежном свадебном наряде, скрывающем беременность, выглядела её старшей сестрой, и обе то и дело фотографировались с гостями и счастливо улыбающимся Женей на долгую добрую память.
