— Вот как ты заговорила?! – с возмущением начала Марина Львовна, но Ярослава уже отключилась.
Турова несколько секунд сердитым взглядом буравила телефон, словно надеялась, что тот самостоятельно соединит её со старшей дочерью.
Она терпеть не могла, когда её прерывали, а высказать Ярославе ей нужно было многое! Ишь, чего удумала, паршивка?! Сестру выгнала, матери указывает, где ей с дочерью встречаться, чужой девке квартиру доверила…
Но сотовый молчал, а когда женщина уже совсем собралась сама перезвонить, мигнул и включил блокировку. Идти за своим телефоном смысла не было – раз Ярослава сообщила, что занята на работе, от матери вызов она не примет. Но невысказанные претензии жгли язык.
Марина Львовна положила мобильник Светланы на ближайшую ровную поверхность – ею оказался кстати подвернувшийся подоконник – и плюхнулась на ближайшее посадочное место, которое попалось ей на глаза.
Села и погрузилась в невесёлые размышления.
Итак, случилось то, чего она подспудно давно опасалась – Янка пошла в разнос. Вернее, вкусила свободной, без материнского пригляда, жизни и решила, что теперь ей можно всё. В том числе, ставить родным идиотские условия.
А кто виноват?
Проклятая бывшая свекровь! Уже три года, как старой маразматички нет на свете, а её деяния до сих пор аукаются Марине.
Если бы семь с лишним лет назад Анастасия Павловна не вмешалась и не приютила спятившую Янку, потом не подарила ей свою квартиру, то… То Ярослава не только избавилась бы от нагулянного ребёнка, но и по-прежнему была бы в кулаке у матери. А теперь что им всем делать? Как прижать строптивицу, как вернуть её мозги на место, чтобы вспомнила, кому по гроб жизни обязана?!
Со стороны прихожей раздавались сдержанные звуки работы.
Марина Львовна несколько секунд вслушивалась в них, потом вернулась мыслями к проблемной дочери.
То, что Янка Шанская по уши влюблена во Влада Дерюгина, знала вся Песковатка. Ещё девчонкой она повсюду таскалась за стайкой мальчишек – отогнать не могли! Те на речку, и Янка с ними, в лес – она туда же. В гаражи, на крыши, на лётку — лётное поле старого аэродрома, у местных мальчишек там было своё место, типа – штаб! – и она следом.
Мать её и гоняла, и порола крапивой, мальчишки тоже шпыняли мелкую надоеду, а той всё нипочём! Ребята привыкли, смирились и больше не пытались её прогнать. Даже будто бы шефство над ней взяли – сами не обижали и другим не позволяли.
Вечно со сбитыми коленками, расцарапанными в зарослях ногами – пацанка, как есть – пацанка! Не удивительно, что когда Ярослава подросла и превратилась в довольно привлекательную – мать не могла этого не признать — девушку, Дерюгин всё равно относился к ней, как к младшей сестрёнке. Снисходительно, как к неизбежному и почти безобидному злу.
Потом родилась Адочка, и у старшей не осталось времени на глупости – кто же за маленькой смотреть станет? Отец Ады целыми днями на работе, она, Марина, тоже в декрете не засиделась, вышла, как только младшей исполнилось полгода. Ничего, Янка была большая уже, справились.
Только вот глупая влюблённость, как оказалось, никуда не делась – стоило Ярославе окончить школу, как дуру понесло в Москву. Официальная причина – поступать учиться дальше, но мать знала – за Дерюгиным поехала! Ещё и институт выбрала тот же, что и Вовка.
Нет, поначалу было неплохо – поступила, отучилась пять лет, и денег из дома не тянула. Стипендию получала и подрабатывала понемногу, даже что-то им перепадало. Ну а как же? Вырастили, выкормили, теперь дочь обязана семье помогать!
А когда Ярослава диплом получила и на работу в Москве устроилась – вообще хорошо стало. Зарплаты московские не чета местным, вот она, Марина, и поставила дочь перед фактом, что рассчитывает на половину, в крайнем случае, на треть её оклада. Адочка растёт, ей и одеться нужно, и телефон, чтоб не хуже других.
И целый год дочь безропотно переводила деньги, у матери даже что-то откладывать получалось. А потом случилось страшное – Янка зачем-то пошла в клуб на день рождения, будто бы не знала, что клубы эти одно непотребство и разврат! Предсказуемо опьянела с непривычки и потеряла там невинность. Как мать ни пытала, имени дефлоратора Ярослава так и не назвала. Видимо, сама его не знала. Вот позор, так позор!!!
И бог бы с ней, с невинностью – деве двадцать три, уже как бы пора бабой становиться, но не так же? Не в пьяном угаре, не пойми с кем? Замуж надо было выходить, когда мать говорила. У Валеры племянник, славный парнишка, глаз на Янку положил. Так нет, заерепенилась – мол, не нравится! Ну, подумаешь, за тридцать ему, двое детей, разведён, так там такая жена была – врагу не пожелаешь! Дети, как водится, с бывшей остались. Есть своя жилплощадь — конечно, не московские хоромы, но вполне нормальная двушка. Правда, принадлежит она матери Вячеслава, и живёт он там вместе с ней, но главное – крыша над головой будет. А раз Славка у Тамары один сын, то после неё квартирка ему и достанется! Нет, Ярослава упёрлась, аж взбеленилась, отказала жениху, с ней, матерью, разругалась и укатила в Москву. Полгода после этого в Петушки глаз не казала, только переводы исправно отправляла.
Ну и кому хуже сделала? Знаем мы, кто ей нравится, только Дерюгину на неё сроду фиолетово было. Для кого берегла себя, дурында?
Марина Львовна вздохнула и поёрзала, массируя затёкшую ногу. Прислушалась – в прихожей по-прежнему шли работы.
«Что-то долго мастер возится! – мелькнуло в голове женщины. – А Светка чем там занята? Сходить, посмотреть, что ли? Квартира большая: в одном конце сидишь – что в другом происходит – не видно».
Мысли снова вернулись к событиям восьмилетней давности. Довыпендривалась Янка – залетела от случайного кавалера. И не это самое страшное, а то, что она наотрез отказалась делать аборт! Больше того – сообщила, что не только будет рожать, но и прекращает денежную помощь родным. Мол, ей на ребёнка надо откладывать, на квартиру копить…
А избавилась бы вовремя от нагулёныша, и на него ничего откладывать не пришлось бы, как и на квартиру откладывать. Ведь жильё есть у Вячеслава, а он замуж звал эту дуру!
Двушку в Петушках, что оставил им первый муж – отец Ярославы, отдавать старшей дочери она никогда не собиралась. Эта квартира по праву её, Марины, Янке сразу было сказано, чтоб даже не мечтала! Ну и что, что от её отца, ну и что, что тот алименты присылал? Бросил с дитём, ушёл к другой – а она, Марина, одна тянула девчонку. Тем более что другого жилья ни у неё, ни у Валеры нет. Отдали бы квартирку Янке, а сами куда — под мост или в лес?
Но может, в конце концов, мать и продавила бы дуру, склонила ту к прерыванию, да вмешалась бывшая свекровь.
Пока дочка жила в Петушках, Марина бывшего мужа с его родителями к ней и на пушечный выстрел не подпускала. Бросил, к другой ушёл? Значит, нечего сюда шастать, сердце рвать! Ах, дочь любимая? Что ж ты её променял на левую бабу?! Не её, а меня? Так это одно и то же – дочь в комплекте со мной идёт.
Долго бился Дмитрий, всё ездил, караулил, но она, Марина, отвадила. Пришлось мужиков нанимать, чтоб те ему по-свойски объяснили, что предателей здесь не ждут. Три раза его крепко били, прежде чем Димка отступил. И то не из-за битья, а потому что Валерик пообещал, что если Шанский не перестанет сюда шастать, то Валера в следующий раз руку сломает. Да не Димке, а Янке. Ясное дело, пугал только, но ведь сработало!
Кстати, так она с Валериком и познакомилась! Похороводились с год, да и поженились.
В общем, Марина тогда не только свою жизнь устроила, а и дочь от отца-предателя оберегла.
Но после грандиозного скандала из-за нежданной и нежеланной беременности, Янка ушла из дома. Вернее, они с отчимом её выгнали.
Правильно, между прочим – куда им, в двушку! – пятый жилец, ещё и нагулёныш?
И здесь мать недоглядела, ошиблась – думала, дочь помыкается и пойдёт на прерывание. Увы! – бабка как-то узнала, что внучке негде жить и забрала её к себе.
Димка к тому времени уже умер – сердце не выдержало, говорят. А было ли у него то сердце, если жену и дочь променял на какую-то лахудру?! Свёкра ещё раньше похоронили, свекровка одна осталась.
В общем, когда до Марины дошла весть о воссоединении родственников, уже было поздно – бабка внучку поселила у себя, прописала её, поддержала идею рожать без мужа. А через несколько лет померла – Ленке тогда четыре года исполнилось. И оставила Ярославе квартиру, а правнучке-нагулёнышу – деньги. На счету лежат, Ленкиного совершеннолетия дожидаются. Уж как Марина ни целилась разузнать половчее, сколько там, а не вышло. Ярослава только отшучивалась, мол, не наше это дело – деньги чужие. Лежат и пусть себе лежат, есть не просят.
Они-то не просят, а Адочке столько нужно!!!
Но настаивать мать побоялась – не хватало ещё раз поругаться. Кто знает, вдруг внезапно разбогатевшая старшая дочь после этого вообще перестанет общаться с семьёй?
И про похороны бывшей свекрови она, Марина, тогда случайно узнала – от Адочки. Янка же, считай, вынянчила младшую, вот и не смогла порвать с ней, как с матерью. Девчонки переписывались, как-то общались, Ярослава даже подарки Адель присылала. И Марина не стала запрещать – хоть шерсти клок, всё в пользу. А когда услышала, что бабка умерла – мигом собралась и примчалась с соболезнованиями. Рассудила правильно – сложно придумать более удобный случай, чтобы помириться и посмотреть, как живёт Ярослава. Мало ли – вдруг и им что-то перепадёт? Шанские каких-то дворянских корней были, может, антиквариат какой у бабки завалялся? Янка и не заметит, если на статуэтку – другую или на пару шкатулок станет меньше.
Но антиквариата у Шанских не обнаружилось. Лишь шикарная квартира и счёт в банке, куда Марине было не дотянуться.
К слову, именно тогда она впервые увидела внучку. Ничего особенного, девчонка как девчонка. Избалованная, правда.
А вот квартира впечатление произвела неизгладимое – огромная, просторная, потолки – не допрыгнешь. Если продать или обменять – на две, а то и три квартирки поскромнее хватит!
И Марина размечталась, как они с Валериком и Адель переедут в Москву, в собственное жильё. Тут-то, всяко, шансов больше, жизнь лучше!
Но Ярослава делиться с неба упавшим наследством не пожелала. Паршивка…
Мол, отец тебе и так квартиру подарил, а эта – от бабушки – только моя и моей дочери!
Хотелось устроить скандал, но мать сдержалась – жизнь длинная, разругаться всегда успеем, мало ли, ещё пригодится Янка? Ада подрастёт, захочет получше устроиться, а у сестры в Москве своя жилплощадь. Неужели не пустит на день – другой перекантоваться? Или на месяц…
И она задавила обиду, скрипела зубами, но поддерживала общение. И помалу Ярослава оттаяла.
Даже пару раз приезжала в Петушки – один раз с Ленкой. Второй раз – уже втроём, с Владимиром и дочерью. Взяла-таки мужика измором – не замечал её, не замечал, а потом вдруг заметил и даже с чужим ребёнком взамуж позвал.
И надо же было такому случиться, что Адель умудрилась в него влюбиться! Мёдом у мужика намазано, не иначе, раз обе сестры на него запали… И что ей, матери, было делать – разорваться?
Она поступила, как всегда – выбрала младшую. И надеялась, что со временем Адель перерастёт интерес к жениху сестры. Попадёт в столицу и переключится на какого-нибудь мужчину. Непременно состоятельного, с жильём и своим бизнесом. На худой случай – с солидной зарплатой.
Они с Адель регулярно ездили в гости к Ярославе – перед большими праздниками, иногда и без них – по магазинам прошвырнуться, на столичную жизнь поглазеть, себя показать. Ярослава в гостеприимстве не отказывала, но деньгами не баловала, да и заживаться не позволяла. Выходные – пожалуйста, а потом извините, работа, дела – не до вас будет.
Правда, перед поступлением Ады они три недели жили у Яны. Но потом младшей дали общежитие, и пришлось съезжать – Адель в общагу, Марине – в Петушки.
И тогда Марина Львовна поняла, что ещё немного и мечта о переезде в столицу будет для неё окончательно потеряна.
Если только они не… Адель не Янка, она с матерью обязательно поделилась бы!
— Мастер закончил. Я сейчас уйду минут на сорок – максимум час. Дверь закрою, — голос Светланы вырвал из дум и вернул в реальность.
— Куда уйдёшь? – всполошилась Турова. – Зачем закроешь?
— За Леной схожу. А закрою – чтобы никто вас не побеспокоил. Здесь, конечно, консьержка и всё такое, но иногда прорываются всякие. И Слава велела дверь держать всегда на замке. Вам что-нибудь нужно купить, мы мимо магазинов идём?
— Нет, — машинально ответила Турова. – Ладно, раз так надо – запирай. Я чаю пока выпью.
— Сахар в…
— Найду! – оборвала её Марина Львовна. – И знаешь что? Купи-ка к вечеру торт. Только хороший – чтоб фрукты там, шоколад, бисквит и взбитые сливки с орехами. Ярослава придёт с работы, порадуем её.
— Э-э-э… У нас по пути из школы нет кондитерской. Торты, конечно, есть – в обычных магазинах, а чтоб такой, как вы расписали – нет.
— Так съезди туда, где есть. Вот, помню, на Тверском есть «Пушкинъ». Или в районе метро Севастопольская, кажется, «Джинджер» — мы там восхитительный торт брали, когда праздновали поступление Адочки.
— Лена после уроков, ей надо сначала…
— Ничего с ней не будет, наоборот – походит подольше — поспит потом получше. И аппетит нагуляет. Привези торт, надо Яночку порадовать или тебе жалко для подруги денег? Надо её поддержать, показать, что мы с ней и всё такое.
— Н-нет, не жалко, — с запинкой ответила Светлана. – Ладно, мы съездим. Тогда раньше, чем через полтора часа меня не ждите.
— Не спеши, выбирай тщательно, чтобы торт наисвежайший был! И себя с Леной побалуйте – съешьте по пироженке там, что ли. А я, пожалуй, потом почаёвничаю, а сейчас лучше прилягу. Что-то голова разболелась.
Марина Львовна, шаркая ногами, удалилась в одну из свободных комнат и замерла у двери, прислушиваясь, что происходит в квартире.
Светлана несколько раз прошлась до ванны и обратно, потом погремела чем-то, хлопнула дверью и всё стихло.
— Ну наконец-то можно действовать без оглядки на посторонних! – пробурчала Турова и, вытащив сотовый, потыкала в него пальцем. – Алло! Да, это я. Нам нужно поговорить.
— Сейчас? – после непродолжительной паузы уточнил собеседник.
— Да, Володя. Я в Москве, но придётся по телефону, потому что Яна запретила мне сюда вас приглашать, а выйти я не могу – Светка меня заперла.
— Заперла? – опешил мужчина. — Они там совсем с ума посходили – живого человека под замок? Ладно, Слава бесится, но вы-то причём? Я её обидел, не родная мать! Не волнуйтесь, Марина Львовна, я сейчас приду и отопру дверь – у Адель случайно ключи остались.
— Случайно? – Турова не сдержала улыбки – её девочка! Умница, всё предусмотрела!
— Ну да, она пару недель назад потеряла связку, испугалась, что Слава ругать будет, и с моих ключей сделала дубликаты. А сегодня вещи стали разбирать, и потеря выпала из кармана осенней курточки. Думали попозже занести, а тут вы позвонили.
— Ты не на работе, что ли?
— Отпросился на день – вы уже знаете, конечно, что Ярослава выставила нас из квартиры, а у меня квартиранты?
— Да.
— Вот! Я не Слава, не могу выгнать людей в никуда, дал им время, чтобы найти новое жильё и перевезти вещи. Так что мы на съёмной, тут, рядом – в соседнем доме, квартира сто восемнадцать. Клининг я отменил и теперь тут всё сам мою. Всё равно нельзя было Адель одну оставлять, она очень подавлена. Хорошо, что вы приехали – ей очень нужна ваша поддержка!
— Ты с кем разговариваешь? – голос любимой дочери она узнала бы на любом расстоянии.
— С Мариной Львовной, — ответил Дерюгин. – Да подожди ты, Ада, я хотел… Ладно, держи.
— Мама, ты сейчас одна?
— Да, Светка ушла за Ленкой. И ходить они будут часа два – я их отправила заодно торт купить.
— Торт? Зачем?!
— Да просто ляпнула первое, что в голову пришло. Чтобы ходили подольше. Мне не до праздников, сама понимаешь! И пока никого нет, нам нужно втроём всё обсудить.
— Мы сейчас придём к тебе!
— Стой, Адочка, твоя сестра велела меня запереть! А ключей у меня нет. Я не смогу вас впустить в квартиру!
— У нас есть ключи!
— Можешь их выбросить – Янка утром замки поменяла, — фыркнула Марина Львовна. – Скажи, ты нашла документы на квартиру, как я тебе говорила?
— Нашла.
— Умница моя! Забрала с собой, надеюсь?
— Да, но…
— Не волнуйся, доча, тебе надо себя беречь! Ушли Вову куда-нибудь на полчаса, не нужно ему слышать, о чём мы будем разговаривать.
— А-а…
— Придумай – куда. Хоть за тем же тортом на Тверской бульвар. А что – ты в положении и расстроена, имеешь право на капризы. Давай, отправь его и расскажи про замки, а то он примчится меня вызволять. А как останешься одна, набери меня.
— Хорошо, мамочка!
Дочь отключилась.
Марина Львовна довольно улыбнулась и решила, что заслужила чашку чаю с конфетами. Или что там найдётся в холодильнике Ярославы? Проинспектирует, как живёт неразумная старшая и заодно перекусит…
