С Антониной мы иногда вместе выгуливаем собак. Сама она одинокая, помогает семье своего родного брата Василия – забирает его сынишку из школы и гуляет с их маленьким псом Игнашей. У Антонины доброе лицо, она почти всё время улыбается. Очень приятная женщина.
Но тем вечером всё было не так. Я впервые видела Антонину в таком возбуждённом состоянии. Обычно она спокойная и веселая, но тут передо мной был словно другой человек.
— Представляешь, чуть Ваську сегодня не убила! Вот этими вот руками! — она потрясла у меня перед лицом кулаками, сжимающими поводок.
— Ваську? Что он натворил-то? — искренне удивилась я, спуская свою собаку с поводка.
— Короче, началось всё две недели назад. Позвонила я ему, уж не помню зачем, на работу, а мне говорят: «Он в отпуске». Ну, думаю, вообще! В отпуске и молчит! Тогда бы уж мог сам и Аркашу забирать, и пса выгуливать!
— Логично! — согласилась я, подумав, что конечно, Тоньке обидно, но не убивать же за это! А она, между тем, продолжала:
— Вот, вечером звоню ему домой, трубку жена взяла. Я ей: «Лен, ну что же Васька в отпуске и молчите», а она — «Кто в отпуске?!» — «Васька»,— «Да не, он в командировке».
Я прикусила язык, говорю: «извини, я ошиблась наверное». Но Ленка, видать, поразмыслила и зарубочку себе сделала. А дальше, самое интересное: прилетает этот идиот (он с любовницей летал в Сочи), и хоть-бы билеты выкинул! Ну, прилетел, выкинь билет-то! Нет… Ну, Ленка и нашла в кармане. Сразу два билета! И мне предъявляет: вроде как покрыла я братца-то, знала же, что он в отпуске, а не в командировке!
— Тонь, ну выходит, покрыла. Сказала бы сразу Лене про отпуск, — ответила я, — но, тебе виднее, конечно.
Антонина энергично затрясла головой:
— Я надеялась, что ошиблись на работе. И кто, думаю, на такое добро, как Васька, позарится? Он ведь, как телёнок — ничего ему не надо, удивляюсь, чем он Ленку-то прельстил! Слушай дальше: бросился он ей в ноги: прости, с бабой этой чёрт попутал, больше ни-ни, завязал. И Ленка поверила, ну или сделала вид, ради Аркашки.
— Ну, завязал? – робко спросила я.
— Пффф! Завязал он… Сволочь! — Антонина погрозила воображаемому Ваське кулаком, — позавчера Ленку в больницу забрали. По-женски. Я думаю, это всё от нервов, из-за Васьки!
— Серьёзное что-то? Как она? — мне стало жалко Ленку.
— Да сейчас вроде, тьфу-тьфу-тьфу, всё нормально. Операцию сделали, но не встаёт пока. Сегодня была у неё, и что ты думаешь? Кого я там встретила?
— Ваську? — несмело предположила я.
— Да! Смотрю, мой брат с какой-то молью бесцветной в больничном холле сидит! За ручку её держит! Не заметили меня, я тихонечко обошла их, ох и труда мне это стоило, но иначе, ты меня знаешь, я бы точно кого-нибудь покалечила!
— Верю! — искренне согласилась я, — дурак твой Васька, он же знал, что может тебя встретить там!
— Да нет, в том-то и дело. В рабочий полдень, или около того, я Аркашку обычно забираю. Он думал, что я вечером к Ленке забегу, а меня вот чёрт дёрнул. Прямо потянуло к ней в больницу!
— Ну почему же чёрт? Может быть, и хорошо, что ты всё увидела, — сказала я, стараясь успокоить Тоню, — ну что, рассказала Лене?
— Да не смогла я… Ленка так обрадовалась мне, и я не решилась сказать ей про Ваську. Зачем расстраивать человека? Правда ведь? — она достала чистый носовой платок и шумно высморкалась.
— Да, точно, лучше не расстраивать, — согласилась я, — а что, Вася, дошёл до законной супруги?
— Дошёл, поганец! Как ни в чём не бывало! Апельсинчики принёс, сок. Всё, мол, для любимой жены!
Я ему говорю: — «Вась, а Вась, чашку сполосни, сока Ленке налей» – «А ты тут на что»? —»Я золовка, а ты муж! Быстро подорвался вымыл чашку!» — чую, аж потряхивает меня от злости!
Вымыл чашку, налил жене сок. Слова доброго он ей не сказал, всё улыбался, как блаженный, в облаках витал!
Посидел, значит, пять минут и засобирался: «Хорошо с вами, девочки, но мне на работу пора». Я ему: «Подожди меня, Васёк, вместе пойдём»! Ох, побелел он, но деваться-то некуда.
А я-то знаю, в чём причина. Выходим, и точно, сидит эта моль на лавке, Васю ожидает, увидела, прям расцвела, навстречу вспорхнула. И вот тут меня прорвало — так за Ленку обидно стало! Как пошла я Ваську сумкой лупить: «Ты что же это вытворяешь? Это, говорю, за Ленку тебе!». Моль смотрит, нарощенными ресницами хлопает.
В общем, устала я его колотить, отдышалась и говорю: «Теперь домой поехали, а то я в школу за Аркашкой не поспеваю, у него сегодня четыре урока всего». Делать нечего, повёз!
— А моль?
— Так и осталась на больничной лавке!
— Ну, ты даёшь, Тонь! – мне было трудно сдержать улыбку, слишком живо представила я себе всю картину, — и что теперь? Расскажешь Ленке? — спросила я, цепляя свою собаку на поводок.
— Ленка пусть поправляется, а с Васькой я разберусь как-нибудь. По-свойски! — она снова тряхнула сжатым в кулаке поводком.
— Да, ты можешь! — не усомнилась я в эффективности внутрисемейных разборок Антонины, — но Ваську всё же жалко!
— Самой жалко, но что делать? Нас двое было у мамки-то. Мозги-то мне все достались! — вздохнула Антонина, — ну, пошли по домам?
Она повернулась, чтобы взять Игнашу на поводок и, увидев, что он подобрал какую-то пакость с земли, завопила:
— Игнаша! Ты что там нашёл? Вот, любитель всякое г-но собирать, прямо как хозяин!
