— Лёша, я так больше не выдержу! Понимаешь ты это или нет? — Полина вцепилась мужу в ладонь так, что пальцы у Алексея на миг онемели.
— Отпусти, больно… — взмолился он.
— А мне не больно, по-твоему?! — она метнула взгляд в гостиную: в углу шевелилась картонная коробка — словно живая. Потом снова впилась глазами в мужа. — Скажи честно, сколько ещё эта кошка будет жить у меня в квартире? Или ты решил оставить её насовсем?
— Я ведь объяснял… — Алексей попытался выдернуть руку, но сил не хватило — «весовые категории» с женой были разные. Пришлось обороняться словами: — Это временно, Поля. Она поживёт у нас, пока я не найду ей добрые руки.
Чтобы было понятнее: забрать кошку Алексея попросила бабушка, умирая. По сути, это была последняя воля Анны Филипповны.
«Лёшенька, дом тебе завещан — бумаги у нотариуса давно лежат. Но прошу: присмотри за моей Зоенькой. Если не сможешь жить с ней — пристрой. Только не гони её на улицу, беду накличешь. Семь лет не отмоешься. А лучше оставь — счастье да удачу принесёт. Знаю, что ты в такие вещи не веришь, но я тебе правду говорю».
Эти слова Алексей слушал, держась за холодную бабушкину ладонь. Пообещал — клятвенно — что кошку не бросит.
К тому же мотивация у него была железобетонная: вместе с домом в деревне отходил и внушительный участок. Ради такого, если б у бабушки была собака, он и собаку бы привёл. И Полина тогда мужа поддержала: «Потерплю. Ради собственного дома можно». Она была уверена: Алексей пристроит Зою быстро, хлопот — минимум.
Но терпение у Полины лопнуло.
— «Временно»… — она ослабила хватку и отпустила его руку. — Не кажется ли тебе, Лёша, что твоё «временно» затянулось?
— Я правда стараюсь. Я же не волшебник. Что могу сделать, если пока никто не хочет взять её к себе?
— А я — женщина. Уставшая женщина. Пока ты «стараешься», в чём я очень сомневаюсь, она уже родила! Р-о-д-и-л-а, слышишь? Два месяца пролетели. И вот уже две недели, как она в моей квартире с котятами. Ужас!
— Откуда мне было знать, что беременна? На лбу не написано… — пробормотал Алексей, разминая онемевшие пальцы.
— А теперь, — Полина ткнула подбородком в шевелящуюся коробку, — мы живём в кошачьем общежитии. Я так не могу! Делай что-нибудь. Немедленно. С этими… — взгляд снова полыхнул к коробке.
«Была бы моя воля, давно бы всех… убрала куда подальше», — мелькнуло у неё. Шерсть по коврам, запах из лотка — за что ей такие жертвы? Это её квартира — она вправе выставить любых «квартирантов». Хоть самого мужа, если не послушается.
— Поля, ты же сама согласилась приютить кошку на время, — Алексей искренне удивился.
— Согласилась. Но, во-первых, «на время» давно истекло. Во-вторых, согласие было на кошку, а не на выводок. Почувствуй разницу, пожалуйста.
— Кто ж знал…
— Они уже глаза открыли! Завтра-послезавтра из коробки полезут, по всей квартире рассосутся, писать станут где попало. Я этого не вынесу. Так что бери ноги в руки — и… — она шагнула ближе. — Убери котят.
— Куда?
— Куда хочешь! В подъезд оставь, на мусорку — ещё лучше, а идеально — отвези в лес. Чтобы никто никогда не нашёл. Потом займись кошкой: пристрой наконец. Я не желаю больше видеть её у себя.
— Но…
— Никаких «но», Алексей! Они опять пищат — у меня голова раскалывается. — Она почти вплотную нависла над ним. — Прошу по-хорошему: не уберёшь — сам вместе с коробкой полетишь на улицу. Я ясно сказала?
Алексей хотел возразить, но, встретившись с ледяным взглядом, понял: спорить — только хуже. Он запер Зою на балконе, надел куртку, шарф, перчатки, взял коробку — и пошёл «выполнять просьбу».
«В конце концов, квартира Полины… И кошка ещё родит, если что», — пытался он оправдать жену и себя. В подъезде оставлять не стал — соседи вычислят. Напрямую двинул к мусорной площадке: вечер, метель, людей нет. Но вот незадача — второе января, баки — под завязку. Забросить внутрь — надёжнее, да как? Огребая снег глазами, Алексей поставил коробку на наст груды рядом — и быстрым шагом ушёл.
— Кирилл, праздники праздниками, а у нас пакеты уже не закрываются. Вынесешь мусор? — Ленин голос раздался из кухни.
— Нашла момент… — проворчал Кирилл, косив глаза на окно: темно, метёт. — До завтра потерпит?
— Мусор у нас общий. И нет, не потерпит. Уже попахивает, а к утру дыхнуть будет нечем. Ну пожалуйста! Или семейная жизнь тебе уже не в радость? Устал от меня?
— Не выдумывай, — Кирилл выключил ТВ, кинул пульт на тумбу и пошёл в прихожую.
Женаты они всего полгода, месяц как переехали в собственную ипотечную «двушку». Уставать от семьи Кирилл не успел — просто после новогодней ночи навалилась лень. Два дня из «берлоги» не выбирался: еды — вагон, можно было дожить до Рождества.
Но Лену он любил — как откажешь?
— Давай свои пакеты!
— Несу, любимый, — она протянула два чёрных мешка.
На улице Кирилл поёжился: такой ветер, что «хозяин собаку не выгонит». Он уже разворачивался к площадке, как в свете фонаря заметил мужскую фигуру, идущую со стороны свалки.
«Не я один подбит…» — усмехнулся Кирилл и зашагал, щурясь от колючего снега. Фонари работали через один, под ногами скользко — шагал, как по минному полю. Устроив пакеты на горе мусора, он уже было повернулся к дому, но споткнулся о картонку у собственных ботинок. И сразу — тонкий жалобный писк.
— Это ещё что?..
Кирилл поднял коробку, приоткрыл крышку, подсветил телефоном — внутри прижавшиеся друг к другу три крошечных комочка. Пищат, зовут… маму.
— Да чтоб… Кто вас сюда? Зимой? — он вдруг вспомнил мужчину в фонаре минутой раньше. Стиснул зубы, закрыл крышку, прижал коробку к груди и бегом — к подъезду.
— Кирилл! Ты зачем это домой тащишь? — Лена округлила глаза, увидев коробку. — С ума сошёл?
— Лён, там малыши… Их спасать надо! — он поднёс коробку поближе.
Лена заглянула — ахнула, прикрыла рот ладонью:
— Несём в комнату. Я сейчас врача на дом попробую вызвать. Должны же кто-нибудь работать…
Ветеринар приехал удивительно быстро. Осмотрел — и выдохнул:
— Честно, ожидал худшего. Но всё не так плохо. Не успели переохладиться до опасной стадии.
— А дальше что? — Лена вглядывалась в него, как в оракула. — Они же крохотные.
— По-хорошему — найти кормящую кошку, которая примет. Но зимой это почти нереально — один шанс на миллион. Значит, всё на вас. Тепло, режим, питание. На вид им около двух недель — кормить каждые два-три часа. Смесь вот такая, — он на листке расписал и добавил, как помогать с «туалетом». — Справитесь?
— Справимся! — хором ответили они, и улыбнулись друг другу: приятно, когда бьются в унисон.
Кирилл сорвался в круглосуточный зоомагазин за смесью и всякими мелочами из списка «Айболита». Ночь супруги просидели у коробки — боялись сделать что-то не так. Утром поняли, что сутками не протянут, и договорились дежурить по очереди.
День, второй, третий… Руки набивались, тревога понемногу отступала. На третий день снова пригласили врача — тот похвалил:
— Молодцы. Всё правильно делаете. Продолжайте.
Единственное, что омрачало — конец праздников на носу. Работа звалась обратно, а ипотека не ждёт.
— Лён, не переживай, — задумчиво сказал Кирилл. — Что-нибудь придумаю. Начальник у меня нормальный, войдёт в положение.
— И я попробую поговорить со Светланой Андреевной — вдруг разрешит поработать удалённо. Почему-то верю: у нас всё получится. Главное, чтобы малыши были в порядке.
— Рождество будем отмечать? — он глянул на календарь. — Или ну его?
— «Ну его», говоришь? — Лена улыбнулась. — Конечно, будем. Утром сгоняю за продуктами, а ты карауль малышей.
— Есть, шеф.
— Я больше не могу! — Полина сорвалась на крик. — Выгни её немедленно!
Алексей с ужасом косился не на жену — на кошку. Зоя металась по квартире, кричала, требовала выпустить. Она поняла сразу: котята исчезли не случайно. В тот же вечер, второго января, стала рыскать по углам — тщетно. Спальня оставалась недоступной — до утра. Но стоило Алексею, выходя «по делам», не прикрыть дверь, как Зоя вломилась внутрь, разбудила Полину, смахнула вазу и, обнюхав всё до последнего сантиметра, осознала: их здесь нет. Не где-то спят, не прячутся — исчезли. «Это они! Эти люди!» — рванулась мысль.
Зоя превратилась в разъярённого зверя: царапнула Полину, укусила Алексея за икру. Ей уже было нечего терять. Она кружила по комнатам, выла, выцарапывая у стен своё право — вернуть детей. Люди не понимали — её это не интересовало.
— Стоишь чего, Алексей! Гони её! Ты видишь — она бешеная!
Алексей видел, но подойти ближе чем на пару метров не решался — Зоя крушила всё на пути. И всё же к ночи третьего января она была «изгнана»: Алексей, натянув в гараже сварочные краги, ухватил кошку покрепче, вынес в подъезд — и на улицу. Дверь захлопнул мгновенно — чтобы не прорвалась обратно.
Зоя стала бездомной. Её мало волновал статус. Важно было одно — искать. Два дня и две ночи, через ледяной ветер и голод, она бродила по дворам, по дворам, по тропинкам, теряя силы. К утру третьего дня дошла до какой-то дорожки, рухнула и закрыла глаза. Сверху мягко шёл снег.
Утром шестого января Лена вышла за продуктами на Рождество. Планировала по-скромному, но как всегда — два пакета набралось сами собой. «Это только я умею, — усмехнулась. — Выйти за курицей и хлебом — вернуться с пакетом вкусностей». Жить-то не один день.
Подходя к дому, она заметила на дороге тёмное пятно. По пути к магазину его не было. «Что там?» Подошла ближе — пакеты выскользнули из рук. На снегу лежала кошка. Живая — но измождённая.
— Боже мой… Что с тобой? — Лена опустилась на колени, аккуратно подняла животное, прижала к груди, согревая ладонями. И просто понесла домой. Оставить — означало обречь.
Кирилл, увидев жену с кошкой, только присвистнул — а потом опомнился: позвонил врачу, метнулся за продуктами, оставленными в сугробе.
— Что скажете? — нарушил тишину ветеринар, внимательно осмотрев найденку. — Истощение, конечно. Но критического нет. На улице погибла бы, дома — отойдёт. И знаете, что удивительно? — он глянул на супругов. — Она кормящая. Рожала недели две с хвостиком назад.
— Значит, у неё где-то остались котята? — Лена испуганно вскинула глаза.
— Боюсь, нет. Минимум трое суток никто не сосал. Это говорит о том, что деток у неё больше нет…
— Погибли? — Лена торопливо смахнула слёзы.
— Не знаю. Но попробовать «подсадить» ваших найденышей к этой кошке стоит. Когда оклемается. Если примет — будет проще всем. А то, смотрю, вы двое уже с недосыпом на «ты».
К вечеру кошка отоспалась. Кирилл занимался кормлением, Лена хлопотала у плиты — праздничные салаты, курочка… Вдруг кошка шевельнулась, насторожилась. Где-то пискнуло — тонко, знакомо. Она поднялась, зашаталась, но пошла — в гостиную. Подошла к коробке, заглянула. Если бы кто-то сейчас посмотрел ей в глаза, увидел бы там огонь — бешеную радость и любовь. Зоя нашла своих. Нашла!
Она осторожно забралась внутрь, улеглась, а трое малышей прильнули к теплу. Писк сменился довольным урчанием.
— Кормит? — прошептал Кирилл из дверного проёма.
— Похоже, да, — улыбнулась Лена. — Пойдём на кухню. Пусть не смущаем.
Супруги не знали — да им и незачем — что именно эта кошка и есть настоящая мама. Главное — они снова вместе. А новые хозяева — добрые. Настоящие.
Праздники закончились — Кирилл и Лена вернулись к работе спокойнее: кошка приняла малышей, ухаживает как на картинке. Бюджет, конечно, треснул — к ипотеке прибавились корма, наполнитель, прививки. Но они не жалели и верили: вытянут. И правда — вскоре Кирилла повысили, а Лене накинули к окладу. Дышать стало легче.
А что же Алексей с Полиной? Сошло ли им с рук? Как бы не так. Дом в деревне, завещанный Анной Филипповной, сгорел ночью на Рождество — дотла. Пожарные свели к неисправной проводке. Алексей, узнав, слёг с инфарктом. Полина к нему так и не приехала: по телефону сухо бросила, что «с таким непутёвым, да ещё и без наследства, каши не сваришь». Куда пойдёт Алексей после больницы — вопрос. Работать сварщиком с таким диагнозом вряд ли получится.
У самой Полины, к слову, тоже начались проблемы — «по женской части», как она привычно выражалась. И это, похоже, только начало. Потому что Анна Филипповна была права: «Выгонишь кошку — беду к дому приведёшь. И семь лет не отмоешься».
…А у Кирилла с Леной к вечеру Рождества на подоконнике мирно дремали четверо: Зоя и троица толстолапых комочков, — под гул чайника и запах корицы. Лена поставила на холодильник тот самый магнит, который обещала купить ещё перед праздниками, и прошептала: «Ну что, дом у нас теперь совсем настоящий».
Знаете, что хочется спросить вас, друзья? Если б вы нашли на морозе коробку с пищащими крохами — рискнули бы взять ответственность или прошли бы мимо, надеясь, что «кто-нибудь другой» разберётся? 💛
