Элла стояла у зеркала в прихожей, поправляя своё новое платье — тёмно-синее, элегантное, украшенное жемчужными пуговицами. Сегодня у нас новоселье. Три года мы с мужем копили на первый взнос, год делали ремонт, и вот наконец-то можно показать, что получилось.
Квартира вышла просто замечательная. Двухкомнатная в новом доме в городе Львов, светлая, с большими окнами. Паркет я выбирала сама — дубовый, медового оттенка. Мой муж Павел поначалу сомневался, говорил, что ламинат дешевле, но я настояла. И как же я была права: теперь полы сияют, а солнечные лучи играют на них золотистыми бликами.
Кухню я тоже обустраивала по своему вкусу. Белый гарнитур с деревянными столешницами, встроенная техника, фартук из мозаики — каждый элемент я выбирала неделями, сравнивала цены, искала скидки. Паша только пожимал плечами: «Главное, чтобы можно было готовить». А для меня это был проект всей жизни, наша первая собственная квартира в тридцать четыре года.
Правда, без помощи родителей Паши не обошлось. Восемьсот тысяч гривен на первоначальный взнос — это очень серьёзные деньги. Моя свекровь, Зинаида, тогда сказала коротко: «Молодёжи нужно помогать». И она помогла. Я была очень благодарна, хотя Зинаида никогда не забывала напомнить нам об этой помощи.
— Эля, ты готова? — крикнул Паша из гостиной. — Они уже едут!
Я в последний раз взглянула на праздничный стол. Белая скатерть, которую привезла ещё моя мама, красивая посуда — наш свадебный подарок, который семь лет пролежал в коробках. Теперь наконец-то можно было ею пользоваться. В центре стола — букет белых роз, рядом — бутылки вина, наш домашний торт с надписью «З новосіллям!».
Все блюда я готовила сама: запечённая курица с травами, овощное рагу, салат с рукколой и помидорами. Ничего сверхъестественного, но всё было очень вкусно и красиво оформлено. Мне хотелось показать, что я умею принимать гостей, что наш дом — настоящий.
Первыми пришли родители Паши. Зинаида — статная женщина, ей пятьдесят восемь лет, всегда одета безупречно, с холодными серыми глазами. Волосы уложены в строгий пучок, на губах — бежевая помада. Рядом с ней её муж, Анатолий, тихий и немногословный мужчина, который давно перестал спорить с женой.
— Ну что, покажешь, что у вас получилось? — спросила Зинаида, едва переступив порог.
Я провела их по квартире. Зинаида молча осматривала комнаты, иногда кивала, иногда хмурилась. В спальне она задержалась у шкафа-купе:
— А какая фурнитура? Австрийская?
— Польская, — ответила я. — Но очень хорошего качества, посмотрите, как плавно двигается…
— Польская, — повторила свекровь с лёгким разочарованием. — Ну да, на первое время сойдёт.
В ванной она придирчиво разглядывала плитку:
— Швы немного кривоваты. Работники небрежно делали?
— Мы сами укладывали, — сказал Паша. — Это наш первый опыт, конечно, получилось не всё идеально.
— Сами… — протянула мать. — А мастера нанять не могли? За такие деньги…
Я промолчала. Мастеров они действительно не могли себе позволить — это было очень дорого. Мы всё делали сами: Паша с братом клеили обои, я красила батареи, вместе укладывали ламинат в коридоре. Работали по вечерам и выходным, учились по видео из интернета. Может, вышло не идеально, но зато мы сделали всё своими руками.
На кухне Зинаида открыла все шкафчики, проверила, как работают ящики:
— Направляющие простые, не доводчики?
— Да, — кивнула я. — Но они надёжные, немецкие.
— Хм, — свекровь закрыла ящик с лёгким хлопком. — А вот здесь, видите, дверца немного провисает. Это из-за некачественных петель.
Я посмотрела на дверцу. Никакого провисания я не замечала. Но Зинаида уже переходила к следующему недостатку:
— И зачем вы сделали фартук из мозаики? Там же много швов, будет забиваться грязь. Обычная плитка из керамогранита гораздо практичнее.
— Мне очень нравится мозаика, — тихо сказала я. — Она красивая.
— Красота — это, конечно, хорошо, но практичность важнее, — поучительно произнесла свекровь. — В доме должно быть удобно жить, а не только красиво.
Пришёл брат Паши, Игорь, с женой Аллой. Потом — соседи сверху, молодая пара с маленьким сыном. Праздник получился шумным и весёлым. Гости хвалили ремонт, восхищались видом из окна, просили рецепт торта.
Я наконец-то расслабилась. Вино согревало, разговоры текли легко, все смеялись над рассказами Игоря о том, как он помогал брату клеить обои. Паша держал меня за руку и улыбался — такой счастливый и довольный.
— А помните, как мы с Элей выбирали эту плитку? — рассказывал он. — Объездили половину Львова, в каждом магазине сидели по часу!
— Зато теперь у вас так красиво, — сказала Алла. — Я вот до сих пор не могу определиться с кухонным гарнитуром.
— Элла отлично разбирается в дизайне, — кивнул сосед. — Сразу видно, что всё делалось с душой.
Я чувствовала, как мои щёки горят от удовольствия. Наконец-то мой труд оценили, увидели, сколько сил и времени я вложила в наш дом.
Но Зинаида будто ждала подходящего момента. Когда разговор затих и все внимательно слушали, она отложила вилку и оглядела стол:
— Знаете, ребята, — начала она негромко, но так, чтобы слышали все, — мы с Толей очень рады, что помогли нашим детям. Восемьсот тысяч гривен — деньги немалые, но семья всегда должна поддерживать семью.
Я напряглась. К чему это она?
— Конечно, хотелось бы, чтобы на такую сумму результат был… как бы это помягче сказать… более качественным, — продолжила свекровь, внимательно разглядывая потолок. — Вот, видите, в углу маленькая трещинка? А обои кое-где отходят. Всё это нужно будет переделывать.
Паша растерянно посмотрел на угол:
— Мам, там же совсем маленькая…
— Маленькая сейчас. А что будет через год? — Зинаида покачала головой. — За такие деньги можно было и мастеров найти. Или материалы подороже взять. Но это, конечно, ваше дело…
Я чувствовала, как внутри всё холодеет. Гости неловко переглядывались, не зная, что сказать. Праздничное настроение улетучилось на глазах.
— Зинаида Петровна, — осторожно вмешался сосед, — по-моему, у ребят всё очень хорошо получилось. Они же сами делали…
— Своими руками — это, конечно, похвально, — согласилась свекровь. — Но когда вкладываешь такие деньги, хочется увидеть соответствующий результат. Мы с мужем всю жизнь работали, копили. И когда помогаем детям, рассчитываем на разумный подход к расходам.
Она помолчала, потом добавила с холодной улыбкой:
— Но это я так, к слову. Не хочу портить вам праздник.
Уже было поздно не портить. Алла торопливо спросила про рецепт салата, Игорь стал рассказывать анекдот, но атмосфера изменилась. Смех звучал натянуто, разговоры — какими-то вынужденными.
Я автоматически убирала со стола, улыбалась, отвечала на вопросы, но мысли путались. Восемьсот тысяч… Да, это большая сумма. Но ведь мы не просили! Зинаида сама предложила помочь, сказала, что молодёжи нужна поддержка. А теперь получается, что мы потратили её деньги неразумно?
Когда я подавала торт, заметила, как свекровь придирчиво осматривает тарелки:
— А сервиз новый?
— Да, — кивнула я. — Купили специально к новоселью.
— Наверное, дорогой? — В голосе Зинаиды прозвучала снисходительность. — Хотя, конечно, когда деньги не свои…
Это прозвучало как пощёчина. Я замерла с тортом в руках, чувствуя, как все смотрят на меня. Гости затихли, воздух стал густым и тяжёлым.
— Мама, — растерянно начал Паша, — при чём тут…
— При том, — спокойно перебила его Зинаида, поднимаясь из-за стола, — что нужно помнить, кто тебе помог встать на ноги. — Она оглядела стол, гостей, потом остановила взгляд на мне: — Ты здесь живёшь, потому что мы с отцом помогли. Так что прислушивайся — ты в долгу.
Повисла мёртвая тишина. Я стояла с тортом, и казалось, что время остановилось. Все смотрели то на меня, то на Зинаиду, не зная, как реагировать.
— А теперь, — продолжила свекровь деловито, — пойдём, Толя. Спасибо за ужин.
Она взяла сумочку, поцеловала сына в щёку, кивнула гостям и направилась к выходу. Анатолий растерянно поднялся вслед, бормоча извинения.
Паша проводил родителей, а я так и стояла с тортом, не в силах пошевелиться. Внутри всё горело от стыда и ярости. При всех, при гостях, при соседях меня поставили на место. Напомнили, что я должна быть благодарной и покорной.
— Элла, — тихо сказала Алла, — не обращай внимания. У неё иногда бывает…
— Да уж, — поддержал Игорь. — Мать у нас с характером. Но она не со зла…
Я поставила торт на стол и выдавила из себя улыбку:
— Всё хорошо. Кто хочет торт?
Остаток вечера прошёл в натянутой атмосфере. Гости старались поддерживать беседу, но веселье не возвращалось. Разошлись рано, извиняясь и благодаря за ужин.
Когда за последними гостями закрылась дверь, Паша попытался обнять меня:
— Эля, не расстраивайся. Мама не хотела тебя обидеть…
— Не хотела? — Я отстранилась. — При всех сказать, что я в долгу? Что живу здесь только благодаря их деньгам?
— Она имела в виду не это…
— А что она имела в виду, Паша? — Мой голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Что мой выбор материалов плохой? Что я неразумно трачу чужие деньги? Что должна её слушаться?
Паша беспомощно развёл руками:
— Ну… она же правда помогла нам. Может, стоит быть… ну, повнимательнее к её мнению?
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Этот растерянный мужчина, готовый оправдывать унижение жены, — это мой Паша? Тот, который ещё час назад с гордостью показывал гостям наш совместный труд?
— Я пойду мыть посуду, — сказала я и ушла на кухню.
Весь следующий день я провела в каком-то странном состоянии. Вроде бы всё было как обычно: убрала после ужина, сходила в магазин, приготовила обед. Но слова свекрови звучали в голове, как заезженная пластинка: «Ты в долгу».
Паша пытался со мной поговорить, шутил, предлагал поехать к друзьям. Я отвечала односложно. Я не злилась на него, я просто думала. О том, что произошло. О том, что это значит. О том, что делать дальше.
Вечером позвонила Зинаида. Паша взял трубку, говорил тихо, кивал:
— Да, мам… Понимаю… Нет, она не обижается… Конечно…
Повесив трубку, он повернулся ко мне:
— Мама передаёт тебе привет. И… она не хотела тебя обидеть. Просто волнуется за нас, хочет, чтобы мы разумно тратили деньги.
— Понятно, — кивнула я. — А ключи у неё есть?
— Какие ключи?
— От нашей квартиры. У твоих родителей есть ключи?
Паша растерялся:
— Ну… да. Я же дал им комплект. На всякий случай. А что?
— Ничего. Просто спросила.
Утром, когда Паша ушёл на работу, я вызвала слесаря. Молодой парень приехал быстро, поменял замки за полчаса. Новые, с защитой от бампинга и высверливания. Дорогие, но надёжные.
— А старые куда? — спросил мастер, показывая демонтированные замки.
— Выбросите, — ответила я. — Они мне больше не нужны.
Вечером раздался звонок в домофон. Зинаида пыталась открыть дверь своим ключом, но он не подходил. Я спокойно подошла к домофону:
— Алло?
— Элла? Это я, Зинаида Петровна. У меня ключ почему-то не подходит…
— Я поменяла замки.
— Что?! — В трубке повисла пауза. — Ты серьёзно?
— Абсолютно. Вы сюда больше не войдёте со своими ключами.
— Это… это невозможно! Я дала деньги на эту квартиру! Ты не имеешь права!
Я глубоко вздохнула:
— Зинаида Петровна, вы дали деньги в подарок молодой семье. Квартира оформлена на меня и Пашу. Кредит плачу я. Коммунальные услуги оплачиваю я. Ремонт делала я. А налог на недвижимость тоже плачу я.
— Ты мне не указ, девочка! — В голосе свекрови звучала холодная ярость. — Эти деньги…
— Эти деньги, — спокойно перебила я, — были подарком. Не инвестицией, не покупкой права унижать, не арендной платой. Подарком. А подарки не дают права управлять жизнью других людей.
— Да как ты смеешь! Я старше! Я…
— Вы — гостья, — твёрдо сказала я. — В моём доме. И гостей приглашают заранее. До свидания.
Я положила трубку и заблокировала номер свекрови в своём телефоне.
Паша вернулся домой взволнованный:
— Эля, что происходит? Мама звонила, говорит, ты поменяла замки?
— Поменяла.
— Но почему? Зачем?
Я посмотрела на мужа внимательно. Растерянный, испуганный, разрывающийся между мной и матерью. Но выбор ему всё равно придётся сделать.
— Потому что я устала быть должницей в собственном доме, — сказала я спокойно. — Устала выслушивать, как неразумно трачу чужие деньги. Устала оправдываться за свой выбор.
— Но она же не со зла…
— Паша, — я взяла мужа за руки, — твоя мать вчера при гостях сказала мне, что я должна её слушаться, потому что в долгу. В моём собственном доме, за моим столом, при наших друзьях. Это было унижение. И я больше не буду это терпеть.
Паша молчал, переваривая услышанное.
— Она может приходить в гости, — продолжала я. — Когда её приглашают. Может давать советы — когда их спрашивают. Но она не может командовать в моей квартире только потому, что помогла с первым взносом три года назад.
— А если она не поймёт? Если будет настаивать?
Я пожала плечами:
— Тогда ей придётся выбирать: принять мои условия или не общаться. Как и тебе, Паша. Выбор есть у каждого.
Я ушла в спальню, оставив мужа одного с его мыслями. За окном зажигались огни в соседних домах. Где-то люди готовили ужин, смотрели телевизор, укладывали детей спать. Обычная жизнь обычных людей в их собственных домах.
А завтра я проснусь настоящей хозяйкой своей квартиры. Не должницей, не временной жительницей, не родственницей, которой оказали милость. Хозяйкой. И пусть это стоило мне семейного скандала — цена была вполне справедливой.
Как думаете, поступила ли я правильно? Что бы вы сделали на моём месте? 🤔
