Алевтина Сергеевна как раз очень тщательно расставляла на столе тарелки с салатом «Оливье», когда услышала эту невероятную фразу. Она замерла, миска с салатом зависла в воздухе. Взглянула на Елену. Потом на её мужа, Бориса, который вдруг нашёл что-то крайне важное и интересное в своём смартфоне.
— Простите, что вы сказали? — тихо переспросила она, аккуратно поставив салат между нарядными пирожками и знаменитой селёдкой под шубой.
— Ну да, тётя Аля, — Елена достала из пакета бутылку «Советского шампанского» и поставила её на стол с таким видом, будто вручает королевский дар. — Мы тут с Борисом серьёзно подумали. У тебя квартира просторная, двухкомнатная, а живёшь ты совершенно одна. А мы ютимся в съёмной однушке на самой окраине Житомира, дети растут, места совсем нет.
Она тараторила быстро, явно нервничая, словно боялась, что не успеет выговорить всю заготовленную речь. Алевтина молча разливала крепкий чай по чашкам. Движения её были медленными, очень размеренными. Сорок лет педагогического стажа научили главному — никогда не реагировать сгоряча.
— Мам, а можно мне мультики включить? — пропищал пятилетний Егор, дёргая маму за рукав.
— Можно, заинька, — Елена рассеянно погладила сына по голове, не отрывая при этом выжидающего взгляда от тёти. — В общем, мы решили — может, ты к нам переедешь? Там комнатка небольшая, но очень уютная.
Борис наконец оторвал глаза от своего телефона:
— Лена права. Зачем тебе такие хоромы? А нам сейчас прямо очень тяжело. Кредиты, дети, эти постоянно растущие цены.
Алевтина села за стол. Взяла в руки чашку. Слегка подула на горячий чай, чтобы остудить.
— Какое интригующее предложение, — протянула она и сделала маленький глоток. — Весьма и весьма неожиданное.
В её голосе не было ни малейшего возмущения, ни даже обиды. Только неподдельное удивление. Искреннее, почти детское удивление — как у человека, который вдруг обнаружил, что посреди октября внезапно пошёл снег.
Елена почувствовала, что что-то идёт не так, и заговорила ещё быстрее:
— Ну, понимаешь, тётя, время сейчас очень трудное, молодые семьи испытывают неимоверные страдания. А ты же учительница, пенсионерка, тебе по всем законам государство должно помогать!
— Должно, — кивнула Алевтина. — И помогает. Пенсией в одиннадцать тысяч гривен.
Она поставила чашку на стол и посмотрела на племянницу долгим, пронизывающим взглядом. Таким взглядом она смотрела на нерадивых учеников, когда те несли полную чушь у классной доски, а сами ещё даже этого не осознавали.
— Давайте я хорошенько подумаю, — наконец сказала она. — Всё-таки это очень серьёзное решение.
Алевтина Сергеевна потратила целую неделю на то, чтобы отрепетировать перед зеркалом нужное выражение лица. Не злое — нет, злость была бы слишком предсказуемой и лёгкой. Скорее, вдохновенное. Как у настоящей артистки перед ответственной премьерой.
В пятницу она позвонила Елене:
— Слушай, приезжай завтра к трём часам. Нам нужно серьёзно поговорить.
К субботе Алевтина подготовилась основательно, как к спецоперации. Надела своё самое лучшее нарядное платье. Сделала профессиональную укладку, даже губы накрасила алой помадой. Поставила в холодильник бутылку игристого — настоящего, французского, которое прятала для «особого случая» вот уже целых три года.
Особый случай наступил.
Елена явилась ровно в три. С коляской, с младшим, со старшим — весь семейный десант сразу. Видимо, решила взять количеством и умилением.
— Ой, тёть, ты такая нарядная! — воскликнула она, протискиваясь в прихожую со всем своим хозяйством. — Это ты для нас так постаралась?
— Конечно, — улыбнулась Алевтина. — Сегодня же очень важный день.
Дети мгновенно разбежались по квартире. Егор сразу же залез на диван и включил телевизор на полную громкость, младенец заёрзал и завозился в коляске. Елена села за стол и посмотрела на тётю выжидающе.
— Ну что, тётя Аля? Ты приняла решение?
Алевтина торжественно достала из холодильника бутылку игристого. Поставила её на стол. Потом принесла бокалы — хрустальные, свадебные, которые доставала всего лишь раз в год на Новый год.
— Леночка, дорогая… — она открыла бутылку с тихим, еле слышным хлопком. — Я всё тщательно обдумала.
У Елены глаза загорелись нетерпеливым блеском:
— Правда?! Тёть, ты что, ты серьёзно?!
— Абсолютно серьёзно, — кивнула Алевтина, разливая игристое. — Но сначала хочу сообщить тебе одну новость. У меня… — она сделала эффектную паузу, — жених появился.
Елена в этот момент подавилась шампанским:
— Жених?! Какой жених?!
— Из Турции, — мечтательно произнесла Алевтина. — Познакомились мы в группе по дыхательной гимнастике. Его зовут Ферат.
Она достала из сумочки свой телефон и показала фотографию. На экране сиял улыбкой загорелый мужчина с густыми усами, в полосатой тельняшке, с гитарой в руках. На заднем плане — лазурное море и живописные горы.
— Это кто? — пролепетала Елена.
— Мой будущий муж, — с гордостью ответила Алевтина. — Он тоже пенсионер, раньше работал судовым механиком на рыболовецком траулере. Очень романтичный. Поёт серенады под балконом. Ты можешь представить? В пятьдесят восемь лет — серенады!
Елена смотрела на фото, моргала, пытаясь хоть что-то сообразить: — А как, где вы…
— Интернет, милая! Двадцать первый век! — рассмеялась Алевтина. — Мы уже полгода переписываемся. Он делает мне предложение. А я просто не могу отказаться — любовь, ты же понимаешь?
— Но тётя… — Елена облизнула губы. — Ты же его толком не знаешь.
— Зато моё сердце знает! — Алевтина приложила руку к груди. — Всю жизнь я была невероятно практичной. Работала, откладывала, экономила каждую копейку. А личного счастья так и не обрела. Первый муж пил, второго не дождалась. А теперь — вот он, мой Ферат.
Она снова посмотрела на фото и томно вздохнула:
— Он уже оформляет визу. Говорит — приеду, заберу тебя отсюда, будем жить у самого моря, растить апельсины.
— Растить апельсины, — эхом повторила Елена.
— Да! А квартира, — Алевтина небрежно махнула рукой, — что мне эта квартира? Любовь дороже! Ферат говорит — продавай всё, приезжай ко мне. Так что буду продавать. Слово будущего мужа – закон.
Елена резко побледнела:
— Ты что, замуж собралась?!
— Через месяц я лечу в Стамбул, — мечтательно проговорила Алевтина. — Свадьба будет прямо на берегу моря. Ферат обещал — под турецкую музыку, в белом платье. Хотя в моём возрасте, может, лучше кремовое? Как ты думаешь?
Егор в этот самый момент разбил какую-то вазу в гостиной. Младенец заплакал в коляске. Но Елена не обращала на это никакого внимания — она смотрела на тётю, как на привидение:
— Тётя Аля, может быть, тебе не стоит торопиться? Вдруг он, вдруг это какой-то обман?
— Поздно! — воскликнула Алевтина. — Билеты уже куплены! Ферат визу получил! Он так романтично написал: «Моя драгоценная Алечка, я украду тебя из серых будней и подарю тебе солнце!» Ты представляешь? В его возрасте — а такой настоящий поэт!
Она снова взяла телефон, показала переписку:
— Вот смотри — каждый день присылает стихи. На турецком языке, правда, но я читаю через онлайн-переводчик. Очень красиво получается!
Елена судорожно прочитала несколько сообщений. На экране мелькали фразы вроде «Моя луна» и «Звезда востока».
— Тётя, да это же, это самые банальные фразы.
— Для тебя банальности, а для меня — чистая поэзия любви! — обиделась Алевтина. — Всю жизнь мужчины говорили мне только «ужин готов?» да «где мои носки?» А тут — «звезда востока»! Чувствуешь разницу?
Через неделю Алевтина Сергеевна устроила торжественный прощальный ужин. Накрыла стол так, как не накрывала лет десять — с кипенно-белой скатертью, с хрусталём, с теми самыми накрахмаленными салфетками, которые берегла «для особых случаев».
Елена пришла бледная, с опухшими от слёз глазами. За эти дни она явно не спала. Борис неуклюже топтался в прихожей, не зная, куда себя деть от неловкости.
— Тётя Аля, ну давай ещё раз всё спокойно обсудим, — начала Елена, даже не сев за стол. — Может, ты подождёшь? Познакомишься с ним получше?
— Поздно, дорогая! — Алевтина весело замахала руками. — Завтра ровно в семь утра у меня самолёт! Ферат уже собирается меня встречать. Ты только представь — с букетом цветов в аэропорту!
Она достала из шкафа чемодан — старый, кожаный, ещё советский: — Смотри, уже собрала всё самое необходимое. Климат там тёплый, много вещей совершенно не нужно.
Елена заглянула в чемодан и ахнула. Там лежали лёгкие летние платья, босоножки, купальник — ярко-розовый, с рюшечками, явно купленный специально для этого путешествия.
— Тётя, ты что, купальник новый купила?!
— Конечно! — засмеялась Алевтина. — Ферат обещал каждый день возить меня на пляж. Говорит — будешь плавать в тёплом море, как настоящая русалка!
Борис наконец нашёл в себе силы заговорить:
— Алевтина Сергеевна, а с квартирой-то что будет?
— О! — Алевтина хлопнула в ладоши. — Совсем забыла! Я же приготовила вам подарок!
Она торжественно достала из серванта красивую коробку, перевязанную золотой лентой: — Откройте же!
Елена дрожащими руками развязала ленту. Внутри коробки лежал обычный дверной ключ. И фотография — та самая, где Елена в детстве сидит на коленях у тёти Али.
— Это что? — прошептала Елена.
— Ключ от сердца! — объявила Алевтина. — Символический. Ферат научил меня турецким традициям. Когда уезжаешь навсегда, нужно оставить близким людям ключ от сердца.
Она взяла фотографию и показала надпись на обороте. Там была написана всего одна, но ёмкая строчка: «Я могла бы подарить тебе квартиру. Но выбрала свою жизнь».
Елена прочитала и побелела как мел:
— Что это значит?
— Это значит, что я всю свою жизнь всем дарила себя по кусочкам, — спокойно ответила Алевтина. — Сначала твоей маме — сидела с тобой, пока она работала. Потом мужьям — убирала, стирала, готовила. Потом ученикам — отдавала последнее здоровье и силы. А что оставила себе? Одиннадцать тысяч гривен пенсии и пустую квартиру?
Голос у неё дрожал, но она продолжала говорить:
— И вот теперь ты приходишь и говоришь — дари дальше! Ты же одна, тебе ничего не нужно! А мне что — только умереть остаётся? В углу сидеть и внуков чужих нянчить?
— Но тётя, мы не это имели в виду, — залепетала Елена.
— А как вы думали? — Алевтина сделала шаг к ней. — Вы думали о том, что я тридцать лет учила детей? Что у меня тоже могут быть личные мечты? Планы? Желания?
Борис попытался что-то вставить:
— Мы просто, денег у нас действительно нет.
— А у меня они есть? — рассмеялась Алевтина. — Ты думаешь, на учительскую пенсию можно купить билет в Турцию? Французское игристое? Новые платья?
Елена вдруг осознала что-то и схватилась за голову:
— Тётя, а этот твой Ферат, он же…
— Не существует, — спокойно закончила Алевтина. — Фотографию я скачала из интернета. Переписку придумала сама. Даже имя красивое выбрала — Ферат. Экзотично звучит, правда?
Повисла мёртвая тишина. Где-то монотонно и настойчиво капала вода из крана.
— Зачем? — прошептала Елена.
— Затем, что вы поверили только в это, — ответила Алевтина. — Когда я сказала «нет» — вы мне не поверили. Подумали — ещё немного поуговариваем, поплачемся, пожалуемся на сложную жизнь. А когда я сообщила про сказочную любовь — сразу поверили.
Она села за стол, налила себе крепкий чай:
— Только вот в чём загвоздка. Личное счастье я себе устрою и без всякого Ферата. Квартиру буду сдавать туристам через интернет. Средства есть — поеду путешествовать. Может, и правда в Турцию съезжу — но не к вымышленному Ферата, а просто к морю.
Елена плакала. Тихо, безнадёжно, уткнувшись в ладони:
— Мы же родные люди.
— Родные люди друг о друге искренне заботятся, — сказала Алевтина. — А не когда одни только постоянно берут, а другие только постоянно отдают. Я устала быть семейным донором.
Борис потянул жену к выходу:
— Пойдём, Лена. Как-нибудь сами справимся.
У самых дверей Елена обернулась:
— А я-то думала, что ты меня любишь.
— Люблю, — кивнула Алевтина. — Но теперь я буду любить тебя на расстоянии.
Полгода спустя Алевтина Сергеевна сидела на балконе своей квартиры в Житомире.
— Аля, а как там твои дела с племянницей? — спросила соседка Людмила Петровна, заглядывая через балконную перегородку.
— Тихо, — улыбнулась Алевтина. — Больше без предварительного приглашения не заходит.
Квартира за эти полгода кардинально преобразилась. Алевтина сделала небольшой косметический ремонт — переклеила обои в спальне, купила новый удобный диван, повесила картины, которые раньше пылились в кладовке. Теперь здесь действительно было очень уютно и красиво.
— А деньги-то откуда взялись на всё это? — полюбопытствовала Людмила Петровна.
— Сдавала, — призналась Алевтина. — Туристы платят за сутки больше, чем я получала за месяц, когда хотела сдавать на длительный срок. И никто не просит скидку «для семьи».
— А жила где?
— У подруги. Она тоже одинока, была только рада компании.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Елены: «Тётя, как дела?»
Алевтина некоторое время смотрела на экран, потом написала: «Дела хорошо. Жизнь налаживается».
Больше писать не стала. Пусть привыкают к совершенно новой версии тёти Али — той, которая не спешит моментально решать чужие проблемы.
И впервые за много лет Алевтина чувствовала себя полноправной участницей своей жизни, а не обслуживающим персоналом для всех желающих.
— Кстати, — добавила она, — в следующем месяце я еду в Грузию. Заказала себе тур по древним монастырям.
— Одна?
— С группой. Но сама по себе, — усмехнулась Алевтина. — Вдруг там Ферат настоящий найдётся?
И рассмеялась — звонко, молодо, как не смеялась уже очень давно.
За окном садилось яркое солнце, и впервые за много лет Алевтина чувствовала себя единственной и неповторимой хозяйкой собственной судьбы.
Эта история — настоящее пособие по отстаиванию личных границ, друзья! Алевтина Сергеевна преподала своим родственникам урок, который они не забудут. Она показала, что чужая доброта — это не повод для эксплуатации.
А вы когда-нибудь придумывали «турецкого жениха» или другую невероятную историю, чтобы от вас наконец-то отстали с просьбами? Поделитесь своими креативными способами сказать «нет»!
