Десять лет назад Елена была уверена, что идёт под венец с идеальным кавалером.
Игорь всегда вёл себя образцово. Он дарил цветы строго по пятницам, неизменно настаивал, чтобы самому донести тяжёлые сумки до самой квартиры, а в кино заранее бронировал лучшие места. Но главное — он умел её рассмешить. Постоянно! У него всегда была наготове свежая история, анекдот или острая шутка.
— Ты у меня такая уморительная, — говорил он, когда она, смущаясь, что-то роняла или путалась в словах от волнения. — Моя прелестная недотёпа.
Тогда это звучало как абсолютная нежность.
Поженились быстро. Елена была влюблена по уши и витала в облаках, а Игорь, как стало понятно позже, просто устал от скучной холостяцкой рутины. Он мечтал о стабильном домашнем уюте, горячем ужине, который ждёт на столе, и идеально чистых носках в ящике.
Первые несколько лет пролетели, словно медовый месяц. Елена металась, как белка в колесе — работа, дом, забота о муже. Она в совершенстве освоила готовку по сложным маминым рецептам, гладила его деловые рубашки с особой, почти фанатичной тщательностью, запоминала все его пристрастия и антипатии.
А Игорь привыкал.
К горячему ужину. К идеальной чистоте. К тому, что все бытовые проблемы таинственным образом решаются сами собой — ведь Лена всегда разберётся.
Шутки постепенно стали меняться. Они перестали быть нежными — в них появилась отчётливая, покровительственная снисходительность.
— Представляете, — рассказывал он в офисе коллегам, — моя жена вчера пыталась вкрутить лампочку. Час билась! В итоге я пришёл домой — она стоит, как испуганный памятник, посреди комнаты на табуретке, с лицом, полным паники!
Все громко смеялись. Елена улыбалась вместе со всеми. В самом деле, разве не смешно? Она действительно жутко боялась лазить на шаткие табуретки.
Постепенно количество историй росло. О том, как она «заблудилась в трёх соснах», как по рассеянности перепутала соль с сахарным песком, как не смогла осилить инструкцию к новой стиральной машине.
— Ну, женщины, — разводил руками Игорь. — Что с них можно требовать?
Друзья понимающе кивали. У всех у них были жёны. И все они были, ну, такими милыми дурочками.
Елена молчала. Вначале — потому что не хотела портить всем настроение. Потом — потому что уже привыкла. А затем до неё дошло: он действительно видит её именно такой.
Неумёхой. Вечно растерянной. Женщиной, которая годится только для готовки, уборки и глажки.
— Игорь, — пыталась она иногда возразить, — может, не стоит так обо мне рассказывать?
— Да брось ты! Все же понимают, что это просто юмор. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю!
Любил. Но по-своему. Так, как любят удобную и очень привычную вещь, которая всегда под рукой.
И Елена молчала. Потому что сама по-настоящему любила его.
Всё изменилось в тот злополучный вечер, когда она просто больше не смогла сдержаться.
— А она мне заявляет: «Игорёк, я же предупреждала, что совсем не умею печь!» — голос мужа звучал особенно самодовольно. — Я смотрю на эту, как её там, запеканку? Обугленное по краям и совершенно сырое внутри. И думаю: Господи, на ком же я женился?!
Друзья оглушительно хохотали. Особенно Максим — тот самый, который буквально на прошлой неделе выпрашивал у неё рецепт её коронной шарлотки.
Елена замерла. Ложка остановилась на полпути к губам.
— Да ладно, Игорёк! — подначивал кто-то. — Не может же быть всё так катастрофично!
— Катастрофично? — Игорь явно входил во вкус своего монолога. — Ребята, вы себе не представляете! Недавно она решила постирать мою любимую рубашку. Знаете, чем всё кончилось? Малиновой тряпочкой размером с ладонь!
Новый залп дружного смеха. Елена почувствовала, как горячая волна поднимается из глубины живота и подкатывает к горлу.
Эта рубашка. Да она же три часа билась с ней! Искала в интернете, как вывести то злосчастное пятно от красного вина. Высчитывала температуру воды, словно алхимик, колдующий над пробирками.
— А как она обращается с бытовой техникой! — не унимался Игорь. — На прошлой неделе умудрилась уничтожить блендер. Блендер, вы понимаете, Карл! Как, скажите мне, вообще можно сломать блендер?!
— Может, она им гвозди забивала? — острит Максим.
— Да нет, она просто, ну, вы же знаете, женщины все одинаковые, когда дело касается техники.
Елена опустила ложку. Руки едва заметно тряслись.
Блендер сломался, потому что она готовила ему — своему любимому мужу — полезный смузи на завтрак. Каждый божий день. Два месяца подряд. И когда мотор окончательно сгорел, она расстроилась куда сильнее, чем когда в детстве разбила любимую куклу.
— Лена! — громко крикнул Игорь из гостиной. — Ты там жива? Скоро уже можно есть?
Она не ответила. Просто не могла.
Потому что внезапно осознала: это не единичный случай. Эти истории о её неуклюжести, забывчивости, «типичной женской логике». Он транслирует их повсюду. На работе, должно быть, тоже. Своим родителям. Всем знакомым.
Она — его любимая, неиссякаемая тема для дешёвых анекдотов.
— Лена?
Тишина.
И тогда Елена совершила то, чего не позволяла себе за все десять лет супружества.
Выключила плиту. Вытерла руки. И медленно пошла в гостиную.
Она встала в дверном проёме. Четыре мужика на диване — Игорь, Максим, Антон и ещё какой-то новенький — разом замолчали. Как будто кто-то нажал кнопку «Стоп».
— Продолжайте, — сказала она абсолютно ровным голосом. — Не отвлекайтесь.
Игорь дёрнулся, словно его ударило током.
— Лена, а, мы тут просто…
— Просто обмениваетесь анекдотами. Ясно. — Она присела на краешек кресла, сложила руки на коленях. — А расскажи им, Игорь, ещё про то, как я месяц назад заблудилась в нашем же микрорайоне города Житомир.
Повисла абсолютная тишина.
— Или про то, как я перепутала соль с сахарным песком и испортила торт. Помнишь? На день рождения твоей мамы.
Максим заёрзал на своём месте. Новенький уткнулся в экран телефона.
— Лена, ты чего, — начал Игорь, но она резко перебила его.
— Нет, в самом деле интересно же! Вот ты говоришь — женщины и техника несовместимы. А расскажи им, как я настраивала тебе вай-фай роутер на прошлой неделе. Три часа. Потому что тебе лень было прочитать даже первую страницу инструкции.
Игорь заметно побледнел.
— И про блендер очень забавно вышло. Я делала смузи — каждое утро, два месяца подряд. Специально, чтобы поддержать твоё здоровье. Врач же тебе прописал больше витаминов. Помнишь? — Голос у неё был настолько спокойным, что ей самой стало жутко. — А когда мотор сгорел, я расстроилась не из-за самого блендера. А из-за того, что больше не смогу делать тебе завтраки.
Антон нервно кашлянул:
— Может, нам лучше пойти…
— Нет-нет, оставайтесь, — Елена улыбнулась. Жуткой, холодной улыбкой. — Мне любопытно, какие ещё истории обо мне остались у вас в репертуаре. Может, про то, как я, якобы, не умею водить? Хотя у меня пятнадцать лет безаварийного стажа. А мой муж за это время трижды отправлял машину в дорогостоящий кузовной ремонт.
Игорь вскочил на ноги:
— Всё, на сегодня достаточно.
— Сядь, — тихо, но твёрдо сказала Елена.
Он подчинился.
— Знаешь, что обиднее всего? — продолжила она. — Не то, что ты эти байки рассказываешь. А то, что ты их приукрашаешь. Проще говоря, ты врёшь. Помнишь рубашку? Я её стирала, потому что ты, а не я, пролил на неё вино. И когда она испортилась, ты даже элементарного «спасибо» не сказал. Просто выкинул и купил новую.
Максим тихонько начал собирать свои вещи.
— И та запеканка не была чёрной. Немного подгорел один бок, да. Но ты съел целых два куска и попросил добавки. А на следующий день интересовался, не сделаю ли я ещё.
Новенький поднялся, пробормотал что-то невразумительное про неотложные дела и тут же испарился. Антон последовал за ним. Максим задержался у порога:
— Игорь, наберём друг друга.
Хлопнула входная дверь.
Они остались вдвоём.
— Десять лет, Игорь. Десять лет я слушаю эти твои «шуточки». На работе — когда ты возвращаешься с корпоративов. Дома — когда приезжают твои родители. Я думала, это, ну, такой у тебя стиль юмора. Мужской.
Она повернулась к нему лицом.
— А сегодня я осознала. Это не юмор. Это то, как ты меня видишь. Неуклюжей дурочкой, которая ни на что не способна.
— Да нет же, Лена! — он кинулся к ней. — Я же не со зла! Парни же всё понимают.
— Понимают что? Что ты свою собственную жену не считаешь полноценным человеком?
Игорь открыл рот, закрыл его. Бессильно опустил руки.
— Я, я просто… ну, все же так шутят.
— Все? — Елена усмехнулась. — А Максим так шутит про свою Светлану? Помнишь, на прошлой неделе, когда мы были у них в гостях? Он рассказывал, какая она умница, как блестяще защищает диссертацию. Он гордился ею.
— Ну, у них…
— У них что? Взаимное уважение?
Она вышла из комнаты. Игорь пошёл следом.
На кухне Елена выключила газ, сняла кастрюлю с плиты.
— Ужин готов, — сказала она. — Ешь.
— А ты?
— А я совершенно не голодна.
Она прошла в спальню, закрыла за собой дверь. Села на кровать, уставилась в стену.
За дверью раздались шаги, звяканье столовых приборов. Игорь ужинал. В полном одиночестве.
Елена открыла тумбочку, достала сберкнижку. Средства, которые копились «на всякий случай». 12 000 гривен. Немного, но это было начало.
Села за столик, взяла ручку.
Писала очень долго. Зачёркивала, переписывала.
В итоге вышло лаконично:
«Игорь, раз уж тебе так весело рассказывать обо мне истории, вот тебе новый сюжет: твоя жена ушла, чтобы решить, хочет ли она дальше быть главной героиней твоих анекдотов. Не пытайся меня найти. Вернусь, когда приму решение».
Положила записку на его подушку. Собрала небольшую сумку.
Когда выходила, Игорь сидел на кухне над тарелкой борща.
Возможно, он даже не услышал, как хлопнула входная дверь.
Первые трое суток Игорь был абсолютно уверен — она вернётся к вечеру. Ну, максимум на следующий день. Куда ей деться? Подуется немного и прибежит.
Он перечитывал записку раз десять на дню. «Не ищи». Да как же можно не искать? Жена пропала!
На четвёртый день он начал звонить. Сначала робко — а вдруг она рядом, издевается? Потом отчаянно. Телефон молчал.
— Игорь, ты чего такой нервный? — спросил Максим, когда они встретились в курилке.
— Да Лена эта, она к маме уехала.
— Надолго?
— Не знаю.
Ложь получилась совершенно неубедительной. Максим хмыкнул, но на этот раз вопросов задавать не стал.
К концу недели Игорь окончательно осознал: дома царит абсолютная пустота. Как будто сама жизнь остановилась.
Холодильник пугал своей голой пустотой. В раковине росла гора немытой посуды. Чистые носки иссякли. Рубашки висели мятые, потому что гладить он не умел. Точнее, никогда даже не пробовал.
— Мама, — позвонил он тёще в воскресенье. — А Лена у вас?
— Нет. А что?
— Да так.
— Она же вчера звонила, сказала — у вас всё просто замечательно. Что-то произошло?
Игорь похолодел. Значит, она действительно где-то есть. Живёт. И даже родителям звонит. А ему — ни единого слова.
— Нет, ничего. Просто соскучился очень.
Тёща рассмеялась:
— Вот молодец! Десять лет вместе, а вы всё как молодожёны.
Когда он повесил трубку, руки его дрожали.
На работе он стал рассеянным. Забывал о совещаниях, терял важные документы. Начальник неодобрительно хмурился:
— Горшков, тебе, что, пора в отпуск? Ты как зомби ходишь.
— Да нет, всё в порядке.
Дома стало ещё хуже. Тишина просто давила на мозг. Игорь включал телевизор на полную громкость, чтобы заглушить её.
Он начал звонить Лениным подругам. Первая — Светлана:
— Игорь? Что-то случилось?
— Да нет. Лена не говорила, куда она направилась?
Пауза.
— А разве ты не в курсе?
— Знаю, конечно! Просто, ну, хотел уточнить.
— Игорь, — голос её стал ледяным. — Если что-то произошло, лучше скажи прямо.
— Да ничего не случилось!
Гудки.
Вторая подруга — Мария:
— Лена? Да мы с ней позавчера по телефону говорили. А что?
— Позавчера? По телефону?
— Ну да. А что?
Игорь сбросил вызов.
Значит, с подругами общается. Всем звонит. Только ему — нет.
На второй неделе он сломался окончательно.
Пришёл домой, сел на кухне, уставился в грязную стену. Невымытая посуда, пустой холодильник, вонь из мусорного ведра. Рубашка мятая, носки грязные. Завтра на работу — а в чём?
И вдруг его накрыло.
Не злость. Не обида. А всепоглощающий страх.
А что если она не вернётся? Совсем? Что если она нашла кого-то? Нормального мужчину, который не рассказывает про неё унизительные гадости?
«Господи, — подумал он, — да как я вообще жил до неё?»
Завтракать — Лена готовила. Ужин — она. Чистые рубашки появлялись как по волшебству. Продукты в холодильнике — тоже. Даже зубная паста никогда не заканчивалась, потому что она покупала её заранее.
А что делал он? Работал, приходил домой, ужинал, смотрел телевизор. И рассказывал друзьям, какая она беспомощная недотёпа.
Достал телефон, стал листать контакты. Дошёл до «Леночка». На фотографии — они вместе на даче прошлым летом. Она улыбается, обнимает его за шею. Счастливая.
Набрал номер. Длинные гудки. Потом голос автоответчика:
«Абонент временно недоступен».
— Лена, — сказал он вслух. — Леночка, ну где же ты?
Тишина.
— Прости меня, дурака. Прости меня, пожалуйста.
На третьей неделе он начал лихорадочно ездить по городу. Проверял все места, где она могла появиться. Кафе, где они когда-то сидели. Парк возле реки Днепр. Даже к её бывшей работе ездил — вдруг там появится.
Ничего.
Максим подловил его возле подъезда:
— Игорь, ты совсем неважно выглядишь. Что, чёрт возьми, случилось?
— Лена ушла.
— Как ушла?
— Вот так. Собрала вещи и ушла.
Максим присвистнул:
— А почему?
Игорь посмотрел на него долго. Потом сказал:
— Потому что я полный козёл.
— Ты чего это, Игорь.
— Нет, я правда козёл. Ты помнишь, что я в тот вечер про неё нёс?
— Ну, твои обычные шутки.
— Обычные? А если бы я про Светлану так говорил?
Максим нахмурился:
— Я бы тебе лицо разбил.
— Вот именно. А про Лену можно, да? Потому что она не даёт сдачи.
Максим молчал.
— Знаешь, сколько я без неё прожил? Три недели. И понял: я ни на что не способен. Вообще ни на что. Борщ не сварить, рубашку не погладить. Я даже не знаю, где у нас запасные лампочки лежат.
— Ну, это дело поправимое.
— Поправимое? — Игорь невесело засмеялся.
В ту ночь Игорь не сомкнул глаз. Сидел у окна, смотрел на улицу Крещатик. И думал: а что если уже слишком поздно? Что если она решила — всё, хватит?
Утром он пошёл в цветочный бутик. Купил белые розы — её любимые. Принёс домой, поставил их в вазу.
И стал просто ждать.
Она вернулась в четверг. Вечером.
Игорь сидел на кухне с чашкой растворимого кофе — варить настоящий он так и не научился — когда услышал звук ключа в замке. Сердце ухнуло куда-то в пятки.
Встал, вышел в прихожую.
Елена стояла у двери, снимала свою куртку. Она подстриглась. Какая-то другая стала.
— Привет, — сказала она тихо.
— Привет.
Они молчали. Она повесила куртку, сняла туфли. Он стоял, как столб, не зная, куда деть руки.
— Цветы очень красивые, — кивнула она на розы в гостиной.
— А. Да. Это тебе.
— Спасибо.
Прошла на кухню, включила чайник. Вела себя так, словно никуда и не уходила.
— Лена.
— Не сейчас, Игорь. Я очень устала с дороги.
Она заварила себе чай, села за стол. Он сел напротив.
— Где ты была?
— У Светланы. В Львове.
— Три недели?
— Да, три недели.
Пить чай она начала маленькими глотками. Он смотрел на её руки — тонкие, такие знакомые. Обручальное кольцо было на месте.
— Я думал, — начал он очень осторожно.
— О чём?
— О нас. О том, как отвратительно я себя вёл.
Елена подняла глаза. Они были спокойными. Уставшими.
— И что ты решил?
— Что я идиот. Что я тебя совершенно не ценил. Что рассказывал всякую чушь друзьям, а сам без тебя не могу прожить.
— Не можешь?
— Лена, я три недели ходил как сумасшедший! Я же люблю тебя!
— Любишь? — усмехнулась. — Какая-то странная у тебя любовь. Выставлять любимую женщину дурочкой перед всеми друзьями.
Игорь опустил голову.
— Прости меня. Пожалуйста.
— За что конкретно?
— За все эти унизительные истории. За то, что я тебя принимал как должное.
Елена встала, подошла к окну.
— Знаешь, Игорь, я три недели размышляла. О нас. О том, стоит ли мне вообще возвращаться.
У него пересохло в горле.
— И?
— И решила дать тебе шанс. Последний.
Она повернулась к нему.
— Если ещё раз — хоть единственный раз! — я услышу, что ты обсуждаешь меня с кем-то в таком пренебрежительном тоне… Следующая история про нас будет уже без всякого хэппи-энда. Ты понял меня?
— Понял.
— Без шуточек про мою «неуклюжесть», без анекдотов про «женскую логику».
— Понял, Лена. Я всё понял.
Она кивнула.
— Хорошо. Тогда давай попробуем снова.
Подошла к нему, положила тёплую руку ему на плечо.
И Игорь впервые за все эти три недели улыбнулся.
Как вы считаете, друзья, правильно ли поступила Елена, вернувшись, но поставив такое жёсткое условие? Или уход был единственной правильной реакцией? И верите ли вы, что взрослый человек, который 10 лет самоутверждался за счёт партнёра, действительно может измениться? Делитесь своим мнением! 👇
