Никитична переоделась в рабочую форму и направилась в зал. Она работала в крематории несколько месяцев. По началу ей казалось, что привыкнуть к такой работе невозможно, но со временем она нашла в этой тишине что-то умиротворяющее.
За её плечами уже почти пятнадцать лет трудового стажа уборщицей, и на пенсии она не смогла сидеть без дела – семья нуждалась в её помощи.
– Кто-то ведь должен содержать этот дом, – пробормотала она себе под нос, выжимая тряпку.
Больше всего её тревожила семья сына. Когда-то всё начиналось хорошо: сын женился, работал, они с женой родили прекрасную внучку Лизу. Этот ребёнок казался настоящим ангелом. Но со временем всё изменилось.
Сын потерял работу, а невестка, взяв на себя весь семейный быт, начала упрекать его за бездействие. Сергей сначала терпел, но потом не выдержал и стал выпивать. Постепенно их отношения окончательно разрушились.
Однажды невестка не выдержала, собрала вещи и ушла, оставив десятилетнюю Лизу на попечении Сергея и Никитичны.
С тех пор в доме начались трудные времена. Сергей то брался за ум, то снова уходил в запой. Постоянного дохода у него не было, а внучка продолжала расти.
– Лиза, ты обязана учиться! Сейчас без образования никуда, – настойчиво говорила ей бабушка.
– Бабуль, я могу начать работать, а потом обязательно доучусь, – оправдывалась Лиза.
– Никакого потом! Если пойдёшь работать сейчас, на учёбу времени не останется. А я хочу видеть тебя с образованием. Это ведь и моя вина, что у тебя такой отец.
Месяц назад всё стало ещё хуже. Сергей серьёзно заболел. Врач сразу сказал, что это из-за злоупотребления алкоголем. Ещё можно было спасти его здоровье, но для этого нужно было отказаться от спиртного и начать дорогостоящее лечение. Сергей вроде бы осознал серьёзность ситуации, но лекарства требовали денег, которых не было.
Работа в крематории оказалась легче, чем её прежнее место в магазине. Магазин находился ближе к дому, и платили там больше, но работать было невыносимо. Коллектив угнетала хозяйка – молодая женщина по имени Анна, которую все за глаза называли гадюкой.
Никитична часто замечала, как хозяйка с презрением относится к работникам.
– Её бы саму заставить полы мыть, – с раздражением думала она, но молчала.
Хозяин магазина, Георгий Михалыч, был добрым человеком. Он женился на молодой Анне, хотя все понимали, что она за человек. Коллектив шептался, что именно Анна заставила мужа подписать документы, передавшие ей контроль над бизнесом.
Когда Георгий Михалыч заболел, все полномочия перешли к его жене. Анна быстро стала изводить сотрудников, и в итоге Никитичну просто уволили.
– Ну ничего, – говорила она себе. – Руки-ноги на месте, работу всегда можно найти, не пропаду.
Крематорий стал её спасением. Здесь никто не ругал её, никто не спешил и не требовал невозможного.
– Никитична, будь сегодня повнимательнее. У нас ожидаются важные гости, – послышался голос у дверей.
Никитична обернулась и увидела Анатолия Петровича, который работал в похоронном бюро. Он хотел было уйти, но остановился, взглянув на неё с лёгкой улыбкой.
– Никитична, вы только не подумайте ничего плохого. У вас всегда всё идеально, но сегодня люди непростые, нужно быть предельно аккуратной, – сказал он, слегка смущаясь.
– Всё понимаю, Петрович, не переживайте, – ответила она, провожая его взглядом.
Она снова взялась за тряпку, когда в зал вошёл молодой мужчина. На вид ему было около сорока, но выглядел он внушительно – дорогой костюм, манеры.
– Вот уж точно говорят, что похоронный бизнес прибыльный, – пробормотала она, наблюдая, как он раскладывает папки на столе.
Работа продолжалась, а Никитична всё думала о своей жизни. Тяжело, но ради внучки она готова была преодолеть всё.
Никитична глубоко вздохнула и снова принялась шаркать тряпкой по полу. Мысли о том, как собрать деньги на сапоги для Лизы, не покидали её. Внучка, конечно, говорила, что и в старых ещё походит, что они вполне нормальные. Но бабушка-то прекрасно понимала, что никаких «нормальных» там нет – сапоги уже давно износились. Тем более хорошие сапоги дешевыми быть не могут. А если купить их сейчас, то до следующей зарплаты денег точно не хватит.
Она мельком взглянула на дверь кабинета, за которой находилось начальство.
– А что если попросить аванс? – подумала Никитична. Эта идея немного приободрила её, и она стала убираться быстрее.
Не прошло и часа, как всё в зале сверкало. Блестящие вещи были натёрты до идеала. Каждый день она тщательно убирала каждую деталь, но было одно место, которого Никитична всегда старалась избегать – это был выход на крематорий. Именно туда отправлялись те, с кем приходили прощаться люди, и оттуда выносили красивые урны с прахом.
– Хорошо, что я не убираюсь там, – подумала она. – С этой частью я точно бы не справилась.
Однако с Таней, женщиной, которая следила за порядком в том помещении, Никитична общалась. В редкие минуты отдыха они часто сидели вместе во дворе и делились своими историями.
Закончив уборку, она собиралась выйти и посмотреть, не стоит ли Таня на улице. Работа их обычно начиналась только после того, как все посетители разойдутся.
– Никитична, закончила? – услышала она голос Петровича.
– Да, всё готово. Можете проверить, – ответила она, выпрямляясь.
– Проверять тут нечего. Я отсюда вижу, что всё отлично. Спасибо вам, – сказал он, осматривая зал.
Никитична смутилась, но тут же решила, что момент подходящий, и осторожно обратилась к нему:
– Анатолий Петрович, простите, что с просьбой. Нельзя ли мне аванс выписать? Совсем обувь прохудилась, Лизе сапоги нужны.
– Подойдёте ко мне после всего, напомните. Постараюсь что-нибудь придумать, – ответил начальник.
– Спасибо вам огромное! – обрадованно сказала Никитична и пошла во двор.
Во дворе уже стояла Таня, подруга и коллега.
– Привет, подруга! Что-то ты сегодня долго, – сказала она, заметив Никитичну.
– Привет, Тань. Да у нас похороны какой-то важной шишки. Пока всё просмотрела, чтобы ничего не пропустить.
– А у нас тоже… говорят, молодого совсем хоронят, – ответила Таня, качая головой.
– Неужели катастрофа какая-то? – спросила Никитична.
– Точно не знаю, но слышала, что он какую-то заразу из-за границы привёз. Там ведь всякой гадости хватает. Приехал и быстро умер, – ответила Таня.
– И зачем туда мотаться? У нас разве хуже? Родителям-то теперь горе какое… – с сочувствием заметила Никитична.
– Горе, конечно. Только, слушай, Никитична, тебе скажу: близко не подходи. И перчатки надень, когда убирать будешь. Похороны ведь в закрытом гробу. Значит, опасаются. Нам тут только заразы не хватало, – предупредила Таня.
– Спасибо, Тань. Учту, – поблагодарила Никитична.
Вдруг обе заметили, как к залу подъезжают машины. Они быстро попрощались и разошлись, каждая отправилась на своё место.
Никитична осторожно выглядывала из-за угла, следя за происходящим. На похоронах было совсем немного людей. Она подумала, что, скорее всего, многие боятся заразиться. Среди собравшихся были женщина в чёрной одежде, постоянно плачущий мужчина и ещё несколько человек.
Когда женщина повернулась, Никитична ахнула. Это была Анна, бывшая хозяйка магазина, где она когда-то работала.
– Неужели это её горе? – подумала она, но ничего не сказала, продолжая свою работу.
Никитична уже не сомневалась: молодая жена, Анна, напрямую виновата в том, что этот мужчина потерял сына. Она видела, как тот, едва держась на ногах, опустился в кресло, подавленный горем. Анна крутилась рядом с ним, что-то говорила, пыталась подсунуть лекарства, но мужчина лишь отмахивался, не желая её слушать.
Гроб медленно катился по направляющим, туда, за тяжёлые шторы. Ещё пара минут – и его заберут из другого зала. Никитична, сама не понимая, зачем, вдруг сделала шаг вперёд. Таня предупреждала держаться подальше, но ей казалось, что что-то не так. Она остановилась возле гроба и просто замерла, опустив взгляд.
Неожиданно послышался слабый шорох. Она насторожилась.
– Что это? Показалось? – прошептала она, внимательно оглядываясь.
В зале не было ни души, только тяжёлый воздух и гроб перед ней. Никитична снова обратила внимание на звук. Шорох был явный, слышимый. Она медленно наклонилась ближе, стараясь не дышать.
– Да быть этого не может… – прошептала она.
Мысли одна за другой пронеслись в её голове. Неужели там кошка? Или ещё что-то живое случайно оказалось внутри?
Не дожидаясь, пока кто-нибудь что-нибудь скажет, она бросилась к сотрудникам.
– Остановите! Срочно остановите церемонию! – закричала она, – В гробу шевелится что-то!
Анна, стоявшая недалеко, сразу же обернулась. Её лицо перекосилось от гнева.
– Что за цирк? Уберите эту сумасшедшую! – выкрикнула она. – Мы думали, здесь приличное заведение, а тут такое!
Но Никитична не собиралась отступать.
– Хоть увольте меня, но я говорю правду! – твёрдо заявила она, вырывая руку из хватки Петровича. – Я слышала! Там что-то шевелится!
Анатолий Петрович попытался остановить её, но мужчина, сидящий неподалёку, резко поднялся.
– Откройте гроб! – приказал он, его голос звучал как раскат грома.
– Но это опасно! – вмешалась Анна. – Вы же знаете, неизвестные болезни могут вести себя непредсказуемо!
– Я сказал, откройте! Это мой сын, и я хочу его видеть! – отрезал мужчина, не оставляя места для споров.
Сотрудники молча начали выполнять его приказ. Крышка гроба приподнялась, и тут зал наполнился потрясёнными возгласами.
Внутри, с широко раскрытыми от ужаса глазами, лежал молодой человек. Его рот был заклеен, руки и ноги связаны.
– Сын! – закричал мужчина, бросаясь к гробу.
Толпа, стоявшая до этого в оцепенении, тут же кинулась помогать. Кто-то отдирал ленты, кто-то развязывал верёвки. Молодой человек с трудом выдохнул, прохрипев первое слово:
– Воды…
Никитичну оттеснили назад. Вокруг началась суета – кто-то вызвал полицию, кто-то скорую. Раздались крики, вопросы, плач. Воспользовавшись моментом, она выскользнула на улицу.
Присев на лавочку, Никитична долго смотрела в землю.
– Теперь уж точно аванса не дождаться, – пробормотала она себе под нос. – Ну и гадюка эта Анна, всем жизни испортила. К ней подошла Таня и села рядом.
– Ну ты, Никитична, прям сыщица! На весь зал шум подняла. Теперь все на ушах – и наши, и ихние, – с улыбкой сказала она.
– Да я ничего такого не думала.
– А знаешь, эта Анна пыталась сбежать. Но её уже поймали.
– Да ничего он с ней не сделает, – ответила она. – Ей всё мало. Вот змеюка. Это же надо – живого человека в гроб запереть. И за что она так с ним?
Подруги ещё немного посидели в тишине, глядя на пустеющий двор. Лицо молодого человека, его перепуганные глаза всё никак не выходили из головы Никитичны. Всё произошедшее казалось каким-то страшным сном.
Таня выдохнула и повернулась к Никитичне.
– Ты, честное слово, будто из другого мира. За что она так? За деньги, конечно! Он ведь был наследником. Сначала от него избавиться, а потом бы и мужа на тот свет отправила. Такие люди, как она, ничего не боятся. – Таня покачала головой. – Вот только непонятно, как эта змея ещё ходит по земле, будто ничего не случилось.
Никитична молча слушала её, только изредка кивая. В голове снова и снова прокручивались события минувшего дня. Всё было слишком неожиданным, слишком тяжёлым, чтобы это быстро улеглось. Она видела, как Петровича без устали допрашивали полицейские, как отец молодого человека ходил по залу из угла в угол, сжимая кулаки, пытаясь осмыслить произошедшее.
– Может, завтра поговорю с Петровичем. А там, может, и про аванс спрошу.
Когда все разошлись, а допросы наконец закончились, Никитична собиралась было идти домой. Но её остановил отец спасённого парня, тот самый мужчина, который настоял на открытии гроба.
– Спасибо вам… Даже не знаю, что сказать, – проговорил он тихо, опуская взгляд. Его глаза были тусклыми, а голос звучал безжизненно. – Просто не могу поверить, что всё могло так закончиться. Это какой-то кошмар.
– Вам бы тоже к врачу сходить, – мягко посоветовала она. – Вам ведь надо силы беречь, сыну помогать.
Мужчина кивнул, но больше ничего не сказал. Никитична, пожелав ему здоровья, отправилась к выходу. Её дома ждал сын, а скоро должна была прийти и Лиза. Нужно было готовить ужин.
Когда она вернулась, её сын сидел на диване, делая вид, что чем-то занят. Видно было, что стыд не давал ему покоя.
– Ладно, сынок, всё наладится, – тихо сказала ему Никитична.
***
На следующий день Лиза вернулась с учёбы раньше обычного. Никитична сразу заметила, что внучка чем-то расстроена.
– Что-то случилось, Лизонька? – спросила она, внимательно глядя на девочку.
– Всё нормально, бабушка. Не переживай, – ответила Лиза, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Ты хочешь обмануть свою бабушку? – с лёгким упрёком сказала Никитична. – Не выйдет. Давай-ка, рассказывай, что случилось.
Лиза тяжело вздохнула, ушла в прихожую и вскоре вернулась, держа в руках сапог. Сапог выглядел так, словно умолял о пощаде. Подошва оторвалась.
– Ох, Лиза, – покачала головой Никитична, присаживаясь. – А до пенсии ещё как далеко…
– Может, их можно подклеить? Хоть немного? – с надеждой спросила Лиза.
– Да что их клеить? Клеили уже сто раз, – вздохнула бабушка.
Их разговор прервал резкий звонок в дверь. Лиза вскочила.
– Я открою! Это, наверное, Сонька за конспектами, – бросила она и убежала.
Но вскоре вернулась, выглядя озадаченной.
– Бабушка, это к тебе.
На пороге стоял Виктор с сыном.
– Добрый вечер. Можно войти? – вежливо спросил он.
Никитична растерялась, но тут же пришла в себя.
– Конечно, проходите. Может быть, чаю?
Виктор сел и начал рассказывать. Он объяснил, что его жена действительно решила избавиться от сына, чтобы получить наследство. Она заняла деньги, чтобы подкупить нужных людей, и всё было спланировано до мелочей.
– Если бы не вы… – сказал он, глядя на Никитичну. – Я даже боюсь представить, что могло бы случиться.
Он замолчал на секунду, словно набираясь смелости, а затем добавил:
– Скажите, пожалуйста, как я могу вас отблагодарить?
Никитична была смущена. Она не привыкла принимать благодарности или подарки. Но тут её взгляд упал на сапог Лизы, который так и лежал на полу.
– Мне неудобно, – начала она тихо, собираясь с духом. – Но если бы вы смогли помочь нам с деньгами на сапоги для Лизы… Мы потом обязательно вернём. Просто сейчас… так сложилось.
Виктор посмотрел на сапог, потом перевёл взгляд на сына и вдруг рассмеялся.
– Я думал, таких людей, как вы, уже не осталось, – сказал он. – Да какие там сапоги? Я вам обувную фабрику подарить готов!
Никитична смущённо улыбнулась, но ничего не ответила.
С этого дня жизнь Никитичны и её семьи изменилась. Виктор настоял, чтобы она больше не работала. Очень скоро они переехали в новую квартиру – просторную, светлую, уютную. Сына Никитичны отправили в хорошую клинику, где врачи уверили, что он выйдет оттуда совершенно другим человеком.
Теперь семья могла позволить себе всё, что нужно. На их счёте лежала такая сумма, о которой Никитична даже мечтать не могла. Лиза купила себе новые сапоги и с радостью выгуливала их с сыном Виктора. Но это уже совсем другая история.
