В пыльном свете августовского полудня Ирина стояла у окна старой хрущевки и безразлично смотрела на улицу. Ветер лениво трепал выцветшие занавески, но она этого не замечала. Сорок три года. Сорок три года, и что? Муж, работа в захудалом НИИ, квартира, доставшаяся от родителей. Вот и всё. Ирина хмыкнула и отошла от окна. В комнате было душно, но открывать форточку не хотелось — с улицы несло гарью. Где-то горел торф.
— Да и х.р.е.н с ним, — проговорила она, сама не зная, к чему относились эти слова — к торфу, к захудалому НИИ или ко всей её жизни разом.
Телефон на столе мигнул уведомлением. Ирина взглянула на экран: «Василий. Сегодня в 7. Не опаздывай». Она усмехнулась. Муж всегда писал сообщения как телеграммы — коротко, без лишних слов и эмоций. Впрочем, такой была и вся их совместная жизнь — без лишних эмоций.
Двадцать лет брака. Два десятка лет, в которых было всё — рутина, быт, редкие поездки на юг, молчаливые ужины перед телевизором. Не было только одного — жизни.
— Иринка, я тебя умоляю, поезжай, — Светлана, давняя подруга, нависала над ней как грозовая туча. — Ну что ты как в склеп себя заживо похоронила? Посмотри на себя!
— Да куда я поеду? Мне сорок три, Света. Какие путешествия? Василию отпуск не дают, а одной…
— А одной слабо? — Светлана фыркнула. — Ты что, без своего Васьки жить разучилась? Да и какой он тебе муж? Так, сосед по квартире.
Ирина открыла было рот, чтобы возразить, но поняла — возразить нечего. Так и есть — сосед. Человек, с которым она делит жилплощадь, холодильник и постель по субботам. Даже не по любви — по графику.
— Ладно, давай свой маршрут, — внезапно для себя самой сказала она.
Поезд уносил её на юг. За окном мелькали поля, леса, деревеньки с покосившимися заборами. Ирина сидела, подперев щёку рукой, и думала о том, что впервые за много лет сделала что-то спонтанное. Что-то для себя.
— Чаю хотите? — проводница, женщина с суровым лицом и внимательными глазами, остановилась у её купе.
— Да, спасибо.
— Далеко едете?
— До конца, — ответила Ирина и сама удивилась своим словам. До конца — это звучало как-то символично.
Проводница понимающе кивнула:
— Бежите от кого-то?
— От себя, наверное, — честно призналась Ирина.
— От себя не убежишь, — философски заметила проводница и добавила совсем другим тоном: — С сахаром чай или без?
Маленький прибрежный городок встретил её запахом моря, криками чаек и непривычной суетой. После тихой московской окраины здесь всё казалось чересчур ярким, шумным, настоящим.
— Женщина, вам куда? — окликнул её загорелый таксист, на вид ровесник. — Подвезти?
— В «Бриз», если знаете такой пансионат.
— Ещё бы не знать! Садитесь.
Ирина устроилась на заднем сидении разбитой «Волги». Таксист, представившийся Михаилом, не замолкал ни на минуту:
— Первый раз у нас? Ну, отдохнёте, море — огонь! Только не вздумайте в «Бризе» питаться — там такую бурду варят, что мама не горюй. Лучше к тётке Зине на набережную ходите, она котлеты делает — пальчики оближешь! А я вам завтра могу экскурсию устроить, тут места красивые, заповедник рядом…
Ирина кивала, почти не слушая. Она смотрела в окно на проплывающие мимо улочки с выцветшими от солнца вывесками, на прохожих в шлёпанцах и панамах, на старушек, торгующих вареной кукурузой прямо с ведер, и думала о том, что этот мир существовал всегда, просто она о нём забыла.
— Комната триста двенадцать, третий этаж, лифт справа, — администратор, полная женщина с ярко-рыжими волосами и таким же ярким макияжем, протянула ей ключ. — Проблемы какие — обращайтесь. Зовут меня Валентина Петровна.
Номер оказался маленьким, но уютным. Ирина распахнула окно, и в комнату ворвался солёный морской воздух. Внизу шумела набережная — смех, музыка, чьи-то разговоры. Жизнь.
Она быстро переоделась и спустилась вниз. Море было совсем рядом — стоило только пересечь набережную. Ирина скинула босоножки и пошла по кромке воды, чувствуя, как прохладные волны лижут её ступни. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо и воду в оранжевый.
— Красиво, да? — раздался рядом незнакомый голос.
Она обернулась. Мужчина лет пятидесяти в белой рубашке и закатанных до колен брюках стоял рядом и смотрел на горизонт. Что-то в его позе, в том, как ветер трепал его седеющие волосы, показалось ей удивительно знакомым.
— Очень, — ответила она.
— Знаете, я каждый вечер прихожу сюда смотреть на закат. И каждый раз он разный, — мужчина улыбнулся. — Меня зовут Алексей.
— Ирина.
— Приехали отдохнуть?
— Скорее, сбежала.
Он понимающе кивнул:
— От мужа?
— От жизни. Которой, как оказалось, и нет.
Алексей задумчиво посмотрел на неё:
— Знаете, Ирина, жизнь всегда есть. Просто иногда мы перестаём её замечать.
Она проснулась от солнца, бьющего прямо в глаза. Часы показывали почти десять — Ирина не помнила, когда в последний раз позволяла себе так долго спать. В Москве она всегда вскакивала в шесть, чтобы успеть приготовить завтрак Василию перед его уходом на работу. Потом быстрые сборы, маршрутка, метро, НИИ…
Телефон звякнул сообщением. «Где ты? Почему не предупредила? В.» Коротко, как всегда. Ирина подумала, что должна чувствовать вину, но вместо этого ощутила странное облегчение. Она отложила телефон, не ответив, и пошла в душ.
После завтрака в маленьком кафе на набережной (и правда, не стоило питаться в пансионате) она бродила по городу, разглядывая витрины сувенирных лавок, наблюдая за туристами и местными жителями, вдыхая запахи — моря, жареной рыбы, цветов. Купила себе широкополую соломенную шляпу, какую никогда бы не надела в Москве, и яркое платье с открытыми плечами.
Вечером она снова пошла к морю смотреть закат. И не удивилась, когда рядом появился Алексей.
— Как прошёл день? — спросил он, словно они были старыми знакомыми.
— Непривычно. Но хорошо.
— Непривычно — это когда делаешь то, что хочешь, а не то, что должен?
Ирина посмотрела на него с удивлением:
— Откуда вы знаете?
— Узнаю симптомы, — усмехнулся он. — Сам через это прошёл. Десять лет назад развёлся с женой после двадцати пяти лет брака. И только тогда понял, что все эти годы жил не своей жизнью.
— И что было потом?
— Потом? — он улыбнулся. — Потом я уехал сюда, купил домик на окраине, устроился смотрителем в заповедник. И каждый вечер прихожу смотреть на закат. Знаете, Ирина, бывают в жизни моменты, когда нужно остановиться и подумать: а что дальше? Куда я иду? Моя ли это дорога?
Она молчала, глядя на темнеющее море. Куда я иду? Этот вопрос она не задавала себе очень давно. Может быть, никогда.
На третий день Алексей предложил показать ей заповедник. Они ехали на его стареньком «Ниссане» по извилистой горной дороге, и Ирина чувствовала себя так, будто попала в другую реальность. Или вернулась в настоящую.
— Смотрите, — Алексей остановил машину на смотровой площадке, — отсюда видно весь залив.
Внизу, в голубой дымке, лежал городок, а за ним до горизонта простиралось море — бескрайнее, сверкающее на солнце.
— Когда я впервые увидел это место, — тихо сказал Алексей, — я понял, что останусь здесь. Знаете, есть такое понятие — место силы. Для каждого оно своё. И когда находишь его, что-то внутри говорит: я дома.
— А у меня нет дома, — вдруг призналась Ирина. — То есть, формально есть — квартира в Москве, муж. Но это не дом. Это… место жительства.
Алексей внимательно посмотрел на неё:
— Дом — это не стены, Ирина. Дом — это где тебе хорошо. Где ты можешь быть собой.
После заповедника они поехали к нему — маленький домик на окраине города, окружённый садом. Пока Алексей готовил ужин, Ирина бродила по комнатам, разглядывая книги на полках, картины на стенах — акварельные пейзажи местных окрестностей.
— Красиво, — сказала она, указывая на одну из картин. — Кто художник?
— Я, — просто ответил он из кухни. — Увлёкся на пенсии. В Москве я был юристом, представляете? Костюм, галстук, вечная спешка. А здесь научился рисовать. И понял, что всю жизнь этого хотел.
За ужином — простым, но удивительно вкусным — они говорили о книгах, о музыке, о путешествиях. Ирина поймала себя на мысли, что давно не разговаривала так — легко, свободно, без оглядки на чужое мнение, без страха сказать что-то не то.
— А чего хотите вы, Ирина? — вдруг спросил Алексей, внимательно глядя на неё. — Чего вы хотели всю жизнь, но так и не сделали?
Она задумалась. Чего она хотела? Этот вопрос застал её врасплох.
— Не знаю, — честно призналась она. — Кажется, я забыла, как хотеть.
Телефон звонил, не переставая. Василий. Ирина смотрела на экран и не брала трубку. Что она скажет ему? «Прости, я сбежала, потому что поняла, что наша жизнь — это не жизнь»? Или: «Знаешь, я встретила человека, с которым мне интересно просто говорить»?
Наконец, она ответила.
— Ирина? Где ты? — голос мужа звучал растерянно, но не обеспокоенно. Скорее недоуменно — как будто сломался привычный механизм, и он не знал, что с этим делать.
— Я на море, Вася.
— На море? — он помолчал. — Одна?
— Да.
— Зачем?
Этот вопрос поставил её в тупик. Зачем? Разве нужна причина, чтобы поехать к морю? Чтобы начать жить?
— Потому что захотела, — наконец сказала она.
В трубке повисло молчание. Потом Василий произнёс тоном, каким обычно говорил о поломке в машине:
— Это из-за того, что мы давно не ездили вместе? Я могу взять отпуск в сентябре. Если тебе так хотелось на море, могла бы сказать.
— Дело не в море, Вася, — тихо ответила Ирина. — Дело во мне. И в нас. Нас ведь давно нет, правда?
Снова молчание. Потом сухое:
— Когда вернёшься?
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»? — в его голосе появилось раздражение. — У тебя работа, обязанности. Ты не можешь просто так всё бросить. Меня…
«Могу», — подумала Ирина, но вслух сказала:
— Я позвоню тебе позже, Вася. Нам нужно многое обсудить.
С Алексеем она встречалась каждый день. Они гуляли по городу, ездили в горы, сидели в маленьких прибрежных кафе. Он показывал ей места, которые знали только местные, рассказывал истории из своей прошлой жизни — о работе в крупной юридической фирме, о браке, который превратился в привычку, о решении всё изменить.
— Знаете, что самое сложное? — говорил он. — Не решиться на перемены. Самое сложное — жить с ними потом. Не жалеть, не оглядываться назад, не думать «а что, если…»
— И вы не жалеете?
— Иногда, — честно признался он. — Иногда думаю: может, надо было просто смириться, как все? Плыть по течению? Но потом смотрю на закат и понимаю — нет, я всё сделал правильно. Это моя жизнь, и я проживу её так, как хочу.
В последний вечер перед её отъездом они сидели на пляже. Море было спокойным, почти неподвижным. Алексей молчал, а потом вдруг сказал:
— Вы ведь не вернётесь сюда, Ирина?
— Почему вы так решили?
— Потому что вы нашли то, за чем приехали. Своё откровение. Теперь вам нужно что-то с этим делать.
Она посмотрела на него с удивлением:
— А вы?
— А что я? — он улыбнулся. — Я буду по-прежнему приходить сюда каждый вечер, смотреть на закаты и знать, что где-то там, далеко, есть женщина, которая не побоялась начать жить заново.
Москва встретила её дождём и промозглым ветром. Квартира казалась чужой и неуютной, словно Ирина вернулась не домой, а в гостиницу. Василий сидел на кухне и пил чай, когда она вошла.
— Вернулась, — констатировал он, не вставая.
— Да.
— Чаю хочешь?
— Нет, спасибо.
Они смотрели друг на друга как чужие люди. Впрочем, они и были чужими — просто раньше предпочитали этого не замечать.
— Я подумала, Вася…
— Ты влюбилась там? — перебил он её.
— Что? Нет! — она покачала головой. — Я не об этом. Я…
— Я знаю, о чём ты, — он вздохнул. — Ты хочешь уйти.
Ирина молчала. Уйти? От него? От этой квартиры? От всей своей прежней жизни? Да, наверное. Но куда?
— Я хочу начать жить, Вася, — наконец сказала она. — По-настоящему. А мы с тобой… Мы давно не живём, мы существуем. Рядом, но не вместе. Ты сам это знаешь.
Он смотрел в свою чашку, и вдруг Ирине стало его жаль. Не потому что она его бросала — они оба друг друга давно бросили, просто продолжали делить квартиру. Ей стало жаль его потому, что он так и не решился на своё откровение.
— И что ты будешь делать? — спросил он, не поднимая глаз.
— Не знаю, — честно призналась она. — Может быть, перееду. Или найду другую работу. Или… просто буду жить. День за днём. И делать то, что хочу.
Василий наконец поднял на неё глаза:
— А я? Что будет со мной?
Это был странный вопрос. Раньше он никогда не спрашивал её мнения о своей жизни. Никогда не интересовался, что она думает о нём, о них, о будущем.
— А что ты хочешь, Вася? — спросила она. — Чего ты сам хочешь от жизни?
Он растерянно моргнул:
— Я… не знаю.
И вдруг Ирина поняла — вот оно. Вот то, что их объединяло все эти годы — неумение хотеть. Неумение жить. Они оба разучились этому, привыкли плыть по течению, делать то, что положено, а не то, что хочется.
— Может быть, тебе тоже стоит об этом подумать? — тихо сказала она. — Съездить куда-нибудь. Побыть одному. Понять, чего ты хочешь на самом деле.
Два месяца спустя Ирина сидела в кафе на Чистых прудах и смотрела на падающие листья. Осень в этом году выдалась тёплой и солнечной, и город словно не хотел отпускать лето. На столике перед ней лежали документы — договор об аренде маленькой квартиры в районе Сокольников. Она наконец решилась на переезд.
После её возвращения с моря они с Василием много говорили — впервые за долгие годы по-настоящему разговаривали друг с другом. О том, что чувствовали, о том, чего хотели и о чём жалели. О том, почему когда-то выбрали друг друга и почему позволили своим отношениям превратиться в привычку.
— Знаешь, — сказал ей Василий однажды вечером, — я ведь всегда хотел открыть свою мастерскую. Ремонтировать старую технику. Но потом появилась стабильная работа, ипотека, твои родители болели… Как-то всё завертелось. А потом я просто забыл об этом.
— А теперь?
— Теперь, — он задумался, — теперь я опять этого хочу. И, кажется, знаю, с чего начать.
Они решили разъехаться — спокойно, без скандалов и взаимных обвинений. Слишком много лет они провели вместе, чтобы расстаться врагами. Василий оставался в их квартире, Ирина нашла себе небольшую студию и новую работу — в школе искусств секретарём. Не бог весть что, но это было начало. Её начало.
— Привет, — раздался знакомый голос.
Ирина подняла глаза. Возле её столика стоял Алексей — в той же белой рубашке, но теперь с элегантным шарфом на шее. Он улыбался.
— Вы? — она не скрывала удивления. — Вы в Москве?
— Проездом, — он сел напротив. — Еду навестить сестру в Питер. И решил заглянуть, посмотреть, как вы тут.
— Как вы меня нашли?
— Москва большая, но мир тесен, — загадочно улыбнулся он. — На самом деле, я заходил в это кафе выпить кофе перед поездом. И увидел вас. Знаете, говорят, случайности не случайны.
Ирина смотрела на него и чувствовала странную радость — словно встретила старого друга, который знал её лучше, чем она сама.
— Рассказывайте, — потребовал Алексей. — Как ваши перемены?
И она рассказала — о разговорах с Василием, о решении разъехаться, о новой работе и квартире. О том, что недавно начала ходить на курсы фотографии — всегда мечтала, но всё откладывала «на потом».
— А вы? — спросила она. — Как ваши закаты?
— Всё так же прекрасны, — он улыбнулся. — Знаете, Ирина, я тогда сказал, что вы не вернётесь. Но теперь думаю — может быть, вернётесь? Не насовсем. Просто… навестить. Посмотреть на закат.
Она задумалась. Вернуться туда, где началось её откровение? Или найти новое место — своё место в мире?
— Может быть, — ответила она. — Но сначала мне нужно научиться жить здесь. Научиться хотеть. Научиться быть собой.
Алексей кивнул:
— Знаете, в чём секрет? Нужно помнить, что жизнь — это не пункт назначения. Это путь. И счастье не в том, чтобы дойти, а в том, чтобы идти с открытыми глазами. Видеть. Чувствовать. Быть.
За окном падали листья, и город готовился к зиме. Но Ирина чувствовала внутри весну — то самое обещание новой жизни, новых надежд, новых открытий. Её путь только начинался….
