Саша прижал лоб к прохладному стеклу окна и смотрел вниз, где на пустыре во дворе группа ребят гоняла мяч. Раньше он сам выпрыгивал к ним, забывая обо всём на свете, а теперь… Теперь всё изменилось.
«Не смей ни звука выдать! Слышишь меня? Словишься — пожалеешь. И про Сергея ни слова — он хороший человек, просто ты его раздражаешь».
Эти слова Ольги крутились в голове уже третий день — с того самого утра в больничной палате, когда он очнулся с перевязанными рёбрами и невыносимой болью в животе.
Шесть месяцев назад Саша был обычным одиннадцатилетним мальчишкой. Может, чуть более везучим: у него были мама и папа, и они почти никогда не ссорились. По выходным они устраивали велопрогулки в городском парке, летом отправлялись на дачу к дедушке, а зимой лепили во дворе огромных снеговиков.
В памяти до сих пор жив романтик прошлым летом: втроём они строили шалаш в лесочке за огородом. Папа показывал, как ветки скрепить верёвкой, мама весело ругалась, когда конструкция падала, а потом они жарили колбаски на костре и пели под гитару, пока не смеркалось.
И вдруг, в один роковой день, всем этим сказочными моментам пришёл конец.
Это произошло в самом начале учебного года. Саша вернулся из школы раньше обычного — учительница приболела, и последние два урока отменили. Он тихонько открыл дверь своим ключом, надеясь сделать маме сюрприз. В прихожей его встретили чужие ботинки: большие, грязные, с потрескавшейся кожей.
Из спальни доносился глухой шум. Сердце застучало в горле, когда он медленно подкрался к распахнутой двери и увидел маму в её любимом халате с кружевами, а за спиной — незнакомого мужчину с лысеющей головой и пивным животом.
— Сашик?.. — голос мамы дрогнул. — Почему ты так рано?
Он не мог вымолвить ни слова, только вглядывался в нахальную ухмылку чужого дяди.
— Это твой, да? — мужчина кивнул в его сторону. — Щупленький какой…
Саше нечем было ответить, и он, опасаясь, что сейчас станет хуже, развернулся и выскочил из квартиры.
Он мчался вниз по лестнице, пропуская через пальцы завибрировавший телефон, и наконец набрал номер отца дрожащими руками.
— Привет, чемпион! Как дела в школе? — весело спросил отец после третьего гудка.
— Пап… пап, приезжай скорее. Тут… тут какой-то дядя с мамой.
В трубке повисла тишина, а потом голос Михаила стал совсем другим:
— Сиди на месте. Никуда не уходи, я уже еду.
Через пятнадцать минут отец бросил машину под окнами, выскочил и помчался к подъезду с таким напряжением на лице, что Саша чуть не заплакал от облегчения.
Дальше всё помнится как миг: крики, глухие удары, звон разбитого стекла. Потом папа вышел из квартиры с дорожной сумкой в руках, глаза были красные, голос дрожал:
— Поехали, сыночек. Пока поживёшь у бабушки.
— А ты? А мама?
— Позже поговорим.
Но «поговорить» так и не получилось. Михаил ограничился тем, что сказал Саше: «Мы с мамой больше не будем вместе. Это не твоя вина».
Саша знал, чья это вина.
Прошла ровно неделя, и в их квартиру вселился Сергей. Сначала он как будто не замечал мальчика: растягивался на диване, переключал телеканалы, пил пиво и оставлял пустые банки повсюду — на столе, на окне, даже на полу. Ольга молча убирала всё за ним.
Потом началось нечто худшее.
Сначала — лёгкие шлёпки за громкое хлопанье дверью, за «неправильный» взгляд.
— Нечего тут принца из себя строить, — шипел Сергей. — Живёшь в моём доме — подчиняйся правилам.
Саша хотел крикнуть, что это не его дом, что он тут не при чём, но молчал, боясь усилить ненависть чужого дяди. Мать замечала драконьи методы мужа, но лишь отворачивалась, словно и не видела.
— Сергей просто строг, — однажды сказала она. — Он хочет, чтобы ты вырос настоящим мужчиной. Терпи.
Однажды после школы Саша вернулся злой: в дневнике красовалась «двойка» по математике — он не выучил теорему. Дома учиться было невозможно: Сергей ревел футбол, не обращая внимания на крики растерянного мальчика.
За ужином он начал придираться:
— Снова «двойка», бездарь? Всех позоришь.
Саша молча ковырялся в еде. Тогда Сергей вонзил кулак в стол:
— Отвечай, мальчишка!
— Оставь меня в покое, — еле слышно сказал Саша.
И это стало ошибкой.
Сергей резко схватил его за шею, потащил в комнату и, хохоча, пообещал:
— Сейчас я тебя научу уважению!
Первый удар прилетел в живот — мальчик согнулся пополам, хватая ртом воздух. Второй настиг в ребра, третий — он уже не помнил.
Очнулся он в больничной палате: всё тело ныло, каждый вдох приносил нестерпимую боль. Мама сидела рядом, лицо залито слезами, но взгляд был холоден:
— Скажи, что упал с лестницы. Понял? Говоришь «споткнулся, соседи вызвали скорую» — и всё. И про Сергея ни слова. Он ведь хороший человек, просто ты его достаёшь.
Саша отвернулся к стене и сдержал слезы — не при ней.
Через неделю его выписали. Отец приезжал каждый день, но Саша повторял одно и то же: «Упал. Сам виноват, бежал быстро, не уследил». Михаил слушал долго и кивал, но в глазах сына видел ложь.
Дома стало ещё хуже: Сергей перестал скрывать побои, бил Сашу при маме, а Ольга лишь шла на кухню, чтобы не слышать стоны своего ребёнка.
Всё изменилось одним утром, когда Саша разбирал старые коробки на балконе и наткнулся на папку с документами. Они были на чужое имя, но на фото был Сергей. В папке лежали тёмные расписки, странные квитанции и печати.
Саше стало страшно и он немедленно позвонил папе:
— Мама, пап, я… я кое-что нашёл про Сергея.
Через час подъехала полиция. Сергей, заметив правоохранителей, попытался спуститься по балкону, но его задержали прямо на козырьке. Выяснилось, что он искался за мошенничество, документы — поддельные, имя — чужое.
Ольга вдруг закричала, бросилась к полицейским, потом обернулась к сыну:
— Что ты наделал, дурак? Я же любила его!
Саша стоял, глядя на женщину, которую больше не мог назвать мамой.
Суд прошёл быстро: Саша уехал к отцу, а мать даже не стала спорить — уехала на юг к «новому замечательному мужчине».
Первые месяцы были тяжёлы: он просыпался от кошмаров, вздрагивал при любом шуме, шарахался от мужчин на улице. Папа водил его к тёте Лене — психологу в круглых очках, которая учила его справляться со страхом и злостью:
— Ты ни в чём не виноват, Саша, — повторяла она. — Взрослые порой совершают ошибки. Но это не твоя вина.
Постепенно стало легче. Саша вновь присоединился к игре во дворе, оценки в дневнике пошли вверх — Михаил помогал с задачами, а по выходным они вместе ходили на рыбалку или просто гуляли в парке.
Иногда он ловил воспоминания о той маме, что пекла блины по воскресеньям и читала на ночь сказки. Но эта мама осталась там, в прошлом, и, возможно, её вовсе не существовало.
От Ольги не было вестей. Иногда Саша заходил на её страницу в соцсетях — новый город, новый мужчина, новая семейная фотография… и ни слова о нём.
Он научился жить без неё. Научился доверять отцу, смеяться над шутками друзей, мечтать о будущем. И дал себе клятву: когда у него появятся собственные дети, он никогда не предаст их во имя чужих.
Ведь дети — навсегда. А всё остальное — лишь тень мимолетности.
Эпилог
Пять лет спустя Саша вырос: голос стал ниже, на подбородке — лёгкая щетина. Он учился в старших классах, играл в баскетбольной команде школы и впервые влюбился в одноклассницу.
Однажды он увидел её маму у магазина — Ольга стояла, опустив глаза, рядом маячил новый мужчина. Их взгляды встретились. Мама распахнула рот, будто хотела что-то сказать, но Саша покачал головой и отвернулся.
Иногда мосты горят так, что их уже не восстановить.
Он простил её. Но никогда не забыл.
А вы когда-нибудь стояли перед выбором: простить и забыть или поставить чёткую границу ради собственного спокойствия? Поделитесь своим мнением!
