— Маринка, ну давай я хотя бы месяц отдохну! — Алексей развалился на диване, не отрывая взгляда от телефона. — Сколько можно про эти подработки?
Марина мыла посуду, с раздражением гремя тарелками. В тесной кухоньке двушки на окраине пахло недоеденным ужином. Кредитные квитанции, разложенные на столе, молчаливо кричали о просрочке платежа.
— Отдохнуть? — она резко повернулась, с мокрой тарелкой в руке. — Ты сидишь на этом диване уже третью неделю после работы! А платежи сами вносятся, да? И на что мы жить будем дальше?
Алексей вздохнул, отложил телефон и посмотрел на жену так, будто она требовала невозможного. Усталость от этих разговоров накапливалась месяцами. С каждым днем он все больше ощущал давление, которое Марина на него оказывала.
— Машину вон купили, — Марина кивнула в сторону окна, за которым на стоянке стояла их белая Киа Рио. — А толку? Стоит без дела. Сергей вон на своей старой развалюхе таксует и нормально зарабатывает. Почему ты не можешь?
— Сергей — это Сергей, — пробурчал Алексей. — У него нет жены, которая каждый вечер пилит мозг. Вот и работается легко.
— Я не пилю, а пытаюсь достучаться! — Марина с грохотом поставила тарелку на сушилку. — Мы живем от зарплаты до зарплаты, с пятнадцатого числа уже занимаем! Я и так вечерами маникюр делаю, чтобы хоть как-то концы с концами сводить. Ты думаешь, у меня лишний вагон сил есть?
Они поженились пять лет назад, в 2015-м. Тогда все казалось таким простым — они любили друг друга, оба работали, мечтали о квартире, машине, детях. Кредит на машину взяли в прошлом году, отец Марины помог с первым взносом. И теперь эта машина стала еще одной гирей на их семейном бюджете.
— Да я весь день на работе как белка в колесе! — огрызнулся Алексей. — Андрей, вон, тоже говорит, что в нашей конторе зарплаты — одно название. Да и вообще начальник достал со своими дедлайнами…
Марина устало опустилась на стул. Ей было двадцать восемь, но в такие моменты она чувствовала себя на все сорок.
— Леш, я тоже работаю в офисе, — тихо сказала она. — И еще клиенток принимаю дома. И знаешь что? Если бы можно было зарабатывать на жалобах, мы бы уже на Мальдивах отдыхали.
Алексей нахмурился. Эти разговоры повторялись изо дня в день, и ему всегда казалось, что Марина просто не понимает, как ему тяжело.
— Короче, — вздохнула Марина, — машину покупали, чтобы она работала. Ты хоть подумал о регистрации в такси? Или так и будешь отмахиваться?
— Я подумаю, — буркнул Алексей, возвращаясь к телефону, — дай мне время.
На самом деле, решение в голове Алексея уже созрело. Но не то, которого ждала Марина.
— Вот. Ключи и документы, — Алексей протянул связку Сергею.
Они сидели в прокуренной кухне однушки Сергея. Квартира холостяка хранила следы вечеринок и холостяцкой жизни — немытая посуда, пивные бутылки, разбросанные вещи. Алексей знал Сергея еще со школы, они вместе выросли в одном дворе на окраине города.
— Ты уверен? — Сергей повертел ключи в руках. — И Марина нормально к этому отнесется?
Алексей отвел взгляд:
— Она считает, что я сам буду таксовать. Но ты же понимаешь… это не мое.
Сергей задумчиво почесал затылок.
— То есть ты ей скажешь, что работаешь, а на самом деле я буду ездить? И деньги тебе отдавать?
— Ну да, — Алексей пожал плечами. — Тебе все равно нужна машина получше, твоя совсем на ладан дышит. Мне нужны деньги, чтобы Маринка отстала. Все в выигрыше.
— А если она узнает?
— Не узнает, — отмахнулся Алексей. — Я буду приходить поздно, как будто с работы. Буду рассказывать про пассажиров, а ты мне истории свои будешь сливать. Она и не догадается.
Сергей покачал головой, но все же взял ключи.
— Ладно, но если что — ты сам все это придумал. Я считаю, что честность в отношениях…
— Да-да, — перебил его Алексей, — не начинай. Ты поможешь или нет?
— Помогу, конечно. Мы же друзья.
Через неделю Марина заметила изменения. Алексей стал возвращаться домой позже, иногда даже за полночь. Приходил уставший, рассказывал про сложных клиентов, про пробки и заработок. Раз в неделю приносил деньги — не много, но достаточно, чтобы Марина перестала поднимать тему подработок.
— Я горжусь тобой, — сказала она однажды вечером, когда они лежали в постели. — Ты стал совсем другим. Ответственным.
Алексей почувствовал укол совести, но быстро загнал его поглубже. В конце концов, деньги-то настоящие. А как он их зарабатывает — какая разница?
— У нас теперь даже на отпуск останется, — продолжала Марина, прижимаясь к нему. — И может быть, мы сможем начать копить на ребенка?
— Да, конечно, — рассеянно ответил Алексей, глядя в потолок.
О ребенке говорила только Марина. Сам он считал, что им и вдвоем неплохо, а лишние расходы им точно не нужны. Но спорить не хотелось — пусть мечтает, если ей так легче.
А по вечерам, пока Сергей работал на их машине, Алексей зависал у друга дома, играл в приставку или просто валялся на диване с бутылкой пива, наслаждаясь свободой. Иногда заходил Андрей, и они обсуждали работу, начальство, женщин. Андрей был уверен, что все бабы — стервы, и постоянно сочувствовал Алексею:
— Заставила пахать в такси, представляешь? Моя бывшая тоже так начинала, а потом на шею села и свесила ножки.
Алексей кивал и чувствовал себя хитрее всех — и деньги есть, и работать не надо. Только изредка, глядя на усталого Сергея, возвращающегося с очередной смены, он чувствовал смутное беспокойство.
Звонок раздался в среду днем, когда Марина сидела на совещании. Незнакомый номер, мужской голос:
— Марина Владимировна? Ваша машина попала в ДТП. Водитель госпитализирован.
Земля ушла из-под ног. Алексей. Её Лёшка. В больнице.
— Где? Какая больница? — она вскочила с места, выбежала из кабинета, путаясь в собственных движениях.
— Городская, на Ленина. Вам нужно приехать, оформить документы.
Она неслась по улицам, как безумная, перепрыгивая через лужи, не разбирая дороги. В голове стучала только одна мысль: «Это я виновата. Я заставила его работать в такси. Я, я, я…»
В приемном покое царил привычный хаос — стонущие пациенты, деловитые медсестры, запах хлорки и боли.
— Соколов Алексей! Мне нужен Соколов Алексей! — выпалила она дежурной медсестре.
— Соколов? — женщина полистала журнал. — У нас только Петров Сергей из этого ДТП. Вы что-то путаете.
— Не может быть. Мне звонили, сказали, моя машина… — Марина замолчала, пытаясь собраться с мыслями. — А что с машиной?
— Не знаю, девушка, я не автосервис, — устало ответила медсестра. — В реанимации он, ваш Петров. Разговаривать не может.
Сергей? Почему Сергей? А где Алексей?
Она позвонила мужу, но телефон был недоступен. Потом еще раз. И еще. Дрожащими пальцами написала сообщение: «Лёша, где ты? Мне позвонили, сказали про аварию, я в больнице».
Марина просидела в коридоре три часа, прежде чем к ней подошел полицейский:
— Вы владелица автомобиля Киа Рио, госномер А345РС?
— Да, — прошептала она.
— Машина серьезно повреждена. Водитель Петров Сергей Николаевич находится в реанимации. Вы его знаете?
— Это друг моего мужа, — медленно проговорила Марина. — Но за рулем должен был быть мой муж, Соколов Алексей. Он работает в такси на нашей машине.
Лицо полицейского изменилось:
— По нашим данным, в такси работает Петров. У него есть все необходимые документы. А ваш муж числится владельцем транспортного средства вместе с вами.
Марина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Что происходит?
— Петров без сознания. Врачи говорят, состояние стабильно тяжелое, но угрозы жизни нет. А вот машину, скорее всего, не восстановить, — продолжал полицейский. — Вам нужно связаться с вашей страховой компанией.
— Да-да, конечно, — машинально отозвалась Марина.
Еще через час, когда она уже собиралась уходить, пришло сообщение от Алексея: «Все в порядке, я дома. Что случилось?»
Дома? Как он может быть дома?
Когда Марина вошла в квартиру, Алексей сидел на кухне и ел разогретый ужин. Увидев ее бледное, осунувшееся лицо, он нахмурился:
— Что случилось? Почему ты писала про больницу?
— Ты должен был сейчас быть в реанимации, — тихо сказала Марина, опускаясь на стул напротив. — Мне позвонили, сказали, что наша машина разбилась и водитель в больнице. Я думала, это ты.
Алексей замер с вилкой в руке. По его лицу пробежала тень.
— А вместо тебя там лежит Сергей, — продолжила Марина, внимательно наблюдая за реакцией мужа. — И, представляешь, оказывается, именно он все это время работал в такси. На нашей машине. Не ты.
Она ожидала, что Алексей начнет отпираться, придумывать объяснения. Но он вдруг обмяк, опустил голову и выдавил:
— Я могу объяснить.
— Да что тут объяснять? — горько усмехнулась Марина. — Все предельно ясно. Ты врал мне все это время.
— Я приносил деньги! — вскинулся Алексей. — Какая разница, как они заработаны?
Сколько раз ты заставляла его так врать? Почему он не мог признаться, что это слишком для него? И почему ты не видела, что твой муж — совсем не тот человек, за которого ты его принимала?
— Разница в том, что ты лгал. Каждый день, — Марина говорила тихо, но каждое слово било, как пощечина. — Я думала, ты изменился, стал ответственным. Гордилась тобой. А ты просто нашел способ отлынивать от работы, при этом изображая заботливого мужа.
— Это и есть работа! — возразил Алексей. — Я организовал все! Я договорился с Сергеем, следил за машиной…
— Отлично следил, — Марина кивнула. — Настолько хорошо, что она разбита всмятку, а твой друг в реанимации. И кстати, как ты думаешь, кто теперь будет платить кредит за эту груду металла?
Алексей молчал, глядя в тарелку.
— Мой отец помогал нам с первым взносом, — продолжила Марина, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Он верил в тебя. А я… я думала, что мы копим на ребенка. Планировала нашу жизнь.
— Мы всё еще можем…
— Нет, Лёша. Не можем, — она встала. — Я не хочу жить с человеком, который считает нормальным так поступать. Я подам на развод.
— Из-за какой-то машины? — не поверил Алексей.
— Не из-за машины. Из-за тебя. Точнее, из-за того, кем ты оказался.
Владимир Иванович приехал на следующий день. В свои пятьдесят пять он выглядел подтянутым и энергичным — военная выправка и инженерская точность чувствовались в каждом движении. Дочь встретила его с красными от слез глазами.
— Папа, я такая дура, — всхлипнула она, обнимая отца в прихожей.
Алексей был на работе, и Марина могла говорить свободно.
— Не реви, — строго сказал Владимир Иванович, проходя на кухню. — Рассказывай по порядку.
Она рассказала. Про кредит, про такси, про обман, про аварию. Отец слушал молча, сверля взглядом столешницу.
— Он всегда был таким, — закончила Марина. — Я просто не хотела видеть. Мне казалось, он повзрослеет.
— Люди не меняются, — отрезал Владимир Иванович. — А ты наступаешь на те же грабли, что и твоя мать. Она тоже думала, что сможет меня изменить. В итоге решила, что проще найти другого, чем переделать существующего.
В его голосе не было обиды, только констатация факта. Родители Марины развелись, когда ей было пятнадцать.
— Я не хочу разводиться, — призналась Марина. — Но я больше не могу тащить всё на себе. Это не жизнь.
— Не можешь — не тащи, — пожал плечами отец. — Развод — не конец света. С кредитом я помогу, остальное решишь сама.
Это была еще одна черта, которую Марина унаследовала от отца — практичность. Нет смысла держаться за отношения, которые не работают. И нет смысла винить себя за чужую безответственность.
Сергея выписали через неделю. Сотрясение, перелом ключицы, множественные ушибы — могло быть и хуже. Машину списали — страховка покрыла только часть стоимости, остальное пришлось гасить из тех денег, что дал Владимир Иванович.
Алексей сначала кричал, что Марина — бездушная стерва, которая выбирает деньги вместо отношений. Потом пытался уговаривать, обещал измениться. Потом просто собрал вещи и ушел жить к Андрею, который охотно приютил товарища по несчастью, периодически подливая масла в огонь: «Все бабы одинаковые, только деньги им нужны».
Марина освободилась. Постепенно, шаг за шагом. Сначала от чувства вины — она ведь действительно давила на Алексея с подработкой. Потом от груза, тянущего вниз, — она больше не должна была тащить на себе безответственного мужа. Затем от иллюзий — она больше не тешила себя надеждой, что он изменится.
Развод оформили быстро. Алексей даже не пришел на заседание — передал согласие через адвоката. Имущество делить не пришлось — кроме долгов, у них почти ничего не было.
Прошло полгода. Звонок от Сергея застал Марину за работой — она успешно устроилась администратором в салон красоты и теперь могла не брать клиенток на дом.
— Привет. Как ты? — В голосе Сергея слышалась неловкость.
— Нормально. Жизнь налаживается, — ответила она. — А ты как? Здоровье в порядке?
— Да, уже давно всё зажило. Слушай, я звоню… В общем, хотел извиниться. За тот обман. Я должен был отказаться участвовать в этом.
Марина удивилась. За все это время Алексей так и не извинился — он до сих пор считал себя жертвой.
— Ты не виноват, — сказала она. — Леша сам принимал решения.
— Знаешь, мы с ним больше не общаемся, — помолчав, сообщил Сергей. — После аварии он даже не навестил меня. Сказал, что мне надо было аккуратнее водить.
Марина горько усмехнулась:
— Это в его стиле. Никакой ответственности.
— Ты… не хотела бы как-нибудь поужинать? — вдруг спросил Сергей. — Просто поговорить. Я давно хотел предложить, но было неловко.
Она задумалась. В другое время отказала бы не задумываясь — ещё слишком свежи были воспоминания. Но что-то в голосе Сергея, в его честности, напомнило ей отца. Такого же прямого, ответственного.
— Давай. Но только как друзья, — предупредила она. — Мне нужно время.
— Конечно, — быстро согласился он.
В тот вечер, сидя в небольшом кафе напротив Сергея, Марина впервые почувствовала, что тяжесть прошлого начинает отступать. Не потому, что рядом появился мужчина — а потому, что она сама стала сильнее.
Она помнила, как папа говорил в детстве: «Дочка, никогда не позволяй другим людям становиться твоим грузом. Помогай тем, кто готов помогать себе сам».
Алексей стал для нее не просто обманщиком. Он стал тяжестью, которую она не могла больше нести.
И теперь, когда эта тяжесть исчезла, Марина наконец могла идти дальше своей дорогой.
