Когда Ираида Степановна вставила ключ в замок своей квартиры, она сразу ощутила: тут явно что-то случилось — словно прошёл мелкий землетрясение или шторм юных страстей. На вешалке, где обычно болтался выцветший пиджак Виктора, красовалась ярко-розовая ветровка с тонким ароматом мыльной пены. У порога стояли угловатые туфли на высоких каблуках — так четко, будто их владелица бывала здесь не в первый раз. А дальше, в глубине коридора, она услышала хриплый голос сына:
— Ну что, солнышко моё, сегодня без «голова раскалывается» обойдёмся?
С подкупающей насмешкой вмешалась женская интонация:
— Ты просто гений, Витек — кто ещё в 2025-м так разговаривает?
Ираида Степановна крепко захлопнула дверь. В квартире воцарилась тишина, словно после снежной лавины.
— О, мама… — послышалось из спальни.
В коридор вышел Виктор — в спортивных штанах, без рубашки, с виноватыми глазами, похожими на котёнка, которого только что поймали за проказой. Следом слегка покачиваясь, шагнула Светлана: блондинка лет на десять моложе Алисы, закутанная в чужой халат с видом «я тут совсем случайно».
— Что здесь происходит? — сдержанно спросила Ираида. — Мы же договаривались…
— Договаривались? — переспросил Виктор, неловко подправляя штаны. — Ты же мать, у тебя есть ключи. Я думал, всё тихо будет.
— Я целых сорок лет тебя растила, — спокойно сказала она, смерив Светлану пристальным взглядом. — А вы тут «разговоры о будущем» ведёте?
— Мам, не надо истерик… Алиса на выходные уехала к родителям, я вас просил не врываться без предупреждения.
Ираида медленно уселась в своё кресло, взяла пульт и резко выключила телевизор. Без лишних слов — просто подчеркнула, кто здесь хозяин.
— Ты женатый мужчина, — тихо произнесла она. — У тебя есть жена, которая десять лет терпела твою лень, твою «менеджерскую карьеру». Она готовила тебе борщ, когда ты «грипповал», лечила, одевала. А ты — променял её на эту девчушку в халате?
Виктор опустился напротив, упёршись локтями в колени, и выглядел так, будто его одновременно и уволили, и обокрали.
— Мам, пожалуйста, хватит… Алиса всё знала. Мы давно уже живём, как соседи. Это был лишь вопрос времени.
— Время ты решил обрезать на её диване, который я покупала твоими ипотечными взносами? — сострилa Ираида.
Из спальни вышла Светлана уже в джинсах и с чемоданом.
— Я… пожалуй, уйду, — тихо произнесла она. — Не хочу быть частью домашнего спектакля.
— О, платье за третий акт уже готово, — усмехнулась Ираида. — Уходи.
Светлана упорно кивнула, вышла, и за ней глухо захлопнулась дверь.
— Ты доволен? — спросила мать, не вставая. — Разрушил брак, унизил женщину, с которой прожил десять лет. Алиса — не прислуга, она переводчица, образованная. А ты даже не позвонил.
— Мам, ты правда за неё заступаешься? — растерялся Виктор.
— Я её не любила, — спокойно ответила она, — но она хотя бы не оскорбляла меня, не рвала на себе волосы и не заставляла закрывать дверь под предлогом «мама, уйдите». А ты ведёшь себя как мальчишка, а не взрослый мужчина.
Виктор встал и стал ходить по комнате, будто загнанный лев.
— Мне сорок пять! — взвыл он. — Я тоже имею право на счастье!
— Конечно, — хмыкнула Ираида. — Она тоже имеет право на квартиру и алименты. И если ты думаешь, что все это пройдет тихо, то глубоко ошибаешься.
— Мы договоримся: я отдам ей долю, она выкупит мою. Всё цивилизованно, без скандалов.
— Без скандалов? — рассмеялась мать. — Привести любовницу в её же дом — это не скандал, это настоящий хоррор.
— Хватит! — выкрикнул Виктор. — Это моя жизнь!
— Нет, Витя, — твердо сказала Ираида. — Это была наша жизнь до того, как ты выбросил её в мусор ради мимолетного флирта. Я думала, ты умнее брата. А ты оказался ничем не лучше — тот, по крайней мере, пьяный в гугне дома спал.
Он молча вышел, даже не оглянувшись. Дверь захлопнулась, и в квартире снова воцарилась тишина.
Ираида осталась одна, подошла к зеркалу, посмотрела на себя — усталую, слегка поседевшую, с потускневшими глазами — и тихо сказала:
— Алиса была слишком хороша для моего идиота.
Она взяла телефон, набрала знакомый номер. Звонков было много, и каждый шёл гораздо дольше обычного. На шестом гудке ответили:
— Да? — услышала она спокойный, усталый голос.
— Это Ираида Степановна…
— Угу, я слушаю.
— Я хочу встретиться. Просто поговорить.
— А вы уже разожгли весь ваш семейный пожар? — сухо поинтересовалась Алиса. — Не начинать ли мне с «ну и славно»?
— Я… хочу извиниться. И за него, и за себя.
— Стыд — хороший первый шаг, — отозвалась Алиса. — Только психологи за него денег берут.
— Приду с вином.
— Ладно, — согласилась она. — Только не звоните мне без предупреждения.
Апартаменты родителей Алисы встретили Ираиду запахом старых книг, аптечных трав и сушёного чеснока. Отец дремал в кресле с газетой на лице, мама где-то ругалась с пылесосом.
В дверях появилась Алиса — босая, в поношенных шортах и уютном свитере, пережившем не одну бурю.
— Проходите, — кивнула она. — Вино — на кухню.
Они сели за стол, между ними — тарелка с огурцами, сыром и полбутылки красного, которое как-то не хотелось пить, но нужно было.
— Он, блин, идиот, — тихо начала Ираида. — Но он мой сын.
— А я дура, — ответила Алиса. — Но я была его женой.
— Почему не ушла раньше?
— А вы бы ушли, если бы верили, что всё наладится? Что это просто кризис среднего возраста?
— Я бы разбила чашку и выставила чемодан.
— Вот видите, а я терпела. Считала, что семья — это бесконечное «терпеть». А оказалось — это приговор.
— Он обещал развод по-доброму?
— Да, сказал «по согласию». Я согласилась, что больше не хочу жить в зоопарке.
— Я ошибалась, думая, что ты его не любишь, — тихо сказала Ираида.
— Он думал, что я его не замечаю, — улыбнулась Алиса. — Но я знала, где он в очередной командировке.
— Изменял?
— Сбилась со счёту. Но всегда возвращался с глазами виноватого щенка.
— И ты прощала?
— Пока не поняла, что прощать — значит копить обиду.
— Я пришла ещё за одним: прошу простить меня.
Алиса посмотрела внимательно:
— За что?
— За то, что влезала в вашу жизнь, как танк. За то, что не остановила его, когда ещё можно было.
— Шанс был? — спросила Алиса.
— Вряд ли. Он всегда был слаб, просто умел это скрывать.
— Я не держу зла, — сказала она. — Я теперь умнее и свободнее.
— Ты не одна?
— Пока да. И это не приговор, а отдых.
— А если он вернётся?
— Я не отель, — улыбнулась Алиса. — Даже если придёт, дверь останется закрытой.
Они обе рассмеялись, выпили по глотку вина. Ираида встала:
— Ты сильная. Прости, что не поняла раньше.
— Ничего страшного, — ответила Алиса. — Главное, что мы поговорили.
Они обнялись, и Ираида ушла. На лестнице она снова набрала сына:
— Виктор? У тебя есть неделя, чтобы забрать свои вещи и уехать. Без шумных прощаний.
— Мам, ты с ума сошла? — послышалось в трубке.
— Я сошла, когда родила тебя, — спокойно сказала она. — А сейчас выздоравливаю. Пока.
Она положила трубку и почувствовала: может, Алиса ей ближе, чем она думала.
…
В понедельник утром Алиса вернулась домой. Тишина царила везде: на столе — пара грязных кружек, в ванной — чужая розовая щётка, у кровати — почти новая мужская кроссовка. Полностью пустая спальня намекала, что никто уже не вернётся. Она включила свет, выключила, включила снова — словно искала дорожку в новую жизнь.
Едва она села, как зазвонил домофон. На экране — «Зайцев В.М.».
Он стоял с букетом, растерянный:
— Алиса… можно поговорить?
— Вы ошиблись дверью, — спокойно ответила она. — Здесь не ждут.
— Я был дураком… Хочу всё вернуть.
— Ты не ошибся, — вздохнула она. — Ты просто показал, каким ты на самом деле был.
— Что мне делать?
Алиса провела взглядом по цепочке:
— Вон там замок. Он теперь с двойной защёлкой. От тебя. Навсегда.
Он молча ушёл, и дверь тихо захлопнулась.
Через пару часов Ираида Степановна снова вошла — уже с пакетами, полными варёной курицы, супа, свежих котлет и огурцов.
— Привет, — улыбнулась она. — Не испугалась?
— Нет, — ответила Алиса. — Я тут хозяйка.
Они сели за стол, пили чай, смеялись и даже чуть поплакали. Без истерик — просто как две женщины, которым жизнь подарила урок.
Прощаясь, мать сказала:
— Знаешь, я тоже когда-то хотела уйти от твоего отца, но не осмелилась. А ты смогла. Ты сильная.
— Мы уже не лечимся, — улыбнулась Алиса. — А что было — было.
— Было у нас всего один дурак на двоих, — усмехнулась Ираида.
— Был, — кивнула Алиса.
Они обнялись, и Алиса заперла дверь на два замка, чувствуя облегчение.
А вы когда-нибудь оказывались по разные стороны семейного конфликта, но потом находили силы сохранить человечность?
