Семьдесят тысяч. Дарья смотрела на цифру в групповом чате и не могла поверить своим глазам. Семьдесят тысяч гривен на стиральную машину для свекрови.
«Я нашла идеальный вариант! — писала Наталья, прикрепляя ссылку на интернет-магазин. — С паровой обработкой, дисплеем, умной программой самоочистки и даже функцией удаления аллергенов. Самое то для мамы!»
Дарья открыла ссылку, изучила характеристики. Машина действительно выглядела внушительно — стильный корпус, десятки программ, гарантия на семь лет. Только вот зачем всё это Галине Викторовне, которая стирала от силы раз в неделю, а то и реже? У неё и белья-то было — комплект постельного да несколько платьев.
«Может, что-то попроще? — написала Дарья. — Мама сама говорила, что ей много функций не нужно».
«Попроще — значит хуже, — ответила Наталья. — Почему для мамы всегда должно быть «попроще»? Она всю жизнь на нас работала, теперь наша очередь».
«Дело не в этом, — Дарья старалась подбирать слова аккуратнее. — Просто зачем платить за функции, которыми она не будет пользоваться?»
«Ой, Даша, только не начинай опять свою бухгалтерию, — в сообщении Натальи явно читалось раздражение. — Мы с Игорем готовы внести по тридцать тысяч, от вас с Егором тоже нужно тридцать. По пятнадцать на каждого. Что тут считать?»
Дарья вздохнула. Тридцать тысяч для их семьи — сумма ощутимая. У Егора зарплата нестабильная — то густо, то пусто.
У неё самой — фиксированная, но не очень высокая. Двое детей, ипотека, кружки, репетиторы… Каждый месяц приходилось выкраивать, чтобы отложить хоть немного.
«Наташ, для нас это много, — написала она честно. — Двадцать четыре — максимум, что мы можем себе позволить».
«Двадцать четыре? — Наталья прислала смеющийся смайлик. — А почему не двадцать три гривны пятьдесят копеек? Егор, скажи своей жене, что речь идёт о твоей матери!»
Дарья показала переписку мужу. Егор почесал затылок, вздохнул:
— Может, как-нибудь наскребём? Не хочется с Наташкой ругаться, сама знаешь, какая она.
— Егор, но это же абсурд, — Дарья посмотрела на мужа с недоумением. — Твоей маме не нужна такая навороченная машинка. Да она и старую-то используют от силы раз в месяц. Это просто Наташа хочет выпендриться перед всеми.
— Знаю, — Егор отвёл глаза. — Но проще заплатить, чем потом слушать, как я маму не люблю и не уважаю.
Дарья промолчала. Опыт подсказывал — разговор в пустоту.
Егор всегда уступал сестре, с самого детства. Наталья была старше на четыре года, и это преимущество она использовала до сих пор, хотя обоим давно перевалило за тридцать.
Вечером Егор снова вернулся к этому разговору:
— Даш, может, всё-таки скинемся? Не хочу ссориться с Наташкой.
— Нет, — Дарья была непреклонна. — Это моё окончательное решение. Мы не будем участвовать в этой показухе. Лучше купим маме что-то действительно нужное.
Егор вздохнул, но теперь уже он спорить не стал. Он не привык противостоять сестре, но и с женой ссориться не хотел. Вечером долго разговаривал с кем-то по телефону в ванной — Дарья не сомневалась, что с Натальей.
Дарья подошла к окну. В стекле отражалось усталое лицо тридцатисемилетней женщины с короткой стрижкой. Помощник руководителя. Мать двоих детей. Жена Егора Вячеславовича. И человек, который впервые за десять лет брака решил отстоять свою позицию.
Наталья не всегда была такой. Или, может быть, Дарья не всегда это замечала.
Когда они только познакомились — Дарья была студенткой, встречалась с Егором, впервые пришла к нему домой — Наталья показалась ей шумной, но доброжелательной. Угощала закусками, расспрашивала о семье, о планах. Даже подарила шарфик на день рождения — недорогой, но приятный.
Всё изменилось после свадьбы. Словно Наталья вдруг осознала, что Дарья теперь — часть семьи, а значит, конкурент, да ещё и никуда не деться от неё. За внимание, за статус, за место в иерархии.
Сначала это были мелочи. Наталья «забывала» пригласить Дарью на семейные посиделки. Или приглашала в последний момент, когда та уже не могла перестроить планы. Потом стала публично критиковать её стряпню, выбор одежды, способ воспитания детей.
— Ты слишком строга с Мишей, — говорила она, когда Дарья не разрешала сыну смотреть мультики допоздна. — Ребёнку нужно радость. Что ты его всё время ограничиваешь? Затюкала ребёнка!
Или наоборот:
— Ты совсем Олю не контролируешь! — возмущалась она, видя, как племянница самостоятельно выбирает платье. — В её возрасте дети не понимают, что им идёт, а что нет.
Дарья старалась не реагировать. Улыбалась, кивала, а потом делала по-своему. Тихая война длилась годами. Молчаливая, но оттого не менее изматывающая.
Обострение наступало в периоды семейных праздников. Кто что готовит, кто сколько тратит, кто какой подарок выбирает — всё становилось поводом для сравнения и нового конфликта. И Наталья всегда старалась выйти победителем.
— В прошлом году мы подарили папе часы, — хвалилась она. — Швейцарские! Он так обрадовался.
Дарья знала, что свёкор, простой и неприхотливый человек, эти часы надевал от силы пару раз — на какие-то официальные мероприятия, где даже никто не понимал разницы. В обычной жизни он предпочитал старый, привычный «Командирский».
Или:
— А на Новый год мы с Игорем повезём детей в Великий Устюг! — объявляла Наталья за общим столом. — К настоящему Деду Морозу! Вы тоже собираетесь куда-то?
И смотрела с таким видом, будто заранее знала — никуда Дарья с Егором не собираются. Потому что у них плановый платёж по ипотеке, потому что Мише нужны новые зимние ботинки, потому что Оле оплатили годовой абонемент в бассейн.
Дарья научилась не поддаваться на эти провокации. Не оправдываться, не объяснять, почему их семья делает тот или иной выбор. Просто улыбалась и переводила разговор на другую тему.
Три семьи — и общий чат для обсуждения подарка свекрови. Наталья с мужем Игорем, успешным менеджером по продажам. Алёна с Костей — младший брат Егора и его жена, тихая, незаметная, всегда со всеми согласная. И они с Егором — среднее звено, средний достаток, средний темперамент.
«Я перевела тридцать тысяч, — отчиталась Наталья, прикрепляя скриншот. — Игорь тоже. Костя?»
«Мы с Алёной скинулись по десять, — ответил Костя. — Завтра переведу двадцать».
«Двадцать? — Наталья прислала удивлённый смайлик. — Мы же договаривались по тридцать с семьи!»
«Наташ, извини, но мы сейчас не можем больше, — ответил Костя. — У Алёны сокращение на работе, сама знаешь».
«Ясно, — Наталья явно была недовольна. — Даша, Егор, что у вас?»
Дарья смотрела на сообщение и не знала, что ответить. Накануне у них с Егором был серьезный разговор. Она стояла на своем – никаких денег на эту абсурдную покупку.
Егор психовал, говорил, что она «подставляет его перед семьёй», но в итоге сдался. Согласился сказать сестре, что они не могут участвовать в таких тратах.
Но вот сообщение от Натальи, а Егор молчит. Не отвечает в чате, хотя Дарья точно видела, что он онлайн.
«Егор?» — написала Наталья снова.
Дарья ждала. Пять минут, десять. Егор не отвечал.
«Мы не будем участвовать в покупке машинки, — написала наконец Дарья. — Считаем это неоправданной тратой. Но с удовольствием подарим свекрови что-то более подходящее».
Чат взорвался. Сначала Наталья прислала десяток возмущенных смайликов. Потом написала: «Вот как ты ценишь маму! Всегда знала, что ты жадная!»
Дарья не ответила. Выключила телефон и пошла готовить ужин.
Когда вернулся Егор, он был мрачнее тучи.
— Наташка обзвонилась, — сказал он, не глядя на жену. — Устроила скандал.
— И что ты ответил? — спросила Дарья спокойно.
— Что мы подумаем, — он отвёл глаза. — Что, может быть, сможем что-то выделить.
— Егор! — Дарья всплеснула руками. — Мы же договорились!
— Я знаю, знаю, — он поморщился. — Но Наташка так давила… Сказала, что все уже согласились…
— А ты, конечно, не мог ей возразить, — Дарья покачала головой. — Как всегда.
Егор промолчал. Они поужинали в тишине, избегая смотреть друг на друга.
— Мы не перевели деньги, — сказала Дарья. — Наташа считает, что мы «не купили подарок». Хотя я писала, что мы подарим что-то от себя.
— Ну и ладно, — Егор пожал плечами, но Дарья видела, что он нервничает. — Подарим цветы или конфеты.
— Цветы? — Дарья подняла брови. — На юбилей матери — цветы?
— А что такого? — Егор нахмурился. — Маме будет приятно.
Дарья покачала головой:
— Нет, Егор. Мы подарим что-то достойное. Что-то, что ей действительно нужно.
Она заказала в интернет-магазине электрический чайник с термостатом — Галина Викторовна давно хотела такой, но всё откладывала покупку. И ещё — фотоальбом с семейными снимками, которые Дарья сама отбирала и печатала. Всего вышло на восемь тысяч — не семьдесят, но сумма разумная и подарок со смыслом.
«Давайте тогда оформление зала с вас, Даша!, — написала Алёна. — Я могу помочь с выбором, с программой».
«Раз на подарок не скидываетесь! — ответила Наталья. — так ведь справедливо! Да, Даша?»
Дарья задумалась. Тратить на это свои деньги она не собиралась и хотелось.
«Я, к сожалению, не смогу, — написала она».
«Ну, кто бы сомневался, — Наталья прислала закатывающий глаза смайлик. — Сначала отказываешься платить за подарок, теперь и на оформление».
Дарья прочитала сообщение несколько раз. Вот оно. Наталья публично объявила её жадной, выставила перед всей семьёй как человека, который не уважает свекровь. Она не сомневалась, что золовка ещё и лично высказала своё «фи» и Косте, и Алёне, и, конечно, самой Галине Викторовне.
«Я не отказываюсь от подарка, — написала Дарья. — Я отказываюсь тратить такие деньги на вещь, которая не нужна маме. Мы с Егором приготовим свой подарок».
Ответа не последовало.
Пусть думают, что хотят. Она не собиралась оправдываться.
Вечером Егор спросил:
— Почему ты не стала участвовать в оформлении? Наташка опять будет ворчать.
— Пусть ворчит, — Дарья расставляла посуду в шкафу. — И потом, ты же знаешь, как это бывает. Наташа будет специально набирать всё и побольше, но никому не нужное.
— Но ведь мама… — начал Егор.
— Твоей маме всё это не нужно, — перебила Дарья. — Ей бы спокойный ужин в кругу семьи, без пафоса и показухи. Но Наташа же не может без шоу.
Егор вздохнул. Он тоже устал от сестринских амбиций, от постоянного соревнования, в которое она превращала любой семейный праздник. Но противостоять ей не умел — привык подчиняться с детства.
Через неделю Дарья узнала, что стиральную машину не купили. Наталья написала в чате:
«Отличные новости! Мы с Игорем нашли потрясающий пылесос — моющий, с аквафильтром, для влажной и сухой уборки. Мама будет в восторге!»
Дарья удивилась. Что случилось с планами на стиральную машину? Ведь Наталья собрала с Кости и Алёны двадцать тысяч, сама с мужем внесла тридцать.
«А как же машинка? — спросила она. — Уже не актуально?»
«Не твоё дело, — ответила Наталья. — А вообще, мама сама сказала, что стирает мало, а вот пол моет каждый день. Так что решили сделать сюрприз».
Дарья показала переписку мужу. Егор нахмурился:
— Странно. Наташка так загорелась этой машинкой. Говорила, что мама о такой мечтает.
— И сколько стоит пылесос? — спросила Дарья.
— Без понятия. Надо у Наташки спросить.
Но Дарья решила поискать сама. Нашла сайт магазина, модель, которую описывала Наталья. Пятнадцать тысяч. Не семьдесят, и даже не восемьдесят.
— Егор, — позвала она мужа. — Посмотри.
Он заглянул в экран ноутбука, присвистнул:
— Ничего себе! А куда делись остальные деньги?
Дарья пожала плечами:
— Понятия не имею. Наверное, Наташа поняла, что ей не хватает на машинку, особенно без нашего взноса. Но вместо того, чтобы признать, что была неправа, она просто купила то, что может себе позволить. Хотя… — она задумалась. — Если они с Игорем внесли тридцать, плюс двадцать от Кости и Алёны — это пятьдесят. Хватило бы и на машинку, немного попроще.
— Может, она вернёт деньги Косте? — предположил Егор.
Дарья усмехнулась:
— Сомневаюсь.
Дарья промолчала. Она действительно знала. Знала, что Наталья никогда не упустит возможности почувствовать себя главной, щедрой, великодушной. Даже если для этого придётся манипулировать чужими деньгами.
День рождения Галины Викторовны выпал на субботу. Солнечный сентябрьский день, бабье лето во всей красе. Дарья с утра пекла торт — морковный, любимый свекровью. Потом собирала детей — Мишу уговаривала надеть рубашку, а не футболку с супергероями, Олю отвлекала от поисков «самого красивого платья в мире».
К двум часам они были готовы. Егор нервничал, поглядывал на часы:
— Наташка просила не опаздывать. Они готовят какой-то сюрприз для мамы.
Дарья кивнула, запаковывая торт в коробку. Она не знала, что за сюрприз задумала золовка, и, честно говоря, не особо интересовалась. Её подарком был торт — домашний, со свежей морковью и грецкими орехами, как любила свекровь.
Когда они приехали, в кафе уже царила праздничная суета. Наталья командовала, расставляя столы, развешивая гирлянды и воздушные шары. Алёна тихо помогала, выполняя указания. Игорь и Костя выносили из машины коробки с продуктами.
— А, явились! — воскликнула Наталья, увидев их. — Как всегда, последние.
— Мы точно ко времени, — возразил Егор, глядя на часы. — Даже на пять минут раньше.
— Могли бы и пораньше приехать, помочь, — Наталья окинула взглядом Дарью с контейнером. — Что это у тебя?
— Торт, — ответила Дарья. — Морковный, как Галина Викторовна любит.
— Торт? — Наталья подняла брови. — Мы же заказали профессиональный, с фигуркой и надписью. На всех хватит.
— Ну, будет два, — Дарья пожала плечами. — Никогда не помешает.
Наталья хмыкнула, но больше ничего не сказала. Повернулась к Егору:
— Помоги Игорю с коробками. Всё на кухне.
Дарья кивнула. Привычная роль — помощница на кухне, незаметная, но полезная. Она оставила детей с Егором и пошла готовить.
Галина Викторовна появилась в четыре. Её привёз Костя — якобы в магазин за продуктами. Когда она вошла в украшенный зал, все закричали «Сюрприз!» и захлопали. Женщина растерялась, прижала руки к груди, на глазах выступили слёзы.
— Что вы, ребята, — говорила она, обнимая по очереди детей и взрослых. — Не стоило так волноваться.
— Как это не стоило? — возмутилась Наталья. — Шестьдесят пять лет бывает только раз в жизни!
Все рассмеялись, и праздник начался. Сначала — застолье с салатами, горячим, напитками. Потом — танцы под старые песни, любимые Галиной Викторовной. Дарья помогала разносить блюда, следила, чтобы у всех было что выпить и чем закусить.
Наконец, настал момент вручения подарков. Наталья встала, подняла бокал:
— Мамочка! От всей нашей большой семьи мы дарим тебе вот это!
Игорь внёс в комнату большую коробку, перевязанную лентой. Галина Викторовна ахнула, стала развязывать узел дрожащими пальцами.
— Я помогу, — Наталья нетерпеливо дёрнула ленту. — Смотри!
В коробке оказался пылесос — тот самый, моющий, с аквафильтром. Галина Викторовна искренне обрадовалась:
— Ой, какой чудесный! А то мой старый уже еле дышит. Спасибо, дети!
— Это от меня и Игоря, от Кости и Алёны, — подчеркнула Наталья. Потом посмотрела на Дарью и добавила с нажимом: — Некоторые, к сожалению, решили, что не будут дарить со всей семьёй.
Дарья почувствовала, как внутри всё сжалось от несправедливости. Но промолчала — не хотела портить праздник.
Егор нервно кашлянул и встал:
— Мама, а у нас с Дашей тоже есть подарок для тебя.
Он протянул свекрови небольшую коробку и фотоальбом. Галина Викторовна открыла коробку и всплеснула руками:
— Чайник с терморегулятором! Именно такой, как я хотела! Откуда вы узнали?
— Даша запомнила, — ответил Егор, и Дарья заметила в его голосе нотки гордости. — Когда ты говорила об этом на дне рождения Кости.
Галина Викторовна раскрыла альбом, и её глаза наполнились слезами. Там были фотографии всей семьи — старые, новые, смешные, трогательные. На последней странице — её внуки, Миша и Оля, с самодельной открыткой: «Бабушке от внуков с любовью».
— Какая красота, — прошептала она, вытирая слёзы. — Спасибо, дорогие.
Наталья смотрела на эту сцену с плохо скрываемым раздражением.
После подарков подали торты — заказной, с фигуркой и надписью «С юбилеем», и Дашин, домашний, морковный. Галина Викторовна попробовала оба, но второй кусок взяла именно Дашиного.
— Вкуснотища, — сказала она, улыбаясь невестке. — Прямо как моя мама делала.
Дарья улыбнулась в ответ. Этот момент — тихая, искренняя благодарность свекрови — стоил всех ужимок и подколок Натальи.
Вечер подходил к концу. Дети начали зевать, старшие родственники посматривали на часы. Дарья собирала посуду со стола, когда вдруг почувствовала желание сказать что-то хорошее, тёплое.
Галина Викторовна всегда была к ней добра, никогда не вмешивалась, не критиковала. Заслуживала искренних слов в свой праздник.
Дарья взяла бокал с компотом, встала. Комната притихла.
— Галина Викторовна, — начала она, улыбаясь. — Я хочу поблагодарить вас. За ваше терпение, за вашу доброту, за то, что…
— Ты подарок не купила, а лезешь с тостами. Сиди, молчи, пока не позовут, — бросила золовка за столом на празднике.
Слова прозвучали так резко, так неожиданно, что все замерли. Наталья смотрела на Дарью с нескрываемой злостью. Галина Викторовна растерянно переводила взгляд с дочери на невестку.
Дарья медленно поставила бокал на стол. Внутри всё дрожало — от обиды, от унижения, от несправедливости. Но она не позволила голосу дрогнуть:
— Подарок я купила, — сказала она спокойно. — И заплатила за него своими деньгами, а не чужими. И сделала это от души, а не для показухи.
— Ой, какая щедрая, — Наталья закатила глаза. — Чайник за три копейки вместо нормальной машинки. Мы все скидывались, а ты отказалась. И теперь ещё пытаешься выглядеть лучше всех?
— Наташа! — Галина Викторовна повысила голос. — Прекрати сейчас же!
Но Наталья не унималась:
— Что «прекрати»? Все знают, какая она жадная. Никогда нормально не вложится в общий подарок. Всегда выкручивается. И муж у неё такой же — тряпка!
И села на место. В комнате повисла тяжёлая тишина. Потом Галина Викторовна прокашлялась:
— Даша, милая, говори. Я хочу тебя послушать.
Но момент был упущен. Слова, которые Дарья хотела сказать, растворились, исчезли, смытые волной горечи.
— В другой раз, — ответила она, вставая. — Извините, но нам пора. Дети устали.
Егор растерянно посмотрел на неё:
— Может, ещё посидим?
— Нет, — Дарья уже собирала сумку. — Миша завтра рано встаёт. У него тренировка.
Они уходили в неловком молчании. Галина Викторовна обняла их на прощание, шепнула Дарье:
— Не обращай внимания на Наташу. Она просто перенервничала с организацией.
Дарья кивнула, но внутри всё кипело. Перенервничала? Всю жизнь так «нервничает»? За счёт других, за их деньги, их нервы, их терпение?
В машине Егор молчал, напряжённо вглядываясь в дорогу. Дети дремали на заднем сидении. Наконец, он произнёс:
— Наташка, конечно, перегнула. Но ты могла бы и промолчать, не устраивать сцену.
Дарья повернулась к нему, не веря своим ушам:
— Сцену? Это Я устроила сцену? Твоя сестра оскорбила меня перед всей семьёй, а виновата я?
— Я не это имел в виду, — Егор поморщился. — Просто зачем было уходить? Мама расстроилась.
— Твоя мама расстроилась не из-за меня, — Дарья старалась говорить тихо, чтобы не разбудить детей. — А из-за твоей сестры, которая считает себя пупом земли. И из-за тебя, который вечно молчит, когда нужно вступиться.
Егор стиснул руль:
— Давай не будем…
— Не будем что? — перебила Дарья. — Говорить правду? Да, давай не будем. Я и так молчу уже десять лет. Проглатываю все подколки, все унижения, все манипуляции. А знаешь что? Больше не буду.
До дома они ехали в тишине. Каждый думал о своём. Дарья — о том, что произошло сегодня, Егор — о том, как помирить жену с сестрой, чтобы опять стало «как раньше».
Но «как раньше» уже не будет. Что-то важное, основополагающее надломилось сегодня в их отношениях. Не только с Натальей, но и с Егором. С целой семьёй, которая предпочла закрыть глаза на унижение, лишь бы не нарушать привычный порядок вещей.
Прошла неделя. Потом месяц. Дарья больше не ездила в гости к свекрови. Егор ездил один, брал детей, возвращался тихий, задумчивый. Не рассказывал, о чём говорили, а Дарья не спрашивала.
На работе завал, дома заботы — всегда можно найти причину, чтобы отказаться от визита. Галина Викторовна звонила, приглашала, но Дарья вежливо отнекивалась. Не хотела снова оказаться за одним столом с Натальей, не хотела делать вид, что всё в порядке.
Наталья, впрочем, тоже не искала примирения. Ни звонков, ни сообщений, словно невестки не существовало. Только через Егора передавала новости, приглашения, семейные сплетни.
Однажды, почти через год после того памятного юбилея, Галина Викторовна позвонила Дарье на мобильный:
— Дашенька, ты же не обижаешься на Наташу? — спросила она без предисловий. — Она у нас вспыльчивая, но отходчивая.
Дарья молчала, подбирая слова. Как объяснить свекрови, что дело не в обиде? Что нельзя вечно прощать унижения только потому, что обидчик — член семьи?
— Я не обижаюсь на Наташу, — сказала она наконец. — Я обиделась на то, что вы все промолчали. Что никто не вступился, не остановил её. Что для всех это было… нормально.
Галина Викторовна вздохнула в трубку:
— Ох, Дашенька… Наташа всегда была такой. С детства. Мы привыкли.
— А я не хочу привыкать, — ответила Дарья. — Не хочу, чтобы мои дети видели, как их мать унижают, а все вокруг делают вид, что так и надо.
— Я понимаю, — голос свекрови дрогнул. — Но может, всё-таки приедешь? Хотя бы на мой день рождения? Я так скучаю.
Дарья закрыла глаза. Она тоже скучала — по тихим чаепитиям на кухне, по спокойным разговорам, по тому чувству семьи, которое когда-то испытывала. Но вернуться означало снова подставить себя под удар, снова стать мишенью для Натальиных подколок.
— Давайте я приеду к вам в будний день, — предложила она. — Просто мы с вами, без лишних глаз. Посидим, поговорим.
— Конечно, милая, — Галина Викторовна заметно оживилась. — Когда тебе удобно?
Они договорились на следующий вторник. Дарья испекла яблочный пирог — не для всей семьи, а только для свекрови.
Приехала днём, когда Наталья была на работе.
Галина Викторовна встретила её со слезами на глазах. Обняла, прижала к себе:
— Дашенька, как же я рада тебя видеть.
Они пили чай, разговаривали о детях, о работе, о здоровье. Ни слова о Наталье, ни слова о том инциденте. Просто две женщины, которые ценят общение друг с другом.
Когда пришло время уходить, Галина Викторовна взяла Дарью за руку:
— Знаешь, я хочу сказать тебе кое-что. Я горжусь тобой.
— Мной? — удивилась Дарья.
— Да, — свекровь улыбнулась. — Ты научила меня важной вещи. Что можно не терпеть то, что причиняет боль. Даже если это исходит от родных.
Дарья сжала руку свекрови:
— Вы всегда были добры ко мне.
— Но недостаточно смела, чтобы защитить, — Галина Викторовна покачала головой. — Я боялась спорить с Наташей. Всю жизнь боялась. Потакала ей, уступала. И вот результат — выросла женщина, которая не умеет уважать других.
Дарья промолчала. Что тут скажешь? Всё так и есть.
— Я поговорила с ней, — продолжила свекровь. — После твоего звонка. Сказала, что не потерплю больше такого отношения к тебе. Что если она не научится уважать тебя, то праздники будем отмечать по отдельности.
— И что она?
— Обиделась, конечно. Сказала, что я всегда любила Егора больше, — Галина Викторовна вздохнула. — Но, думаю, это пойдёт ей на пользу. Пора взрослеть.
Когда Дарья уезжала, на душе было легко. Не из-за обещания свекрови, не из-за возможного примирения с золовкой. А из-за чувства собственного достоинства, которое она наконец обрела.
Через год Дарья снова пришла на день рождения Галины Викторовны. Принесла подарок — плед, связанный своими руками. Наталья была там, держалась напряжённо, но вежливо. Егор нервничал, ждал скандала. Но его не случилось.
За столом Дарья подняла бокал:
— Я хочу сказать тост. За Галину Викторовну, которая научила меня, что семья — это не обязательно общая кровь или фамилия. Это люди, которые уважают тебя. Которые видят в тебе живого человека. Спасибо вам за то, что вы всегда меня видели.
И в этот раз никто не посмел её перебить.
