Артём уронил телефон на колени и уставился в окно вагона. За стеклом проносились унылые пейзажи родной области, но он их не видел — перед глазами стояло сообщение от двоюродной тёти: «Не надо ехать, тебя всё равно никто на поминки не пустит, говорят, ты маму уморил».
— Что случилось? — Настя оторвала взгляд от младшего сына, спящего на руках.
— Ничего, — Артём сжал губы. — В смысле, полный кошмар случился. Нас обвиняют, что мы маму до смерти довели.
— Кто обвиняет? И зачем?
— Весь городок, если верить тётке. Говорит, нас с Пашей даже в кафе для поминок не пустят.
— Как это… не пустят? — Настя поправила сползающий плед на ребёнке. — Что за бред? Кому какое дело?
Артём тяжело выдохнул. Пятнадцать лет назад он покинул этот городок, чтобы обеспечить семье нормальное будущее, но, похоже, город так и не простил ему этого «предательства».
В здании вокзала, пропахшем пирожками и сыростью, их встретил Павел. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, он выглядел старше своих сорока трёх.
— Слышал уже? — не здороваясь, спросил Артём.
— Да. На меня в отеле так посмотрели, словно я маму собственными руками задушил, — Павел махнул рукой. — Кофе хочешь? Нам нужно поговорить.
В привокзальном кафе они сели за дальний столик. Настя увела детей в детский уголок, чтобы не мешали взрослому разговору.
— Я звонил в три кафе для поминок. Все отказали, — Павел говорил тихо, но Артём видел, как побелели косточки его пальцев на чашке. — В гостинице администратор переспросила мою фамилию, а потом заявила, что мест нет. Хотя я бронировал неделю назад.
— Что за цирк? Кто вообще мог такое распустить?
— Кто-кто… — Павел покрутил чашку. — Лена, кто же ещё.
— Подожди, — Артём наклонился ближе. — Ты думаешь, Лена… наша сестра… распустила слухи, что мы маму уморили?
— А кто ещё?
— Зачем ей это?
— Квартира, — Павел произнёс это слово как приговор. — Трёшка в центре. Любовь Петровна завещания не оставила, поэтому по закону делится поровну между нами тремя. Но если нас выставить убийцами…
Артём провёл рукой по щетине.
— Бред какой-то. Она же наша сестра. И потом, мы оба отправляли деньги на лекарства, еду… Вместе гривен по десять тысяч в месяц минимум. Ты действительно считаешь, что из-за одной трети квартиры она…
Телефон Павла зазвонил, прерывая разговор. Артём видел, как меняется лицо брата — брови сходятся к переносице, желваки играют.
— Да? Что?! Какого чёрта… — он сделал паузу. — Нет, я слышал, просто не могу поверить… Поговорим дома.
Павел положил телефон экраном вниз и некоторое время просто смотрел в пространство перед собой.
— Моя Лена звонила, — наконец произнёс он. — В магазине сегодня какая-то бабка прямо в лицо ей сказала: «Не стыдно свекровь со свету сжить?». И это в другом городе! Кто слухи до туда донёс? Кому это нужно, Артём?
— Куда мы сейчас? — Артём предпочёл сменить тему.
— В квартиру мамы. Лена там. Наверное, считает наследство.
В родной подъезд Артём входил с тяжёлым сердцем. Запах тот же: кислая капуста и сырость. И ступеньки те же, с выщербленными краями. Ничего не меняется в этом болоте.
У двери квартиры они замедлили шаг. Настя с детьми осталась в отеле, после долгих поисков они всё-таки нашли один, согласившийся их принять.
— Звонить будем? — спросил Павел, глядя на знакомую дверь.
Артём нажал на звонок. Долго никто не открывал. Потом послышались шаги, и дверь распахнулась.
Елена стояла в домашнем халате, с пучком на голове. Пахло жареной картошкой и чем-то сладким.
— Ой, братики приехали! — она наигранно всплеснула руками. — Наследство делить?
Павел дёрнулся вперёд, но Артём удержал его за плечо.
— Здравствуй, Лена, — спокойно произнёс он. — Можно войти? Всё-таки мы тоже дети нашей мамы.
Она посторонилась, натянуто улыбаясь. Квартира выглядела неожиданно опрятно, но запах болезни ещё витал в воздухе.
— Как похороны готовятся? — спросил Артём, присаживаясь на краешек дивана в гостиной. — Тут какая-то странная ситуация с кафе для поминок…
— А что такое? — Елена сделала удивлённые глаза.
— Не притворяйся! — Павел не выдержал. — Ты по всему городу растрепала, что мы маму уморили! Зачем ты это сделала?!
— Ты что? — она отступила на шаг. — С ума сошёл? Я ничего такого не говорила.
— Да неужели? — Павел приблизился к ней. — Тогда откуда весь этот цирк?
— Паша, спокойнее, — Артём встал между ними. — Давайте поговорим нормально. Лена, в городе ходят слухи, что мы с братом как-то причастны к смерти мамы. Ты знаешь, откуда они взялись?
Елена опустилась на стул и сложила руки на коленях. Какое-то мгновение её лицо казалось почти испуганным, но она быстро справилась с собой.
— Я правда не понимаю, о чём вы. Но вы действительно редко приезжали. И денег могли бы больше присылать, с вашими-то зарплатами. Люди это видели, вот и делают выводы. Что я могу поделать?
— Что люди видели? — Павел хмыкнул. — Что мы по десять-пятнадцать тысяч в неделю отправляли? Что лекарства оплачивали?
— А толку от ваших денег? — Елена неожиданно повысила голос. — Маме нужен был уход, а не деньги! А вы что? Убежали в свой город, устроились там, а меня с ней бросили.
— Ты же сама выбрала остаться! — Артём покачал головой. — Мы предлагали маму забрать.
— Как её забрать? Она бы не поехала! А я должна была с ней сидеть, не работать, на ваши копейки жить. А теперь вы ещё и квартиру делить приехали!
— Вот оно что, — Павел уселся напротив сестры. — Квартирный вопрос. Ты думаешь, что если нас обольёшь грязью, то получишь всю квартиру?
— Я ничего такого не думаю, — Елена поджала губы. — Но если хотите знать, по совести квартира должна быть моей. Я с мамой до последнего дня была.
В этот момент в дверь позвонили. Все замерли. Звонок повторился.
— Кто там? — крикнула Елена.
— Это я, соседка твоя, Степановна! — раздался скрипучий голос за дверью. — Открывай, разговор есть!
Старушка была маленькой и сухонькой, но хваткой. Войдя в квартиру, она сразу оценила ситуацию, обвела всех внимательным взглядом.
— Значит, сыновья приехали, — констатировала она. — Ну и хорошо, разговор будет серьёзный.
— Может, потом? — Елена дёрнула плечом. — У нас тут семейное.
— То, что я скажу, и есть семейное, — отрезала Степановна. — Артём, Павел, я вас помню ещё такими, — она показала рукой рост по пояс. — Хорошие мальчики были.
— Спасибо, — Артём кивнул. — Что-то случилось?
— Случилось? Да каждый день что-то случалось! — старушка поджала губы. — Я вчера вечером в магазине слышала, как про вас говорят. Мол, маму уморили, на лечение денег не давали, теперь квартиру делить приехали. А я ведь всю правду знаю.
Она села на стул, расправила юбку.
— Я каждый день через стенку слышала, как Любовь Петровна с Еленой ругались. Особенно в последние месяцы. Любовь Петровна кричала, что ей нельзя сахар, а Елена ей конфеты покупала, денег не жалела.
— Неправда! — вскинулась Елена. — Это разовое было!
— Разовое? — Степановна хмыкнула. — А как Любовь Петровна полгода назад в больницу попала с критичным сахаром? А потом ведь выяснилось, что ты ей газировку сладкую покупала. Врач тогда прямо сказал: ещё раз такое — и инсульт гарантирован.
— Что?! — Артём поднялся с дивана. — Лена, это правда?
— Не верьте ей! — Елена вскочила. — Она всё врёт! Старая сплетница!
— А деньги на лекарства? — продолжала Степановна. — Любовь Петровна мне жаловалась, что денег нет, а Елена новые сапоги купила. Я ещё удивилась — как так? Ведь сыновья деньги присылают.
— Я имею право на личную жизнь! — Елена повысила голос. — Что я, в обносках должна была ходить?
— А диету кто нарушал? — не унималась соседка. — Кто маме вино на Новый год наливал, хотя ей нельзя было? А потом «скорая» приезжала.
— Выйдите вон! — Елена уже кричала. — Это не ваше дело!
— Моё! — Степановна тоже повысила голос. — Я Любовь Петровну сорок лет знала. Мы в педучилище вместе учились. И то, что ты с ней делала — это преступление.
— Лена, — Артём заговорил низким, дрожащим голосом. — Это правда? Ты не следила за диетой мамы? Ты тратила наши деньги не на лекарства?
После ухода Степановны в квартире воцарилась гробовая тишина. Артём и Павел сидели на диване. Елена стояла у окна, скрестив руки на груди.
— Так значит, это ты слухи распустила, — наконец произнёс Павел. — Первая начала всем рассказывать, что мы маму бросили, денег не давали, а теперь делить наследство приехали.
— А что я должна была говорить? — огрызнулась Елена. — Что я деньги на себя тратила? Что мама из-за меня умерла? Вы бы сейчас меня судили!
— Мы и сейчас можем, — очень тихо сказал Артём.
Елена повернулась к братьям. В глазах мелькнул испуг.
— Что?
— Соседка всё слышала. Доказательства есть. Неоказание помощи больному человеку, растрата денег. Как думаешь, что скажет суд?
— Вы… вы не посмеете, — Елена побледнела. — Я ваша сестра!
— Сестра? — Павел встал. — А ты вела себя как сестра, когда поливала нас грязью? Когда из-за тебя мою жену в магазине оскорбляли? Когда ты нас убийцами мамы выставляла?
— И что вы сделаете? — Елена нервно сглотнула, но попыталась сохранить самообладание. — Вы ничего не докажете. Я скажу, что это была её воля — есть сладкое. Что она сама просила.
— Может, и так, — Артём кивнул. — Но нам не обязательно что-то доказывать. Достаточно просто подать заявление, и все эти слухи, что ты распустила, обернутся против тебя. Как ты думаешь, кому поверят, когда узнают, что именно ты распускала слухи о нас?
Елена опустилась на стул. Внезапно она выглядела очень усталой и старой.
— Чего вы хотите?
— Мы предлагаем тебе выбор, — Артём говорил спокойно. — Вариант первый: мы продаём эту квартиру и покупаем тебе однушку на окраине. Остаток денег делим между собой. Вариант второй: мы подаём заявление в полицию и доказываем, что ты фактически способствовала ухудшению здоровья мамы.
— Это… это шантаж! — Елена вскинула голову.
— Нет, это последствия твоих действий, — Павел пожал плечами. — Решай, время идёт.
Кафе для поминок всё-таки нашлось — маленькое, на окраине города. Людей пришло немного, в основном старые коллеги Любови Петровны. Елена сидела в углу, безучастная, с потухшим взглядом. Она приняла предложение братьев.
После поминок Артём и Павел шли по улице к отелю. Серое весеннее небо нависало над городом.
— Думаешь, мы правильно поступили? — спросил Павел.
— А был другой выход? — Артём засунул руки в карманы. — Она фактически довела маму до смерти, а потом ещё и обвинила нас.
— Почему она изменилась? — Павел покачал головой. — Помнишь, какая она была в детстве? Весёлая, добрая…
— Помню. Потом отец умер, мама её избаловала, мы уехали. Одиночество, зависть, обида… Всё вместе.
Они свернули на узкую улочку. Молчание затягивалось.
— Я никак не могу понять — эта квартира, она действительно того стоила? — наконец спросил Павел. — Чтобы так подставлять нас, врать, манипулировать… Это же трёшка в провинции, не дворец.
— Дело не в квартире, — Артём вздохнул. — Дело в том, что мы уехали, устроились, а она — нет. Мы семьи создали, а она одна. Это зависть и обида, накопленные годами. Квартира — просто символ.
— И что дальше? Она же наша сестра.
— Дальше? — Артём пожал плечами. — Продадим квартиру, купим ей однушку. Будем иногда звонить. Но прежних отношений уже не будет, это точно.
— Знаешь, что самое обидное? — Павел остановился. — Что она даже не извинилась. Ни за слухи, ни за обвинения, ни за то, что с мамой делала.
— Она не считает себя виноватой, — ответил Артём. — Для неё мы предатели, сбежавшие из родного города. А она жертва, оставшаяся присматривать за больной мамой. В её картине мира всё так.
— А если она права? — неожиданно спросил Павел. — Если мы действительно их бросили?
Артём молчал. Накрапывал мелкий дождь.
— Мы отправляли деньги, звонили, приезжали, — наконец сказал он. — Но её это не оправдывает. И то, что она сделала, тоже не оправдывает.
Они подошли к отелю. В окне номера на третьем этаже мелькнул силуэт Насти, наверняка ждала. В машине дремала Лена — решили встретиться и заехать к брату.
— Что скажем жёнам? — спросил Павел.
— Правду, — Артём посмотрел на брата. — Только правду. Других слухов в этой семье уже не будет.
Они вошли в отель. Наверху их ждали жёны и дети. Там было тепло, понимание и поддержка. Завтра они уедут, а город останется со своими слухами. Елена получит свою однушку и будет жить дальше — с обидой, злостью и сожалениями. Таково было её наследство.
Спустя полгода Павел получил странное сообщение от одной из бывших коллег мамы: «Видела твою сестру вчера. Говорит, жалеет, что не пошла в суд. Верит, что выиграла бы дело».
— Знаешь, что самое страшное? — сказал Павел, позвонив брату. — Она так и не поняла, что была неправа. Даже сейчас.
— Это её выбор, — ответил Артём. — У каждого своё наследство. Нам досталась ответственность, а ей — обида. И каждый живёт с тем, что выбрал.
