— Ты правда считаешь, что я обязана отдать твоей маме нашу квартиру? — Марина уставилась на Дениса так, будто он предложил ей продать собственный почечный камень.
— Это ведь проще, чем каждый день терпеть её вопли, — слабо пожал он плечами, потирая переносицу.
— Проще кому? Мне? Или тебе, чтобы больше не слышать, как «войдила» мамочка корит меня в каждом телефонном разговоре?
— Марина, перестань, — попытался он смягчить тон.
— Слишком поздно, Денис. Я уже говорю. И ты мне не указ.
Она стояла на кухне, не отрывая глаз от свистящего чайника, словно это был древний враг. Ещё отголоски вчерашнего визита Людмилы Ивановны звенели в ушах: свекровь появилась без предупреждения — с огромным пакетом продуктов и не менее огромным списком упрёков.
— Вы как живёте? — сорвалось у неё с порога, когда она бросила на пол пакет с фруктами: яблоки покатились по кафельной плитке. — Кухня напомнила мне сарай, ванная — сплошной ужастик, а обои… Вы с моим сыном хоть когда-нибудь что-то в этой жизни планировали?
— Здравствуйте, Людмила Ивановна, — выдавила из себя Марина, стараясь держать лицо. — Спасибо за яблоки.
— Это не тебе, — холодно отрезала свекровь. — Это Дениске. Он у меня хилый, на работе загружен. А ты хоть раз нормальный суп сварила, а не свои «худей-пюре»?
Денис, как всегда в центре конфликта, сидел на диване и поигрывал телефоном, изображая, что ему безразлично. Меж двух огней — мама и жена.
— Дениска, скажи ей, что я права! — заорал голос Людмилы Ивановны.
— Мам… — он поднял взгляд, но тут же отвернулся. — Может, позже?
Марина резко дернулась, когда крышка чайника стукнулась о стол с отчётливым лязгом.
— А я в этом доме кто вообще? — заслушалось в холодном голосе свекрови. — Сына вырастила, а сейчас меня выставляют за порог, как старую тряпку?
— Никто вас не прогоняет, — спокойно ответила Марина, хотя внутри всё бурлило. — Но, прошу, не учите нас жить.
— Ах так? — Людмила Ивановна замахнулась руками. — Значит, я мешаю? А ты не забудь, что квартира, в которую вы собрались переезжать, по праву должна принадлежать Денису! Это же моя заслуга, что он стал твоим мужем!
Марина замерла, сердце сжалось:
— По праву? — слова падали тяжёлыми каплями. — Простите, жильё досталось мне от моего дедушки по завещанию. Вы, случайно, его не читали?
— Завещания написаны и переписаны сто раз, — махнула свекровь, будто отмахиваясь от надоедливой мухи. — В семье старший всегда решает. Давайте перепишем документы — и всем станет легче.
— Всем? — Марина прижала кулаки. — Или вам?
— Не иронизируй, — ощетинилась Людмила Ивановна. — Я сказала своё слово. Когда у вас появятся дети, куда мне деваться? В однушке закручиваться в клубок? А здесь две просторные комнаты — моё законное место!
Денис встретился взглядом с женой, но сразу отвёл глаза. Этот взгляд, как сквозняк, мог похолодить любые сердца.
— Денис? — голос Марины дрогнул. — Ты тоже так считаешь?
Он сглотнул, словно проглатывая комок в горле.
— Марина, ты же знаешь, мама у нас человек прямолинейный… порой чересчур. А ты… слишком упрямая. И я между вами, как селёдка в бутерброде.
— Великолепное сравнение, — наигранно усмехнулась она. — Но я не в настроении быть едой.
С этими словами свекровь хлопнула дверью, оставив после себя шлейф духов и едкий аромат недовольства.
Марина, прикрыв глаза, подумала: «Это ещё не конец. Она вернётся». И действительно вернулась уже на следующий день — вместе с адвокатом и каким-то бледным парнишкой, тащившим папки с документами.
В кухне стояла тишина, когда Людмила Ивановна гордо шагнула вперёд.
— Ну что, молодые, обсудим серьёзные вопросы? — её голос наиграно добродушный.
— Мы уже говорили вчера, — Марина облокотилась на стол, не отступая ни на шаг. — Я помню всё.
— Ты называешь это обсуждением? — свекровь усмехнулась. — Я — мать твоего мужа! Уважай меня хотя бы за это.
— Уважение нужно заслужить, — спокойно сказала Марина. — Давить на родственные узы — не лучшая тактика.
Денис, сидя в углу, с интересом разглядывал старый тапок на полу. Жить «под катком» трудно, и он это чувствовал как никто. Но сегодня Марина была непоколебима.
— Давайте по существу, — вмешался адвокат. — Есть завещание, но его можно оспорить. Ведь некоторые средства могли быть вложены семьёй, и у Людмилы Ивановны есть основания требовать долю.
Марина слегка улыбнулась, внутренне готовясь к бою.
— Семьёй? — её голос прозвучал тихо, но уверенно. — Мой дед всю жизнь честно трудился на заводе, собирал деньги и на собственные сберегал купил это жильё. К «семье» он отношения не имел — разве что из вежливости по лестничной клетке здоровался.
Людмила Ивановна сделала вид, что не слышит, и внезапно смягчила тон:
— Я о вас забочусь, дорогая. Если документы будут на моё имя, вы всегда сможете туда заехать, где захотите. А если что-то пойдёт не так, Денис окажется на улице. Ты этого хочешь?
— Забавно, — только и сказала Марина. — Вы правда полагаете, что я променяю наследство на чьё-то спокойствие?
— Не чьё-то, а моего, — рыкнула свекровь. — Я двадцать пять лет растила Дениса и вытирала ему сопли, а он женился на дерзкой женщине, которая тянет всё под себя!
Денис вздрогнул и тихо попросил:
— Мам, хватит…
— Нет! — Людмила Ивановна вцепилась в него взглядом. — Ты либо со мной, либо с этой… этой…
— Женой? — Марина шагнула вперёд, не дрогнув. — Он со мной, потому что мы семья. И я не позволю вам её разрушить.
Над головой свекрови взметнулась рука, но она опустила её, подавив желание надавить.
— Ты ещё пожалеешь! Я пойду до конца! — холодно прошипела она.
— Отлично, — Марина пожала плечами. — Увидимся в суде. Там я напомню, что значит «идти до конца».
Шесть недель суда тянулись медленно, как нескончаемая череда тяжёлых кадров. Людмила Ивановна билась не на жизнь, а на смерть: таскала Марину к нотариусам, искала «свидетелей», которые якобы слышали обещания дедушки, и умоляла переоформить документы. Но тонкая стена сухих бумаг была неприступна.
На последнем заседании судья, женщина средних лет с настороженным взглядом, подвела жирную черту:
— В иске отказать. Юридических оснований для передачи квартиры не обнаружено.
Марина чуть не расплакалась от облегчения и усталости. Денис сидел рядом, уставив взгляд в пол, — он всё больше осознавал, как много бед мать принесла в их дом.
Лишь Людмила Ивановна, у которой дрожали руки, сорвалась в крик:
— Это подлог! Я добьюсь правды! — приставы вежливо удалили её из зала.
Вечером они с Денисом вернулись в только что отремонтированную двушку. Марина взяла чашку горячего чая и посмотрела на мужа:
— Что скажешь? — её голос дрожал от эмоций. — Ты понял, кто на нашей стороне, а кто против?
Денис глубоко вздохнул, опустив голову.
— Прости… Я должен был сразу стать рядом с тобой. Я боялся… боялся остаться один.
— Она осталась одинокой, потому что сама оттолкнула всех, — тихо ответила Марина. — Но если не остановить её сейчас, она так и останется одна.
В этот момент телефон завибрировал: на экране высветилось «Людмила Ивановна». Марина взглянула на любимого:
— Это твой разговор. Не мой.
Денис кивнул и нажал «отклонить».
— Давай начнём заново, — сказал он, наконец подняв глаза. — Без шантажа, без давления. Только мы.
— Тогда у нас все получится, — улыбнулась Марина, впервые за долгие месяцы по-настоящему расслабленно.
Как бы вы поступили на месте Марины? Рассказать в комментариях!
