— Ты в курсе, что плитка в нашей ванной стоит три тысячи гривен за квадратный метр? — воскликнула Ольга, захлопнув крышку стиральной машины так, что вся комната задеревенела, — а Светлана Андреевна настаивает, чтобы я такую же для своей мамы заказала… на кухню!
Игорь, её муж, откинулся на краю кровати и неловко крутил в руках пульт от телевизора, будто нажимая кнопки мог заставить эту семейную бурю замолчать.
— Мы же знаем, что у мамы старая кухня: шкафы скрипят, плитка потрескалась, — проговорил он с неохотой, но голос выдал вину.
— Я прекрасно понимаю, что она переживает, — с обидой ответила Ольга, — но почему именно я должна покрывать её ремонт? Ты — единственный сын, не я! Я чего-то пропустила: с каких пор у тебя больший бюджет на ремонт, чем у меня на всю квартиру?
Игорь опустил взгляд: на его лице читалась привычная смесь усталости и раздражения. Он замялся, как подросток, которому внезапно дали больше домашних заданий:
— Оле, ну ты сама говорила, что наш бизнес растёт, дела идут в гору…
— Бизнес, говоришь? — Ольга резко встала, словно штык, — у меня тоже есть свои доходы, и я ни у кого ничего не выбираю! А тебе хватило ума сказать маме: «Конечно, давай я ей помогу», и ни тени вопроса — а кто я такая?
— Ты тоже не без труда тащишь по жизни… — тихо пробормотал Игорь, но его слова потерялись в реве чайника.
— Хватит меня обвинять! — Ольга загудела. — Я не ваш спонсор, не ваша касса, не ваш благотворительный фонд! Почему, когда ты говоришь о маме, все кругом должны немедленно расщедриться?
В комнате повисла тяжкая тишина, в которой отчетливо звучали щелчки старых часов. Ольга села на табурет у раковины, опустив голову на руки:
— Где же твое мужское достоинство? Где способность сказать родному человеку: «Мама, живи в рамках своих возможностей»?
Чайник застонал, а мобильный замигал на столе: уведомление в WhatsApp от Светланы Андреевны.
Светлана Андреевна:
Оля, я смету посчитала: кухня обойдется в 215 000 гривен. Мастера готовы начать на следующей неделе, предоплата — 30 %. Вы мне напишите, куда переводить деньги?
Ольга усмехнулась так, что даже соседский кот на балконе напротив натянулся и исчез из вида.
— К черту ваш ремонт… — прошептала она.
Игорь заглянул на кухню, словно опасаясь, что столкнётся с непредсказуемым зверем:
— Давай без скандала, — вздохнул он, — мама пожилая, у неё сердце…
— Ах да, сердце! — Ольга вскинула голову. — Все мамы сердца имеют, все стареют. Но не все снохи обязаны брать в долг десятки тысяч на чужие полы и шкафы!
— Это не долг, — тихо парировал Игорь, — всего лишь небольшая сумма… для твоих средств это и вовсе копейки.
— «Копейки»? — Ольга рассмеялась, но в голосе заискрилась сталь. — Тогда продай свой «Мерседес» и помоги маме! Что ты ждёшь? Аплодисменты?
Игорь помрачнел. Казалось, он готов был больше сражаться с собой, чем с женой.
— Ты перешла все границы…
— Границы? — Ольга шагнула к нему. — Я просто сказала «нет» безлимитному банкомату твоей семьи.
— Я не хочу этого… — он едва слышно проговорил, — я устал от этого вечного противостояния…
Они замерли на миг, а потом в спальню влетел стук: чемодан, стоявший у шкафа с надписью FRAGILE, медленно покатился по полу.
— Я не хочу больше терпеть, — тихо сказала Ольга и направилась к нему, чтобы снять валяющийся на полу чемодан. — Забирай свои вещи и уходи.
— Ты с ума сошла?! — он рванулся к ней, но он не успел ударить — его взглянул тяжелый, решительный.
— Однажды я поняла: эти четыре стены не место для вечных долгов и скандалов. Ты уйдёшь, Игорь. Навсегда.
— Лен, это же наша семья… — в голосе проскользила мольба.
— Семья — это когда тебя уважают. А здесь я уже шестой раз за год слышу о «необходимости» и «должна». Я не должная, я — хозяйка.
С этими словами Ольга распахнула чемодан, а Игорь, дрожа, собрал в него рубашки и джинсы, как будто исполнял неприятную обязанность.
— Не жди от меня прощения, — тихо добавила она, — и даже не думай просить…
Дверь захлопнулась. Тишина, в которой Ольга впервые услышала своё собственное дыхание и — что ещё важнее — почувствовала себя свободной.
На следующее утро она включила чайник, и пока вода закипала, набрала в мессенджере:
«Светлана Андреевна, я оплатила ремонт внукам вашего сердца. Всего вам доброго. Пожалуйста, не пишите мне больше».
И нажала «удалить чат».
Чайник зашипел, но Ольга не спешила. Впервые за много месяцев её пальцы не дрожали, а разум был спокоен, как утреннее море.
Вечером она опубликовала в Facebook:
Ремонт кухни — это нормально, но не тогда, когда ты оплачиваешь чужие «жалобы» и «сердце матери». Иногда самый жёсткий разговор — это разговор с самим собой: «Хватит быть банком, когда можно быть хозяином своей жизни». А вы сталкивались с тем, что «добрая помощь» превращается в долговую яму? Как вы выкручивались?
Ждала ли она тысячи лайков? Нет. Её больше волновало, откликнется ли кто-нибудь из тех, кто всё ещё боится сказать «нет» чужим притязаниям, но мечтает о собственной тишине.
А вы когда-нибудь устанавливали чёткие границы, чтобы защитить себя и свой дом?
