— Марин, ну где ты там застряла? До Нового года два часа остался, а у нас стол не накрыт! — раздался с кухни нетерпеливый голос Андрея.
Марина в последний раз критически осмотрела свое отражение в зеркале прихожей. Новое изумрудное платье, купленное специально для праздника, красиво облегало фигуру. Короткая стрижка каре с модным удлинением спереди молодила лицо, а легкий макияж подчеркивал зеленые глаза. В свои тридцать восемь она выглядела максимум на тридцать – результат регулярных пробежек по утрам и плавания в бассейне.
— Иду-иду! — отозвалась она, торопливо надевая любимые серьги с топазами – подарок мужа на прошлый Новый год. Тогда он еще дарил подарки… Тогда все было по-другому.
Марина вошла на кухню, но Андрей даже не поднял глаз от телефона. Его пальцы стремительно скользили по экрану, набирая очередное сообщение. В последнее время это стало его любимым занятием – вечно что-то печатает, улыбается экрану, а стоит ей подойти ближе – тут же прячет телефон.
— Кому пишешь? — как бы невзначай поинтересовалась Марина, доставая с верхней полки разделочную доску.
— По работе, — буркнул он, молниеносно убирая телефон в карман домашних брюк. — Срочный проект, заказчик нервничает.
«По работе. Ну, конечно. В канун Нового года все только и делают, что обсуждают рабочие проекты», — с горечью подумала Марина, но промолчала. За последний месяц эта фраза стала его универсальным ответом на все вопросы. Куда идешь? По работе. Почему задерживаешься? Работа. С кем разговариваешь? С работой.
Из гостиной доносились радостные голоса детей – четырнадцатилетняя Катя и восьмилетний Миша увлеченно наряжали елку. Каждый год это было их особенным ритуалом – всей семьей доставать коробки с игрушками, распутывать гирлянды, вспоминать, кто и когда купил какое украшение…
— Мам, можно достать твою любимую игрушку? Того стеклянного медведя, что тебе еще бабушка подарила? — крикнула Катя из комнаты.
— Конечно, солнышко! Только очень аккуратно, она старая совсем, — отозвалась Марина, перекладывая в салатницу оливье.
Неожиданно в дверь позвонили. На пороге стояла их соседка Вера – эффектная брюнетка тридцати пяти лет, одинокая мать двоих детей. После развода она переехала в их подъезд полгода назад, и с тех пор в жизни Марины что-то неуловимо изменилось. В руках Вера держала форму для выпечки, от которой исходил аппетитный аромат.
— С наступающим, соседи! — пропела она, протягивая угощение. — Решила порадовать вас своим рулетом с ягодами. Говорят, он просто волшебный!
— Спасибо, Верочка, — Марина попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. Что-то в этой женщине настораживало её – может, слишком яркая помада в будний день, может, чересчур откровенные наряды для похода в магазин, а может, то, как она смотрит на Андрея.
За спиной послышались торопливые шаги – это был муж. Его хмурое лицо мгновенно просветлело при виде гостьи:
— О, Вера Николаевна! Какая приятная неожиданность! Проходите, попьем чаю…
— Нет-нет, что вы, — кокетливо отмахнулась соседка, — у меня еще столько дел! Просто забежала поздравить.
Марина заметила, как они обменялись быстрыми взглядами. В груди что-то неприятно кольнуло – такими глазами обмениваются люди, у которых есть общая тайна.
Когда Вера ушла, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и неприятное предчувствие, Андрей снова уткнулся в телефон. Марина решила, что пора поговорить. Невозможно больше делать вид, что все в порядке.
— Андрей, нам нужно обсудить…
— Знаешь, — перебил он её, неожиданно поднимая глаза от экрана, — я давно хотел сказать. Ты мне больше не нужна.
Время словно остановилось. В голове пронеслись воспоминания пятнадцати лет совместной жизни – их первая встреча в парке, где она гуляла с подругами, а он играл с друзьями в волейбол; скромная свадьба в кругу близких; рождение Кати, когда он не отходил от неё ни на шаг; появление Миши, такого долгожданного сына; их первая совместная квартира, взятая в ипотеку; вечерние прогулки всей семьей; воскресные завтраки с блинчиками…
— Что? — только и смогла выдавить она, чувствуя, как к горлу подступает ком.
— Ты стала скучной, Марин, — он говорил ровно, будто сообщал прогноз погоды. — Обычной медсестрой с обычной жизнью. А я хочу большего. Знаешь, когда я смотрю на тебя, я вижу свое будущее – такое же серое и предсказуемое. Утром на работу, вечером домой, в выходные генеральная уборка… Разве об этом я мечтал?
Он говорил еще что-то, но она уже не слышала. В ушах звенело, а перед глазами плыли разноцветные круги. Дети в соседней комнате продолжали радостно спорить об украшениях, не подозревая, что их привычный мир рушится на части.
— И давно ты это решил? — её голос звучал удивительно спокойно, хотя внутри все кричало.
— Какая разница? — он равнодушно пожал плечами. — Я взял кредит, куплю квартиру. Ухожу к Вере. Она понимает меня, с ней я чувствую себя живым.
Марина молча сняла фартук, аккуратно повесила его на крючок. Подошла к шкафу в прихожей, достала большой чемодан – тот самый, с которым они когда-то ездили в свадебное путешествие на море.
— Что ты делаешь? — в голосе Андрея промелькнуло удивление.
— Собираю твои вещи, — спокойно ответила она, открывая шкаф. — У тебя же есть куда идти, правильно? Новая квартира, новая жизнь…
— Но… дети…
— А что дети? — она начала методично складывать его рубашки. — Ты же сам все решил. Иди к своей Вере, к новой жизни. Только детей не впутывай. Они не должны страдать из-за того, что их отец решил стать «живым».
В этот момент в кухню влетел радостный Миша:
— Мам, пап, идите скорее! Мы с Катей такую красивую елку нарядили! И медведя повесили на самое видное место!
Марина улыбнулась сыну, хотя внутри все сжималось от боли:
— Сейчас придем, зайчик. Папа как раз собирается… в магазин за шампанским.
— Папа, купи еще мороженое! То, которое мы всегда берем, помнишь? — Миша умоляюще посмотрел на отца.
— Конечно, сынок, — глухо ответил Андрей, не глядя на ребенка.
Когда сын убежал, Марина продолжила методично складывать вещи мужа. Каждая рубашка, каждый свитер хранили воспоминания – вот эту рубашку она подарила ему на день рождения три года назад, в этом свитере он впервые повел Катю в первый класс…
— Знаешь, — сказала она, не поднимая глаз, — я давно догадывалась. Твои задержки на работе, странные звонки, сообщения. Сначала думала – показалось. Потом заметила, как ты меняешься. Перестал обнимать по утрам, рассказывать о своем дне. А потом я увидела выписку по кредиту в твоем телефоне – случайно, ты забыл его на столе. Но знаешь, — её голос дрогнул. — Я все равно готовилась к празднику, купила тебе подарок, хотела сделать этот вечер особенным. Думала, может, еще можно что-то исправить…
Она достала из шкафа небольшую коробочку в праздничной упаковке:
— Вот, держи. Те самые часы, о которых ты мечтал. Помнишь, как мы гуляли по торговому центру в октябре? Ты остановился у витрины, смотрел на них так долго… Я три месяца откладывала с каждой зарплаты. Можешь подарить их Вере, — она горько усмехнулась, — пусть перепродаст.
— Марин…
— Все, иди. Детям я что-нибудь придумаю. Скажу, что у тебя срочная командировка. В конце концов, ты же у нас теперь такой занятой, успешный…
— Перестань, — поморщился он. — Ты специально делаешь мне больно?
— Больно? — она наконец подняла на него глаза. — Я? Тебе? Больно? А как называется то, что сейчас чувствую я? Пятнадцать лет жизни, Андрей. Пятнадцать лет я была рядом. Когда ты начинал свой бизнес и мы жили на одну мою зарплату. Когда ты болел и я не спала ночами. Когда у тебя был кризис и ты хотел все бросить… Я родила тебе двоих детей, создала дом, поддерживала все твои начинания. А теперь я «слишком обычная» медсестра?
Андрей молчал, глядя в пол. За стеной продолжали радостно галдеть дети, распаковывая новогодние игрушки.
— Мам! — снова раздался голос Миши. — А помнишь того снеговика, которого мы с папой на даче слепили? Мы его сфотографировали, а потом сделали елочную игрушку с этой фотографией!
— Помню, солнышко, — откликнулась Марина, чувствуя, как предательски дрожит голос. — Повесь его повыше, чтобы всем было видно.
Она повернулась к мужу:
— Знаешь, единственное, что меня волнует — дети. Как я им объясню, что их папа, который читал им сказки на ночь, учил кататься на велосипеде, возил на море… что он просто взял и ушел? Как объяснить Мише, почему папа больше не придет на его соревнования по плаванию? Как сказать Кате, что её первый школьный вальс пройдет без отца?
— Я буду помогать материально, — пробормотал Андрей. — Все, что нужно…
— Материально? — Марина рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Ты правда думаешь, что детям нужны твои деньги? Им нужен отец, Андрей. Тот, кто будет рядом не по графику и не по расписанию, а просто потому, что любит.
В дверь снова позвонили. На пороге стояла Вера – на этот раз в вечернем платье с глубоким вырезом.
— Андрей Николаевич, вы готовы? — промурлыкала она. — Такси уже ждет внизу.
Марина смотрела на эту женщину и не чувствовала ненависти. Только усталость и что-то похожее на жалость.
— Проходите, Вера, — спокойно сказала она. — Можете помочь своему… кхм… новому мужчине донести чемодан. Я как раз закончила собирать его вещи.
— Что? — растерялась соседка. — Но мы собирались встречать Новый год…
— В новой квартире, я знаю, — кивнула Марина. — Той самой, на которую мой муж взял кредит. Надеюсь, там есть хотя бы мебель? А то знаете, спать на полу как-то неромантично.
Вера побледнела и посмотрела на Андрея:
— Ты же сказал, что уже все уладил! Что поговорил с женой, что она в курсе…
— Он соврал, — пожала плечами Марина. — Впрочем, это уже не мои проблемы. Забирайте его и будьте счастливы.
— Мам, а что происходит? — в дверях кухни стояла Катя, держа в руках того самого стеклянного медведя. — Почему папины вещи в чемодане? Куда он уходит?
Марина замерла. Этого момента она боялась больше всего.
— Катюш… — начала она, но дочь перебила её:
— Я все слышала, — голос девочки дрожал. — Про новую квартиру, про Веру… Пап, ты правда уйдешь?
— Доченька, — Андрей сделал шаг к Кате, но она отшатнулась.
— Не подходи! — медведь выскользнул из её рук и разбился на мелкие осколки. — Ты… ты предатель! Мы готовили тебе подарок с Мишкой… Целый месяц делали эту открытку…
— Какую открытку? — тихо спросил Андрей.
— Никакую! Неважно! — Катя развернулась и убежала в свою комнату, громко хлопнув дверью.
— Мам, — в коридор выглянул растерянный Миша. — Почему Катя плачет? Почему мамин медведь разбился?
Вера нервно переминалась с ноги на ногу:
— Может, я пойду? Андрей, спускайся, когда… в общем, я внизу.
Марина посмотрела на осколки медведя — последний подарок от бабушки, единственная память о ней. Точно так же сейчас разбивалась вся их жизнь.
— Папа никуда не пойдет! — вдруг заявил Миша, загораживая собой входную дверь. — Мы же собирались запускать фейерверки! Ты обещал!
— Сынок… — Андрей опустился перед ним на колени. — Мне нужно уехать. По работе.
— Врешь! — мальчик сжал кулаки. — Ты всегда говоришь «по работе»! А сам… сам… — он разразился слезами.
Марина обняла сына:
— Тише, маленький. Иди к сестре, хорошо?
Когда Миша ушел, она повернулась к мужу:
— Ну что, доволен? Хотел красивый уход – получи правду жизни — она горько усмехнулась. — Когда мы познакомились ты тогда сказал: «Наконец-то я встретил настоящую. Никакого притворства, никакой фальши.» А теперь тебе нужна фальшивка в блестящей упаковке…
Январь выдался на редкость холодным. Или это Марине так казалось? Первые дни она существовала как в тумане – работа, дом, дети.
Катя наотрез отказывалась говорить с отцом, сбрасывала его звонки. Миша плакал по ночам, прижимая к себе плюшевого медведя – папин подарок на пятилетие.
В поликлинике коллеги делали вид, что ничего не произошло, хотя наверняка уже все знали – слухи в маленьком городке разносятся быстро. Особенно такие – примерный семьянин бросил жену с двумя детьми ради эффектной соседки.
— Марина Сергеевна, пациент к вам, — заглянула в кабинет медсестра Лида. — Военный хирург после командировки, на процедуры.
В кабинет вошел высокий мужчина лет сорока. Красивый, но не той слащавой красотой, как у фотомоделей. Его лицо было словно высечено из камня – волевой подбородок, прямой нос, внимательные карие глаза.
— Дмитрий Сергеевич Воронов, — представился он. — Знаете, я первый раз за пятнадцать лет службы попал к такой внимательной медсестре.
— Не преувеличивайте, — улыбнулась Марина. — Я просто делаю свою работу.
— А я и не преувеличиваю. Вы действительно… особенная.
Она вздрогнула. Это слово… Полная противоположность тому, что сказал Андрей. «Обычная» – «особенная».
Через неделю Дмитрий снова появился в поликлинике:
— А знаете, Марина Сергеевна, мой сын тоже занимается плаванием. Слышал от вас про успехи Миши. Может, сводим их вместе в бассейн?
Она хотела отказаться – слишком рано, раны еще свежи. Но что-то в его глазах – спокойная уверенность, теплота – располагало к доверию.
Весна принесла неожиданные новости – Вера бросила Андрея ради столичного бизнесмена. Он пытался вернуться домой, караулил Марину после работы:
— Я все осознал, — говорил он. — Давай начнем сначала?
— Знаешь, — ответила она, глядя ему прямо в глаза, — я должна тебя поблагодарить. Ты открыл мне глаза. Я действительно была «обычной». Потому что всю себя посвящала семье, тебе. А сейчас я живу. По-настоящему.
Дмитрий оказался удивительным человеком – спокойным, надежным, с тонким чувством юмора. После совместных походов в бассейн они стали встречаться в парке. Он учил Мишу кататься на скейте, помогал Кате с физикой.
— Мам, — сказала как-то дочь, — а знаешь, дядя Дима правда классный. И на папу совсем не похож.
— Чем? — осторожно спросила Марина.
— Он настоящий. Не пытается казаться крутым или молодым. Просто есть и всё.
Следующий Новый год они встречали вчетвером – без оливье и громких тостов. Просто сидели в гостиной, играли в настольные игры и строили планы на будущее.
В полночь пришло сообщение от Андрея: «Прости меня. Может, попробуем снова?»
Марина улыбнулась и удалила сообщение, не ответив. Она смотрела, как Дмитрий учит Мишу складывать самолетики из салфеток, как Катя показывает ему свои рисунки, и понимала – иногда нужно отпустить прошлое, чтобы встретить будущее.
А где-то на другом конце города в съемной квартире сидел одинокий мужчина. Перед ним стояла нетронутая бутылка шампанского и лежали те самые часы – так и не распакованный последний подарок от бывшей жены. В телевизоре шумел праздничный концерт, но он не слышал музыки.
«Ты мне больше не нужна» – как глупо это прозвучало год назад. Как пусто и фальшиво. Потому что именно она – та самая «обычная» женщина – была его настоящим счастьем. Но он понял это слишком поздно.
За окном грохотали петарды, а он все смотрел на экран телефона, где было их последнее семейное фото – они вчетвером у новогодней елки, счастливые и родные. Теперь эта фотография стала еще одним напоминанием о том, как легко разрушить то, что строилось годами, и как невозможно склеить разбитое доверие.
В эту новогоднюю ночь он наконец понял простую истину: счастье не в ярких огнях и фальшивом блеске. Оно в теплых домашних носках, в совместных завтраках, в детском смехе и в той самой «обычной» жизни, которую он так глупо променял на мишуру.
Но было уже поздно.
В новогоднюю ночь чудеса случаются только с теми, кто их достоин.
