Светлана стояла на табуретке, зацепившись одной рукой за край шкафа, а другой пытаясь дотянуться до обоев, которые спрятались в щели между полкой и стеной. Ремонт всегда начинался с удаления старых обоев, твердых обломков и странных находок, будто забытых «на черный день».
— Свет, опять туда полезла? — прозвучал ленивый голос Максима из гостиной. — Может, давай завтра? Или найми специалиста, я весь день на работе был, а ты тут тратишь время на бумажки…
Светлана тихо вздохнула и спрыгнула вниз.
— Макс, я тебя две недели назад просила: не весь потолок крась, а просто подержи лестницу. Или люстру сними — я тебе же показывала: она висит еле прикрученная!
Максим, не вставая с дивана, хлопнул пивной бутылкой по журнальному столику и откусил чипсину.
— Люстра не на соплях, проживет лет десять минимум. Это ты драматизируешь.
Светлана вытерла ладони о штаны, чувствуя, как в груди сжалась тугая жилетка.
— Я хочу сделать уютно. Для нас. Это же наш дом.
Максим бросил на нее короткий взгляд, фыркнул:
— «Наш дом»? Ты уверена, что он наш? По документам вроде как твой.
В кухне воцарилась тишина: даже холодильник притих. Светлана стояла неподвижно, руки уже сами складывали инструменты в коробку.
— Что это было? — спросила она, глядя на него. — Ты так просто сказал или с подколом?
Максим пожал плечами:
— Я о том, что если ты хочешь, чтобы я вечерами вкалывал тут, а по выходным стены шлифовал, может, имеет смысл разобраться с правом собственности? Странно: я плачу за коммуналку, вкладываюсь, а квартира — не моя.
Светлана вдруг отчаянно почувствовала усталость. Не от ремонта — от его интонации. От тех слов, сказанных как бы между делом, но пробивающих точечно.
— Давай без шантажа, — спокойно произнесла она. — Мы не ради прописки женились. Или я ошибаюсь?
Он фыркнул:
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Мы вместе всё делим теперь.
— Тогда скажи прямо: ты на мне женился или на метрах?
Максим замолчал, пятно пива расползалось по ламинату.
Вечером Светлана вышла на балкон покурить, хотя бросила год назад. Звонить маме не хотелось — та и так Максима уже вытягивала из любого конфликта.
Она открыла чат с подругой Анной и, глядя на экран, думала: «Может, все эти подозрения — моя паранойя? Может, он просто устал и просит уважения?» Но внутренний голос шептал: он хочет квартиру.
Наутро Максим ушел с фразой о «делах». Света осталась одна: вынесла мусор, помыла пол, села у комода с влажной тряпкой, протирая пыль.
— Светочка? — голос на площадке прозвучал как бедсигнал. — Я, мама Максимова. Пирожки принесла. Можно?
Светлана едва дрогнула, потом открыла дверь:
— Здравствуйте, Валентина Алексеевна.
Свекровь влетела с пакетами и комментариями:
— Ты бы окна протерла, а то жить невозможно! Максим жалуется: у него аллергия началась.
— Он мог бы и помочь, — пробурчала Светлана.
— Ты ж не малая, всё сама. Потом удивляются, почему муж в свое норку уходит. И вообще, вы бы с ним про квартиру разговорились. Он ведь не враг.
Света смотрела на нее, как на незваную гостью:
— А вы кем теперь являетесь? Адвокатом?
Свекровь попятилась:
— Я мать. Мне важно, где мой сын живет.
— А мне важно, кто вмешивается в мою жизнь. Квартира — моя. Это моё дело.
Свекровь захлопнула дверь, оставив после себя только эхо в коридоре.
Потом он начал спать на диване. Без скандалов, без слов: подушка, одеяло, телефон — и тихое голодное жевание бутербродов под телевизор.
— Ты будешь ужинать? — спросила она однажды. — Я поел.
Появился второй набор тапочек, когда свекровь вновь заехала в то время, как Света на работе. На кухне — ее контейнер с борщом, в ванной — мыло с резким ароматом.
Светлана молча собрала в углу коробку с документами, флешками, блокнотами — всем, что было «её».
— Уезжаешь? — спросил он вечером, увидев коробку. — Нет. Я вас выселяю. Тебя и маму.
Он усмехнулся:
— Мы женаты. Ты не можешь просто так выселить.
— Закон не на твоей стороне, — сказала она. — Квартира куплена до брака.
Он вскочил, тяжело дыша:
— Тогда я не муж, а жилец?
Светлана тихо улыбнулась:
— Ты — посторонний, который пытался присвоить моё жильё.
Он выйдя, хлопнув дверью, разразился обвинениями. А она осталась одна среди коробок и тишины.
Ночью мама звонила:
— Он съехал? Ты справилась?
— Да, — ответила Светлана. — У меня теперь есть ключи, документы, свобода.
На кухне осталось тихо, только чайник посвистывал. Светлана взяла ключ из мастерской, где его плавили в металлургическом танце.
Больше в доме не было чужих шагов и претензий, только её голос, чистый и свободный.
А вы готовы отстоять своё пространство и границы? Поделитесь своим опытом в комментариях!
