Солнце пробивалось сквозь занавески, рисуя золотые полосы на половицах моей старенькой избы. Я, Матрёна Ивановна, сидела у окна, наблюдая, как ветер гоняет по двору опавшие листья. В руках у меня была фотография – молодая я, с озорной улыбкой, обнимаю маленькую Светку, мою внучку. Эх, Светка… Где та девочка, что плела мне венки из одуванчиков?
В дверь постучали. «Наверное, Нина, соседка, опять пирожков принесла», – подумала я. Но на пороге стояла Светка.
– Бабуль, привет! – Ее голос был каким-то натянутым, как струна.
– Здравствуй, Светлана, – ответила я, стараясь скрыть волнение. Я чувствовала, что этот визит не сулит ничего хорошего.
– Я тут… э-э… хотела поговорить насчет завещания.
Вот оно. Началось. Сердце ухнуло куда-то вниз.
– А что с ним не так? – осторожно спросила я.
Светка нервно теребила край своей модной сумочки.
– Мне тут… случайно… сказали, что я там… ничего не получаю. Это правда?
Я вздохнула.
– Правда, Светлана.
Лицо внучки исказилось.
– Как это?! Почему?! Я что, не твоя семья? Я рассчитывала продать этот… сарай, взять кредит и купить себе квартиру в Москве!
Слова резанули меня, как ножом. «Сарай»… Это дом, в котором я прожила всю свою жизнь, где росла моя дочь, где Светку я на руках качала.
– Светлана, я не думала, что тебе нужен мой дом, а не я сама. Я надеялась, что тебе просто нужно помочь…
– Да что ты понимаешь?! Мне нужны деньги! Москва – город возможностей! А здесь что? Грязь, коровы да ты со своими болячками!
Внутри меня все похолодело.
– Значит, я и мой дом для тебя – просто средство?
– Ну, бабуль, не обижайся! Я же любя… Просто… жизнь такая… Надо вертеться!
– А как же я? – не выдержала я. – Ты подумала обо мне? Куда я пойду?
– Да что с тобой станется? Поживешь в доме престарелых. Там, знаешь, даже весело бывает!
Я почувствовала, как к горлу подступает ком. Я молча указала на дверь.
– Уходи, Светлана.
– Да пошла ты! И твой дом тоже! Проклинаю тебя, карга старая! – крикнула она, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла.
Я рухнула на стул, обессиленная. В глазах стояли слезы. Как же я ошиблась в ней…
После ухода Светки в доме воцарилась тишина, которая давила на меня еще больше, чем ее крики. Я достала из шкатулки завещание и перечитала его. Все оставалось в силе. Дом и все мое небольшое имущество я завещала Нине, моей соседке. Она единственная, кто последние годы проявляла обо мне настоящую заботу.
Через пару дней Нина принесла мне свежие пирожки с капустой.
– Что-то ты, Матрёна Ивановна, совсем поникла. Что случилось?
Я рассказала ей о визите Светки. Нина слушала, нахмурив брови.
– Ах, какая бессовестная девка! Не переживай, Матрёна Ивановна. Не стоит она твоих слез. Я всегда рядом буду.
И Нина действительно была рядом. Помогала по хозяйству, приносила продукты, просто навещала, чтобы поболтать. Я благодарна ей бесконечно.
А у Светки, как я потом узнала, жизнь пошла под откос. Она потеряла работу, рассорилась с друзьями, ее выгнали из съемной квартиры. Она оказалась на самом дне. И вот тогда, видимо, до нее что-то дошло.
Однажды вечером в мою дверь постучали. На пороге стояла Светка. Вид у нее был жалкий. Одежда поношенная, лицо осунувшееся.
– Бабушка, – прошептала она, – можно войти?
Я молча посторонилась.
Светка вошла в дом и опустилась на колени у моих ног.
– Прости меня, бабушка. Я была такой дурой… Я все поняла… Я потеряла все, что у меня было, из-за своей жадности. Прости меня…
Я смотрела на нее, и в душе у меня боролись жалость и гнев. Я не знала, что сказать.
– Я знаю, что я не заслуживаю прощения, – продолжала Светка, – но я хочу все исправить. Я хочу помогать тебе, заботиться о тебе…
Я не верила ей. Слишком много боли она мне причинила.
– Посмотрим, Светлана, – сухо ответила я. – Посмотрим.
Светка начала приходить ко мне каждый день. Она помогала по хозяйству, убирала в доме, готовила еду. Я наблюдала за ней. Она работала не покладая рук, старалась изо всех сил. Но я все еще не могла поверить в ее искренность.
Однажды Светка принесла мне старую фотографию. На ней была запечатлена я, молодая и счастливая, с маленькой Светкой на руках. Фотография была сделана в нашем саду, под яблоней, которая давно засохла.
– Помнишь, бабушка? – спросила Светка, глядя на фотографию. – Мы тогда пекли яблочный пирог. Я так любила, когда ты рассказывала мне сказки.
В горле у меня запершило. Я почувствовала, как слезы подступают к глазам. Воспоминания нахлынули на меня, как бурная река. Я вспомнила ту маленькую девочку, которую я так любила. И я поняла, что я не могу ее просто так вычеркнуть из своей жизни.
– Помню, Светлана, – прошептала я. – Помню.
Светка обняла меня крепко-крепко.
– Я так виновата, бабушка, – плакала она. – Я все исправлю. Обещаю.
В тот вечер я долго не могла заснуть. Я думала о Светке, о ее раскаянии, о нашей прошлой жизни. И я приняла решение.
Утром я позвонила своему адвокату и попросила его приехать. Когда он приехал, я сказала ему:
– Я хочу изменить завещание.
Адвокат удивленно поднял брови.
– Но, Матрёна Ивановна, вы же…
– Я знаю, что я делала раньше, – перебила я его. – Но теперь я хочу, чтобы мой дом и все мое имущество досталось моей внучке, Светлане.
Адвокат посмотрел на меня с сомнением.
– Вы уверены, что это правильное решение?
– Да, – ответила я твердо. – Я верю в нее. Я верю, что она исправится.
Когда Светка узнала об изменении завещания, она расплакалась.
– Спасибо, бабушка, – сказала она, обнимая меня. – Я не подведу тебя.
С тех пор прошло несколько лет. Светка действительно изменилась. Она стала заботливой и внимательной внучкой. Она всегда была рядом со мной, помогала мне во всем. Она вернула мне веру в людей и надежду на будущее.
Конечно, я никогда не забуду того, что она сделала. Но я простила ее. Потому что я поняла, что любовь и прощение – это самое главное в жизни. И я счастлива, что у меня есть такая внучка, как Светка…
