— Ты что, решил жить за мой счёт? — Аня попыталась сказать это с улыбкой, будто шутит, но внутри всё сжалось.
Виктор даже не поднял глаза от телефона. Только хмыкнул что-то невнятное и потянулся к последнему куску её фирменного пирога с яблоками. Пирога, который она испекла вчера, потратив последние яблоки, купленные на свою пенсию.
Почти неделя. Всего шесть дней назад Аня пожалела его — бледный, с грустными глазами бездомной собаки. «Ань, мне некуда идти, можно у тебя пару дней перекантуюсь?» И вот теперь её диван оккупирован его грузным телом в растянутом свитере, а на журнальном столике — целая коллекция грязных кружек.
Они познакомились всего три месяца назад на встрече одноклассников. Виктор был другом их компании из параллельного класса, и Аня смутно помнила его еще со школы. Когда все разошлись, он вызвался проводить её до дома. Потом были прогулки в парке, чай в кафе, долгие телефонные разговоры. Виктор рассказывал о недавнем разводе, о своей жизни, внимательно слушал её истории. Казался таким понимающим, таким правильным.
А не так давно он попал на лечение. Аня навещала его каждый день, приносила домашнюю еду, фрукты. Когда пришло время выписки, он позвонил ей с грустью в голосе: квартиру пришлось продать при разводе, к бывшей жене не пойдешь, снимать что-то в его состоянии — только нервничать.
— Поживи у меня, пока не окрепнешь, — предложила Аня, тронутая его беспомощностью. — Мне не сложно, а тебе нужен покой.
Она верила, что делает доброе дело. Верила, что помогает близкому человеку. И главное — думала, что это временно.
Ане 56, и она слишком стара для этого цирка. Но слишком молода, чтобы сдаваться.
— Опять молоко закончилось, — пробормотала Аня, разглядывая пустую упаковку в холодильнике.
Это была уже третья пачка за неделю. Она, живя одна, растягивала одну на пять дней. С появлением Виктора продукты исчезали с космической скоростью, а её кошелек худел так же стремительно.
— Вить, ты не видел, куда делось молоко? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
— А? — он оторвался от телефона. — Кончилось, наверное. Я утром хлопья ел.
Ни слова о том, чтобы купить новое. Ни намека на то, чтобы предложить помощь. В свои 60 он вел себя как подросток на каникулах у бабушки — ел, спал и ждал, когда перед ним поставят новую тарелку с едой.
Аня тяжело вздохнула и потянулась за телефоном.
— Алло, Машенька? Привет, доченька…
Дочь всегда умела разложить всё по полочкам. Может, поэтому и стала юристом.
— Мам, он что, совсем обнаглел? — возмутилась она, выслушав жалобы Ани. — Четыре дня живет, ест твою еду и даже не думает помогать?
— Может, я зря беспокоюсь? — Аня перешла на шепот, закрывшись в ванной. — Он все-таки болел, ему нужно восстановиться…
— Мама, — голос дочери стал строже, — больные люди обычно благодарны за заботу, а не воспринимают её как должное. Проверь, готов ли он к настоящим отношениям, а не просто ищет тёплое место. Ты не богадельня, в конце концов!
После разговора Аня долго смотрела на свое отражение в зеркале. Когда она успела стать такой… покорной? Всю жизнь тянула семью, вырастила дочь одна после ухода мужа, тридцать лет проработала бухгалтером. И вот теперь позволяет какому-то мужчине, пусть даже симпатичному ей, жить за её счет?
Вечером Аня осторожно завела разговор за чаем:
— Вить, я завтра за продуктами пойду. Может, скинемся? Все-таки вдвоем едим…
Он поморщился, словно она предложила ему что-то неприличное:
— Ань, ну ты что? У меня сейчас с деньгами туго. Я же после развода, да еще этот случай непредвиденный… Всё равно верну, потом как-нибудь.
— А когда это «потом»? — спросила она тихо.
— Ну не считаешь же ты каждую копейку? — он улыбнулся так, будто она шутила. — Ты же не такая мелочная.
Вот оно что. Оказывается, забота о своем бюджете — это мелочность. А жить за чужой счет — это нормально.
— Знаешь, Виктор, я на пенсии. У меня каждая копейка на счету, — сказала Аня, глядя ему прямо в глаза.
— Ой, ну начинается, — он закатил глаза. — Может, мне уже чемодан собирать?
— Я этого не говорила, — она старалась сохранять спокойствие. — Просто хочу понять, как мы будем жить дальше.
— А что тут понимать? — он пожал плечами. — Живем и живем. Тебе разве плохо? Я же мужская энергия в доме, защита.
Защита. Интересно, от чего он её защищал эти четыре дня? От лишних денег в кошельке?
Аня посмотрела на часы. Девять вечера. Пора было ставить точки над «i».
— Виктор, можно серьезно? — она села напротив него, отложив вязание. — Мне не по себе. Я боюсь, что ты просто ищешь, кто будет готовить и покупать продукты. Мне не безразлично, но и использовать себя я не дам.
Он замер с чашкой у рта. В его глазах мелькнуло что-то похожее на панику — будто он впервые увидел её по-настоящему.
— Я… я не думал, что тебя это так задевает, — пробормотал он, опуская взгляд.
— Правда? — Аня грустно усмехнулась. — А ты бы на моем месте как себя чувствовал? Когда человек приходит в гости на пару дней, а потом начинает вести себя как квартирант, который не платит за квартиру и еду?
Виктор поставил чашку и вдруг как-то сдулся. Исчезла его самоуверенность, напускная небрежность. Перед ней сидел просто уставший пожилой мужчина.
— Прости… Я не хотел на тебя всё взваливать, правда. Просто я не понимаю, где мои границы тут, как… ну, правильно себя вести. После развода, да и вообще — боюсь остаться один, а здесь чувствую — как будто снова дом появился.
— Дом — это не стены, Витя, — Аня впервые за этот вечер назвала его ласково. — Дом — это когда все вместе заботятся друг о друге. Когда один не тянет на себе всё.
Он долго молчал, вертя в руках чашку.
— Я ведь думал, что делаю тебе одолжение своим присутствием, — признался он тихо. — Что одинокой женщине будет приятно о ком-то заботиться. Погорячился, да?
— Немного, — Аня не удержалась от улыбки. — Я уже наухаживалась за мужем, который считал, что его присутствие в моей жизни — главный подарок судьбы. Больше не хочу.
— И что теперь? — он выглядел растерянным.
— Если хочешь быть рядом, участвуй во всём наравне: и в расходах, и в заботах. Иначе лучше каждый по-своему. Я тебя не выгоняю, но и содержать не буду.
Следующим вечером Аня возвращалась с работы (три раза в неделю она подрабатывала консультантом в бухгалтерии) и думала, что, возможно, уже не застанет Виктора дома. Мужчины не любят, когда им ставят условия.
Но открыв дверь, она почувствовала запах жареного мяса. На кухне гремели тарелки.
— Ань, ты вовремя! — Виктор выглянул из кухни в фартуке, испачканном томатным соусом. — Я тут пожарить попытался. Не знаю, что вышло, но старался!
На столе в прихожей лежали пакеты с продуктами — молоко, хлеб, овощи, какие-то крупы.
— Это что? — она удивленно уставилась на это богатство.
— Это? — он смутился. — Ну, я подумал и… короче, получил свою часть от продажи квартиры. Немного, но на жизнь хватит. И… — он замялся, — я тут составил список, сколько примерно будут стоить продукты на двоих в месяц. И коммуналка. Чтобы всё по справедливости.
Он протянул ей листок бумаги с аккуратно выписанными цифрами. Там были расчеты — не идеальные, но он старался.
— Я не знаю, как жить вместе правильно, — признался он. — Но я хочу научиться. Если ты… ну, если ты дашь мне шанс.
Аня смотрела на этого большого, неуклюжего мужчину, который пытался приготовить ужин и составить бюджет, и чувствовала, как тает лед внутри. Он не сбежал. Он услышал её и нашел в себе силы измениться.
— Шанс? — она улыбнулась, снимая пальто. — Думаю, у нас обоих есть шанс научиться жить заново. Только в этот раз — на равных.
Виктор улыбнулся с таким облегчением, что Аня поняла — он боялся её ответа. Боялся, что она откажется.
В этот момент что-то на кухне громко зашипело.
— Ой, мясо! — он кинулся спасать ужин.
Аня рассмеялась и пошла следом. Впервые за долгое время ей не нужно было готовить ужин одной. И, кажется, впервые за долгое время она не чувствовала себя одинокой.
Кто знал, что честный разговор может изменить так много?
