Вера Сергеевна медленно поднималась по лестнице, придерживаясь за перила. Тяжелые сумки оттягивали руки, а впереди еще четвертый этаж. Лифт в их старой пятиэтажке уже неделю не работал, и это стало настоящим испытанием для ее больных суставов. Но жаловаться было некому – в шестьдесят пять нужно радоваться тому, что еще можешь самостоятельно ходить в магазин.
Наконец она добралась до своей квартиры. Уже в прихожей Вера Сергеевна почувствовала, что что-то не так. Из кухни доносились голоса, звон посуды, детский плач. Неужели Нина опять пришла без предупреждения?
Нина была сестрой ее покойного мужа Михаила – золовка, как говорили в старину. После смерти Михаила три года назад отношения с ней стали натянутыми. Нина считала, что двухкомнатная квартира, оставшаяся Вере Сергеевне, слишком велика для одинокой пенсионерки, и не упускала случая намекнуть на это.
Вера Сергеевна разулась, поставила сумки на пол и прошла на кухню. Так и есть – за столом сидела Нина, ее дочь Анжела с маленьким сыном и незнакомый молодой человек.
– А, явилась наконец, – Нина даже не поднялась поздороваться. – Мы уже час ждем.
– Здравствуйте, – Вера Сергеевна растерянно оглядела незваных гостей. – Что-то случилось? Почему вы не предупредили о приезде?
– А что, нужно предупреждать, чтобы навестить родственников? – фыркнула Нина. – Мы вот с Анжелой решили тебя порадовать, привезли Сашеньку показать. Он же твой внучатый племянник, а ты его почти не видишь.
Вера Сергеевна посмотрела на ребенка – мальчику было около года, он капризничал и размазывал по столу какую-то кашу.
– Конечно, я рада вас видеть, – она попыталась улыбнуться, хотя чувствовала нарастающую тревогу. – Просто я не готова к гостям, в холодильнике почти пусто…
– Ничего, мы с собой принесли, – Нина кивнула на пакеты на столе. – Располагайся, чувствуй себя как дома.
Вера Сергеевна чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации – ей предлагали чувствовать себя как дома в ее собственной квартире. Но она сдержалась и только кивнула:
– Я тогда продукты разберу и чай поставлю.
Пока она раскладывала покупки, Нина продолжала говорить, не обращая внимания на ее молчание:
– Вот, познакомься, это Слава, жених Анжелы. Они решили пожениться, представляешь? А жить пока негде. У нас сама знаешь, однушка маленькая, втроем не развернуться. А тут еще Сашенька растет, ему простор нужен.
Вера Сергеевна замерла, держа в руках пакет молока. Кажется, она начинала понимать, к чему ведет Нина.
– И что вы решили? – осторожно спросила она, уже предчувствуя ответ.
– Ну как что? – Нина посмотрела на нее как на несмышленую. – Мы переедем к тебе, конечно. Тебе одной столько места не нужно. Маленькая комната будет Сашеньке, большая – молодым, а ты на диване в зале перекантуешься. Тебе же все равно где спать, а так и не скучно будет, и за квартирой присмотрят.
В кухне повисла тишина. Вера Сергеевна медленно поставила молоко на стол и посмотрела на золовку. Та говорила совершенно серьезно, без тени сомнения, что ее предложение может быть отвергнуто.
– Нина, – наконец произнесла Вера Сергеевна, стараясь говорить спокойно, – мне кажется, ты что-то путаешь. Это моя квартира, и я не собираюсь никуда переезжать, даже на диван в зале.
– Да кто говорит о переезде? – отмахнулась Нина. – Просто потеснишься немного. Квартира-то Мишина, между прочим. А Миша мой брат, если ты не забыла. И Анжела – его племянница.
– Квартира наша общая с Михаилом, – твердо сказала Вера Сергеевна. – Мы ее получали вместе, и по завещанию она полностью перешла мне. Так что извини, но твои планы не осуществятся.
Нина покраснела от злости:
– Ну и жадина же ты, Верка! Всегда такой была. Миша из-за тебя с родней почти не общался, а теперь ты и внучатому племяннику угла пожалела!
– При чем тут угол? – Вера Сергеевна начинала терять терпение. – Речь о том, что ты приходишь в мой дом и заявляешь, что забираешь мою комнату для своих детей, а меня отправляешь на диван. Это… это просто неуважение!
– Какая трагедия, – презрительно фыркнула Нина. – Подумаешь, на диване поспишь. Зато молодым поможешь. Или ты думаешь, что они должны по съемным квартирам скитаться, пока ты тут одна хоромами наслаждаешься?
Вера Сергеевна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она посмотрела на Анжелу – та сидела, опустив глаза, явно смущенная всей ситуацией. Ее жених тоже выглядел неловко, словно был не в курсе планов будущей тещи.
– Анжела, – мягко обратилась к ней Вера Сергеевна, – а ты сама что думаешь по этому поводу?
Молодая женщина подняла взгляд, но тут же вмешалась Нина:
– А чего ей думать? Мать решила – значит, так и будет. Она сама не понимает, что для нее лучше.
– Мама, – тихо произнесла Анжела, – может, не надо? Мы со Славой накопим на первый взнос за ипотеку, нам уже немного осталось…
– Вот еще! – возмутилась Нина. – В кабалу на двадцать лет лезть, когда есть готовое жилье! Твоя комната теперь детская для моего внука, спи на диване! – распорядилась она, глядя на Веру Сергеевну с вызовом. – И нечего тут рассусоливать. Завтра начнем вещи перевозить.
Вера Сергеевна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Всю жизнь она была тихой, уступчивой женщиной. Муж любил ее именно за мягкий характер, за готовность подстраиваться. Но сейчас что-то переключилось внутри.
– Нет, – твердо сказала она. – Никто никуда не переезжает. Это мой дом, и здесь я решаю, кто и где будет жить.
– Да как ты смеешь… – начала Нина, но Вера Сергеевна перебила ее:
– Это ты как смеешь? Приходишь без приглашения, распоряжаешься моим жильем, пытаешься выгнать меня из собственной комнаты? Может, тебе еще ключи отдать и на улицу выйти?
– Не передергивай, – Нина поджала губы. – Никто тебя на улицу не выгоняет. Но должна же ты понимать, что молодой семье с ребенком нужна нормальная жизнь.
– А мне, значит, не нужна? – Вера Сергеевна скрестила руки на груди. – Нина, я все понимаю, но есть границы. Я не против помогать Анжеле и ее семье, но не такой ценой. Если хотите, могу иногда сидеть с Сашей, могу материально помочь, в разумных пределах, конечно…
– Да кому нужна твоя помощь! – вспылила Нина. – Квартира нужна! Место для жизни! Ты что, не понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Вера Сергеевна. – Но не понимаю, почему решением ваших жилищных проблем должна стать моя квартира. У вас есть своя, пусть и маленькая. Можно разменять ее на большую с доплатой. Можно копить на ипотеку, как Анжела говорит. Можно, в конце концов, снимать жилье.
– Легко тебе говорить, – процедила Нина. – Сидишь тут, как королева, в двушке одна. А мы всю жизнь в однушке всемером жили, когда родители живы были.
– И что, теперь моя очередь в тесноте жить? – Вера Сергеевна покачала головой. – Нина, я сочувствую, но нет. Это мой дом, и я не позволю вам вот так просто забрать его.
Нина резко встала из-за стола.
– Пойдем, Анжела, – сказала она дочери. – Нечего нам тут делать. Видишь, какая твоя тетка жадная. Не зря Миша всегда говорил, что она только о себе думает.
– Миша такого никогда не говорил, – тихо, но твердо возразила Вера Сергеевна. – Не надо приписывать ему свои мысли.
– Да что ты знаешь! – взорвалась Нина. – Думаешь, он тебе все рассказывал? Да он стыдился тебя перед нами! Говорил, что ты только деньги тратить умеешь, а в дом ничего не приносишь!
Вера Сергеевна побледнела. Это было уже слишком – очернять память мужа такой откровенной ложью.
– Уходи, – сказала она, указывая на дверь. – Сейчас же уходи из моего дома. И не возвращайся, пока не научишься уважать чужие границы.
– Ах так?! – Нина схватила сумку. – Пойдем, Анжела! Пусть эта старая карга сидит тут одна и радуется своим хоромам. Только потом не приходи плакаться, когда помощь понадобится. Пальцем не пошевелю!
Анжела неловко поднялась, взяла на руки расплакавшегося ребенка. Ее жених тоже встал, виновато глядя на Веру Сергеевну.
– Извините, – тихо сказал он. – Мы не хотели…
– Молчи! – оборвала его Нина. – Нечего перед ней извиняться! Пусть сама извиняется за свое поведение!
Они шумно покинули квартиру, и Вера Сергеевна, наконец, осталась одна. Она медленно опустилась на стул, чувствуя, как дрожат руки. Давление наверняка подскочило, нужно выпить таблетку.
Через несколько минут в дверь осторожно постучали. Вера Сергеевна напряглась – неужели Нина вернулась для продолжения скандала? Но на пороге стояла Анжела, одна, без ребенка.
– Можно? – робко спросила она. – Я на минутку.
Вера Сергеевна молча отступила, пропуская ее в квартиру.
– Тетя Вера, – Анжела выглядела смущенной, – я хотела извиниться. Мама… она не со зла. Просто у нее характер такой. Она всегда сначала делает, потом думает.
– Анжела, – Вера Сергеевна вздохнула, – твоя мама хотела забрать мой дом. Не со зла? А как это еще назвать?
– Она правда думала, что вы согласитесь, – Анжела опустила глаза. – Говорила, что вам одной все равно тяжело, что так и вам будет лучше, и нам. Я пыталась объяснить, что нельзя так… но вы же знаете, какая она упрямая.
– Знаю, – кивнула Вера Сергеевна. – Но это не оправдание. Нельзя приходить в чужой дом и заявлять, что теперь тут будешь жить ты, а хозяин пусть идет на диван.
– Я понимаю, – Анжела подняла на нее виноватый взгляд. – И Слава понимает. Он был в шоке, когда мама начала все это говорить. Мы вообще не планировали к вам переезжать, это ее идея.
Вера Сергеевна внимательно посмотрела на девушку. Анжела всегда была тихой, забитой, полностью под каблуком у властной матери. Неудивительно, что и сейчас она не смогла возразить.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – мягко сказала Вера Сергеевна. – Но тебе нужно научиться отстаивать свое мнение, особенно если ты собираешься замуж и будешь растить ребенка.
– Я знаю, – Анжела вздохнула. – Мне очень стыдно за сегодняшнее. Пожалуйста, не держите на нас зла.
– На тебя не держу, – честно ответила Вера Сергеевна. – А вот твоей маме стоит пересмотреть свое отношение к людям. Нельзя так обращаться с другими, даже с родственниками.
Анжела кивнула, потом нерешительно спросила:
– А можно… можно иногда приходить к вам в гости? С Сашей? Он вас очень любит, всегда про бабу Веру спрашивает.
Вера Сергеевна улыбнулась:
– Конечно, приходи. Я буду рада видеть тебя и Сашеньку. Только, пожалуйста, предупреждай заранее.
Когда за Анжелой закрылась дверь, Вера Сергеевна почувствовала странное облегчение. Словно груз, который она носила все эти годы – груз вечной уступчивости, желания угодить всем – наконец упал с ее плеч. Она прошла в свою спальню, села на кровать и огляделась.
Эта комната, как и вся квартира, хранила память о ее жизни с Михаилом. Здесь каждая вещь, каждая фотография на стене, каждая книга на полке рассказывала историю их совместной жизни. И никто не имел права отнимать у нее это пространство, эти воспоминания.
Вечером позвонила соседка по лестничной клетке, Мария Степановна.
– Вера, у тебя все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Я слышала какой-то шум днем, потом твоя невестка выскочила вся красная, кричала что-то…
– Все хорошо, Маша, – ответила Вера Сергеевна, чувствуя, как губы сами собой складываются в улыбку. – Просто я наконец научилась говорить «нет».
– Да ну? – удивилась соседка. – И что же такого она хотела, что ты отказала?
– Всего лишь мою квартиру, – Вера Сергеевна даже рассмеялась, вспоминая абсурдность ситуации. – Пришла и заявила, что они переезжают ко мне, а я буду спать на диване в зале.
– Ничего себе аппетиты! – воскликнула Мария Степановна. – И что ты ей ответила?
– Что это мой дом, и здесь я решаю, кто и где будет жить.
– Молодец, – одобрила соседка. – Давно пора было поставить ее на место. А то совсем распоясалась твоя Нинка. Помнишь, как она к тебе после похорон Миши пришла и сервиз его мамы забрать хотела? Якобы ей по наследству положен?
– Помню, – вздохнула Вера Сергеевна. – Тогда я уступила, отдала сервиз, хоть и жалко было – Михаил его очень ценил. Но сейчас речь о моем доме, о моей жизни. Этого я отдавать не собираюсь.
– И правильно, – поддержала Мария Степановна. – Нельзя позволять другим распоряжаться твоей жизнью. Даже родственникам. Особенно таким напористым, как твоя Нина.
После разговора с соседкой Вера Сергеевна заварила себе чай и села у окна, глядя на вечерний город. На душе было спокойно и легко, несмотря на неприятный инцидент. Что-то изменилось в ней сегодня – она словно расправила плечи, выпрямилась во весь рост.
«Интересно, что сказал бы Миша, если бы увидел меня сегодня?» – подумала она. И тут же поняла – он бы гордился. Михаил всегда говорил, что она слишком добрая, слишком уступчивая, что ей нужно научиться постоять за себя. «Не все люди ценят доброту, Верочка, – говорил он. – Некоторые видят в ней только слабость».
Телефон зазвонил снова. На этот раз это была Нина. Вера Сергеевна помедлила, но все же решила ответить.
– Да?
– Вера, – голос Нины звучал необычно тихо, без обычных истеричных ноток. – Я хотела сказать… В общем, извини за сегодняшнее. Я перегнула палку.
Вера Сергеевна молчала, не веря своим ушам. Нина? Извиняется? Такого еще не бывало.
– Анжелка мне всю плешь проела, – продолжила Нина после паузы. – Говорит, что я веду себя как последняя хамка. И Славка ее поддержал. Представляешь? Да и я, если подумать… Ну, в общем, ты прости. Не знаю, что на меня нашло.
– Спасибо за извинения, Нина, – наконец произнесла Вера Сергеевна. – Я ценю это.
– Так что, мир? – в голосе золовки появились просительные нотки.
– Мир, – согласилась Вера Сергеевна. – Но с одним условием – уважай мои границы. Это мой дом, и я сама решаю, кто и на каких условиях может здесь находиться.
– Да поняла я, поняла, – пробурчала Нина, но без прежней агрессии. – Больше не буду лезть. Но если что, ты всегда можешь на нас рассчитывать. Мы все-таки семья.
– Спасибо, – искренне сказала Вера Сергеевна. – Я тоже всегда готова помочь, чем смогу. Только давайте уважать друг друга, хорошо?
После разговора Вера Сергеевна еще долго сидела у окна, наблюдая, как зажигаются огни в окнах соседних домов. За каждым окном – своя жизнь, свои радости и проблемы. И у нее тоже своя жизнь – возможно, не такая насыщенная событиями, как раньше, но все же ее собственная, и никто не имеет права вторгаться в нее без приглашения.
Завтра она пригласит Марию Степановну на чай, они будут вспоминать молодость и обсуждать новый сериал. Послезавтра – поедет в поликлинику, потом заглянет в книжный магазин, купит новый детектив. А в выходные, может быть, позвонит Анжеле и пригласит ее с Сашей в парк – мальчик действительно очень милый, и Вера Сергеевна любила проводить с ним время.
Жизнь продолжается, думала она, и в ней еще много хорошего. Главное – помнить, что ты имеешь право на уважение, на собственное пространство, на собственные решения. И никому не позволять это право у тебя отнимать.
