— Карина, я вынужден уйти… У меня появился сын. От Дианы. Я… Я совершенно не подозревал, прости меня, — тихо произнес Глеб и виновато отвел взгляд, словно нашкодивший щенок. — Я обязан быть рядом с ним, ты же это понимаешь.
После этих слов вселенная Карины перевернулась, совершив резкое сальто и приземлившись прямо на голову. Она не сразу уловила суть сказанного.
— В каком смысле сын? Ты мне изменял? — встревоженно переспросила она, судорожно сглотнув.
— Нет! — Глеб широко вскинул брови. — Ты поняла неправильно. Это случилось еще до наших отношений. Ему уже целых три года. Просто… Она не сообщила мне сразу. Может, из-за своей гордости, может, держала обиду. Я не знаю, что творилось у нее в голове. Но теперь она призналась. Сказала, что ребенку необходим отец, что она мечтает о полноценной семье. Что у него даже возникли некоторые трудности с психикой из-за того, что папы нет рядом.
Карина, казалось, забыла, как дышать в этот момент. Сердце словно замерло, а потом забилось где-то в висках, как набат. Три года… С какой радости его бывшая возлюбленная вспомнила об этом только сейчас? Почему это должно уничтожить их семью?
— Ну, шикарно. То есть там у тебя наследник, а здесь — никого? — насупилась Карина. — Ты хоть осознаешь, как будет больно Марку? Его предал уже второй папа!
Ей было тяжело даже не за себя, а за сына. Хотелось наброситься на Глеба, но она сохраняла спокойствие. Сжала кулаки, глубоко выдохнула и…
— Ну и проваливай. Я тебя не держу больше, — холодно бросила она и удалилась в гостиную.
Карина больше не хотела видеть этого мужчину. И, возможно, мужчин вообще. Потому что когда-то ее и сына уже предали, и теперь эта горькая история повторялась снова.
…Марк был еще у нее в животе, когда первый супруг начал отдаляться. Он стал холоднее, перешел спать в другую комнату, отмахивался от ее вопросов. Сыну не было и года, когда муж заявил, что его чувства исчезли, собрал вещи и ушел.
Самым обидным было то, что именно он так настойчиво требовал ребенка.
— Нужно же продолжить наш род. По-моему, нам уже давно пора, мы не первый год живем вместе, — утверждал он.
Карина не понимала, какой такой род ему требовалось продолжать, ведь он не был миллиардером. Но появление ребенка казалось вполне логичным следующим этапом, поэтому она согласилась, хоть и не сразу.
А потом, когда долгожданный «наследник» появился, выяснилось, что никакое продолжение мужу не нужно. Разве что для отметки, где-то там и в идеале — без обязательств.
Тогда Карина дала себе клятву: больше никаких иллюзий и воздушных замков. Мужчины приходят и уходят, дети — остаются. И, как правило, с мамой.
Поэтому Глеба она изначально воспринимала лишь как приятного знакомого, с которым можно побеседовать и отвлечься. Карина долго держала дистанцию. Она не хотела снова оказаться в ловушке красивых обещаний. Даже когда они начали встречаться, целый год она не подпускала мужчину к сыну. Они ходили в кино, гуляли по паркам и набережной Днепра в Киеве, он мог угостить ее ужином в хорошем ресторане. Но домой Карина приглашала его лишь тогда, когда Марк был у бабушки.
Порой Карина не понимала, зачем это Глебу. Вокруг множество женщин, которые готовы к серьезным отношениям и хотят создать семью. Она же, напротив, ни на что не претендовала.
И все же он был настойчив и упорен. Дарил букеты, мог неожиданно прийти и починить сломавшийся кран, пока Марк в детском саду, помогал с тяжелыми сумками. В какой-то момент начал передавать подарки мальчику через Карину.
А потом — стал настаивать на создании семьи.
— Карина, мне кажется, нам уже пора задуматься о следующем шаге. Хотя бы жить под одной крышей. Мы же не подростки, чтобы просто переписываться и встречаться тайком раз в неделю, — сказал он однажды.
— Ты же сам знаешь, у меня есть сын, — возразила Карина.
— Ну и что? Это же не означает, что у тебя не может быть еще и мужа. Хоть я и не знаю Марка лично, он мне не чужой. Он твой, а значит, и мой тоже.
Карина крепко задумалась. Глеб заботился о ней. Может, он будет так же заботиться и об Марке? Карина уже похоронила мечту о большой и дружной семье, но где-то глубоко внутри вновь зашевелилась крошечная надежда. И она согласилась на сожительство в своей квартире на улице Оболонской.
Поначалу все действительно складывалось удачно. Глеб играл с Марком в футбол, чинил сломанные машинки, читал вечерние сказки, разыгрывая целые сценки из них. Сын даже начал называть Глеба «папой». Когда Карина услышала это впервые, ей показалось, что она вот-вот растворится от счастья.
Но время шло, и Глеб начал заводить разговоры о «собственных детях».
— Слушай, Карина, может, заведем нашего ребенка? — предложил он как-то жене.
У Карины что-то сжалось в груди еще тогда, но она списала это на неудачную оговорку.
— У нас уже есть Марк. Он что, не наш?
— Наш, конечно! — быстро исправил себя Глеб. — Просто… понимаешь, у меня же не было пеленок и всего этого. Марк был уже относительно взрослым, когда я с ним познакомился. Хотелось бы понянчиться совсем с крохой.
Карина скептически подняла брови. Она уже прекрасно знала, что для многих мужчин вот это «понянчиться» иногда ограничивается редкими вспышками нежности и публичным хвастовством перед знакомыми. Ей же предстояло выносить, родить и воспитать, если вдруг что-то пойдет не так.
— Ну не знаю… Давай Марку исполнится хотя бы десять лет, чтоб было полегче, тогда подумаем.
Глеб воспринял это почти как согласие, хоть и не был доволен таким ответом в полной мере. Карина же надеялась, что он или забудет, или передумает со временем.
И теперь вдруг вот это потрясение. Его собственный сын на стороне, который, конечно же, оказался важнее Марка.
— Мам, а где папа? — спросил мальчик, когда Карина укладывала его спать.
Женщина не знала, куда спрятать глаза. Это ведь она вовлекла сына во всю эту непростую историю, она подарила ему ложную надежду.
— Папа уехал. Он не сможет быть рядом с тобой какое-то время.
Она не смогла выдать всю правду в тот день. Решила, что будет объяснять ребенку постепенно, чтобы было не так больно. Но, разумеется, больно все же было, да еще как сильно. Были и слезы, и детские истерики, и красные глаза по утрам. Марк не верил, что папа больше не вернется, говорил, что обязательно найдет его. Карина успокаивала сына, как только могла, а потом, когда он засыпал, тоже рыдала в подушку…
С того момента прошло полгода. Они привыкли жить заново, без Глеба. Время сделало свое: Марк уже почти перестал вспоминать «папу» и снова увлеченно играл в футбол с друзьями во дворе нашего дома. Карина вновь стала улыбаться, хотя шрам на сердце никуда не делся.
И вот в один прекрасный день раздался звонок. Глеб. Он говорил мягким, полным вины голосом. Попросил встретиться, чтобы серьезно поговорить. Карина чувствовала себя так, будто кто-то вскрыл ее старую рану на сердце.
— Домой я тебя не пущу, уж извини, — ответила она. — Максимум — можем в парке пройтись, пока Марк будет в школе.
Они встретились у центральной аллеи, рядом с клумбами, где когда-то гуляли вместе втроем. Лавочки в парке были влажными после утреннего дождя, мокрые осенние листья прилипали к подошвам. Глеб за прошедшие полгода сильно изменился к худшему: осунулся и заметно похудел. Старая, потертая куртка висела на нем.
— Спасибо, что согласилась прийти… — начал он. — Я… Я полный дурак. Я разрушил все. Пожалуйста, дай мне еще один шанс.
Глеб стоял на месте несколько секунд, а потом вдруг опустился на колени и достало из кармана маленькую коробочку. Он открыл ее. Внутри ярко блестело кольцо.
— Прости меня. Я понял, что натворил. Вернись ко мне, умоляю… Мы можем все начать с самого начала. Я зря поверил Диане, но теперь я все осознал…
Когда он делал ей предложение впервые, Карина была на седьмом небе от счастья. Теперь же… ей было очень больно и неловко. Прохожие оглядывались на них, кто-то даже останавливался в недоумении. А ее сжигала обида изнутри.
— Не нужно устраивать спектакль, — насупилась Карина. — Ты свой выбор уже сделал тогда.
— Я был дураком! Я же не знал истины, — он опустил голову. — Я как-то поставил Ромку в угол. Ну, он нашкодил… А Диана как накинулась на меня… Сказала, что я к Ромке вообще никакого отношения не имею, он не мой биологический сын и поэтому права воспитывать его у меня нет. Потом сказала, что просто на эмоциях выпалила, но я настоял на ДНК-тесте, и… в общем, не мой это сын.
Карина отвернулась. Еще один «не свой ребенок». Видимо, Диана разошлась с настоящим отцом Романа или вовсе не знала, кто он, и искала надежное плечо для поддержки. Но то ли плечо оказалось недостаточно надежным, то ли просто Глеб пришелся не по душе… Да это уже не имело значения.
Карина помнила, как они были счастливы. Помнила, как строили совместные планы. Как Марк просился на лето в деревню к «папиным» родственникам. Какая-то часть ее хотела простить его, но…
Но в памяти всплывал ее родной сын, весь в слезах, спрашивающий, почему папа ушел. Ей вспомнилось отчаяние во взгляде Марка, когда он наконец понял, что Глеб уже не вернется.
— Знаешь, лично я, может, и смогла бы тебя простить, — тихо ответила Карина. — Если бы была одна. Но я не одна. У меня есть сын, и я не позволю разбить ему сердце во второй раз.
— Но я же… я все понял, я никогда в жизни не обижу Марка…
— Если бы ты был таким порядочным, — перебила его Карина, — ты бы просто помогал тому мальчику алиментами. Виделся бы с ним. В крайнем случае — сделал бы тест сразу, как только она объявилась. И уж точно не забыл бы о Марке. Столько вариантов было поступить честно, а ты… Прости, но я тебе больше не могу верить.
Карина не стала ждать ответа. Она резко развернулась и пошла глубже в парк. Ей сейчас хотелось полной тишины и уединения. На Глеба она даже не оглянулась: он был частью ее прошлого, а не будущего. Она решительно поставила точку и защитила единственного, кто ей действительно был дорог. А Глеб… Карина искренне надеялась, что если у него и появятся собственные дети, то он наконец научится быть для них настоящим и ответственным отцом…
Какая сложная и грустная история о том, как легко можно разрушить доверие, а потом попытаться его купить за кольцо! Карина проявила невероятную стойкость, защитив своего сына Марка от третьего разочарования. Ведь предательство — это не только измена, но и забвение, и отсутствие отцовского инстинкта в критический момент.
Глеб, по сути, сначала бросил одну семью ради призрака другой, а потом попытался вернуться, когда призрак растаял.
Как вы считаете, была ли хоть малейшая возможность у Карины простить Глеба, учитывая тот факт, что он вернулся и признал свою ошибку? Или после того, как он оставил Марка в слезах, обратного пути уже не было?
