Я отодвинула телефон от уха. Голос Марины Петровны звучал как автомат по выдаче претензий. Нажимаешь кнопку – получаешь порцию недовольства.
– Слушай, а может, попробуем по-другому? – говорю я, глядя в окно на двор, где играют дети.
– По-другому? Деньги по-другому не возвращаются!
Она права. Деньги действительно не возвращаются по-другому. Но вот только…
Я села на кухонный табурет. Тот самый, который скрипит уже третий год. Муж всё обещал починить. Не починил. Как и многое другое.
– Марина Петровна, а вы помните, как мы познакомились?
– Что?! Какое это имеет отношение к долгу?
– Может, прямое.
Пауза. Слышу, как она дышит в трубку. Тяжело. Устало.
– Рассказывай, – говорит она наконец.
Я закрыла глаза. Вспомнила тот день пять лет назад. Володя привёз меня к родителям. Я была в новом платье – синем, с белыми цветочками. Мне тогда казалось, что в нём я выгляжу как настоящая невеста.
– Вы открыли дверь и сказали: «Ой, какая красивая!» А потом добавили: «Только бы не оказалась стервой, как предыдущая».
Марина Петровна засмеялась. Коротко. Как кашлянула.
– Ну и? Что дальше?
– А дальше вы поставили чай. И пирог. И мы говорили о жизни. Помните?
– Помню…
– Вы тогда сказали: «Семья – это не про деньги. Это про то, чтобы не быть одному». Так сказали.
Снова пауза. Но теперь другая. Не злая. Растерянная.
– Татьяна…
– Я не хочу, чтобы вы были одна, – перебила я. – Поэтому и не даю денег.
– Как это понимать?
Я встала. Прошла к окну. Внизу дети играли в прятки. Один мальчик стоял у дерева, закрыв глаза, и считал. Остальные разбегались.
– Марина Петровна, а вы знаете, что такое со зависимость?
– Что за новомодные словечки…
– Это когда один человек всё время решает проблемы другого. И оба думают, что так правильно. Но на самом деле… на самом деле это как зависимость.
Я слышала, как она ходит по квартире. Знала этот звук – шлёпанцы по линолеуму. Шлёп-шлёп-шлёп.
– Ты считаешь меня…? – спросила она тихо.
– Нет. Я считаю нас обеих… зависимыми.
Мальчик внизу закончил считать. Открыл глаза. Стал искать друзей. Кого-то нашёл быстро. Кто-то прятался лучше.
– Вы просите денег не потому, что они вам нужны, – продолжила я. – Вы просите, чтобы почувствовать: вы важны.
– А ты не даёшь, чтобы чувствовать себя независимой – сказала Марина Петровна.
Я удивилась. Не ожидала такого понимания.
– Да. Именно так.
– И что теперь?
Мальчик внизу нашёл почти всех. Остался один. Самый хитрый. Или самый трусливый.
– А теперь… – я села обратно на скрипучий табурет. – А теперь давайте попробуем жить честно.
– Это как?
– Вы скажете мне, что на самом деле вас беспокоит. Не деньги. А что-то другое. И я скажу, что меня беспокоит. Тоже не деньги.
Долгая пауза.
– Мне страшно, что Володя больше не приходит – сказала она наконец.
Сердце сжалось. Я знала, что он почти не бывает у матери. Знала, что она это болезненно переживает. Но мы никогда не говорили об этом прямо.
– А мне страшно, что он не приходит домой, – ответила я.
– Что?
– Он практически не ночует дома, Марина Петровна. Уже три месяца.
Тишина. Такая, что слышно было, как тикают часы на моей кухне.
– Ты знаешь, где он?
– Нет. И не хочу знать.
Мальчик внизу нашёл последнего игрока. Все столпились вокруг него, смеялись. Игра закончилась. Или началась новая.
– Значит, мы обе… – начала свекровь.
– Да. Обе потеряли его.
Странно, но сказать это вслух было легче, чем думать. Как будто камень с души.
– Так вот зачем тебе деньги не нужны…
– Не в этом дело. Мне они нужны. Очень нужны. Работы толком нет, а кредит нужно платить… Но если я буду решать ваши проблемы, то не решу свои.
– А если я не буду просить…
– То научитесь решать проблемы сами. И, возможно, поймёте, что главная проблема не в деньгах.
Она засмеялась. Но не зло. Устало.
– Умная больно стала…
– Марина Петровна, а давайте попробуем дружить?
– Как это?
– Без денег. Без обязательств. Просто… по-человечески.
Я встала и подошла к холодильнику. На нём висели фотографии. Володя с мамой. Володя со мной. Володя один. Все фотографии старые. Новых не было уже года два.
– Приезжайте завтра – сказала я. – Испеку тот самый пирог.
– Сама испечёшь?
– Попробую. Если не получится – куплю готовый.
Она засмеялась. По-настоящему.
– Ладно. Приеду.
Я повесила трубку и села за стол. Взяла блокнот. Написала: «Мука, начинка, сахар, масло». Подумала и добавила: «Рецепт пирога».
За окном дети начали новую игру. Теперь они играли в догонялки. Бегали, кричали, смеялись. Никто не прятался.
Я посмотрела на календарь. Четыре дня до зарплаты. Триста рублей в кошельке. Кредит через неделю.
Но почему-то стало легче.
Может, потому что впервые за долгое время я сказала правду. Себе и другому человеку. Может, потому что поняла: проблемы решаются не только деньгами.
А может, потому что завтра ко мне придёт не свекровь с претензиями, а просто женщина, которой тоже одиноко.
Телефон зазвонил снова. Володя.
Я посмотрела на экран. Подумала. И не стала отвечать.
Пусть звонит маме. У них тоже должен быть разговор. Честный разговор.
А я пойду в магазин. Куплю муки. И попробую испечь пирог.
Даже если не получится – не страшно. Главное – попробовать.
Главное – не прятаться.
На следующий день
Я проснулась от звонка в дверь. Рано. Слишком рано.
Открыла – Марина Петровна. С красными глазами и растрёпанными волосами.
– Ты мне всё врала – сказала она с порога.
– Входите. Объясните.
Она прошла на кухню, но садиться не стала. Ходила из угла в угол.
– Володя вчера приехал. После нашего с тобой разговора. Знаешь зачем?
Сердце сжалось.
– Зачем?
– За деньгами. Как всегда. Только на этот раз я спросила: «А где ты живёшь, сынок? Почему домой не ходишь?»
Я села за стол. Ноги подкашивались.
– И что он ответил?
– А он засмеялся. И сказал: «Мам, у меня теперь новая семья. Лена беременная. Мы снимаем квартиру».
Марина Петровна остановилась. Посмотрела на меня.
– Ты знала?
– Нет…
– Врёшь! Конечно, знала! Потому и деньги не даёшь – чтобы он от меня совсем отвернулся!
– Марина Петровна, я правда не знала…
– Не знала?! – она ударила ладонью по столу. – Три месяца муж дома не ночует, и ты не знала?!
Внутри всё онемело. Лена. Беременная. Новая семья.
– Он мне говорил, что работает далеко на объекте… Сейчас аврал, срочные работы…
– А ты поверила?! Такой умной прикидывалась, а сама дура дурой!
Она села, напротив. Лицо злое. Торжествующее.
– Знаешь, что он ещё сказал? Что квартиру вашу продавать будет. Что тебе съезжать пора. Что на развод подавать собирается.
Слова били как пощёчины. Каждое слово.
– Врёте…
– Не вру. Вот, смотри.
Она достала телефон. Включила запись.
Володин голос. Пьяный. Развязный:
«Мам, да забей ты на неё! Квартира-то оформлена на меня. Выгоню – и всё. А ты не переживай. У меня теперь нормальная баба. Не такая, как эта… психолог недоделанный».
Я выключила запись:
– Зачем вы мне это показываете?
– А затем, чтобы ты поняла: я была права. Деньги всегда были нужны. А твоя психология – чушь собачья.
Марина Петровна встала. Выпрямилась.
– Знаешь, что я ему сказала?
– Что?
– Что если он тебя выгонит, то ко мне может не приходить.
Я посмотрела на неё. Не узнавала. Вчера была растерянная, одинокая женщина. А сегодня – злая, жёсткая.
– И что он?
– А он сказал: «Ну и сиди одна». И ушёл.
Она подошла к окну. Постояла.
– Вот теперь я действительно одна. Из-за твоих умных речей.
– Марина Петровна…
– Что «Марина Петровна»?! – она развернулась ко мне. – Вчера у меня был сын. Плохой, но сын. А сегодня? Никого нет!
В её голосе была такая боль, что я встала и подошла к ней.
– У меня тоже теперь никого нет – сказала я тихо.
– Зато у тебя есть правда, – она усмехнулась. – Ты же так хотела правды?
Я кивнула.
– Хотела.
– Получай. Твой муж тебя бросил. Мой сын меня бросил. Вот тебе и правда.
Она направилась к выходу. Остановилась у двери.
– Знаешь, что самое страшное?
– Что?
– Когда он был маменькиным сыночком, который просит денег, я хотя бы знала, что нужна. А теперь… – она вытерла глаза. – Теперь я просто старая дура, которая его потеряла.
– Не потеряли. Просто узнали, кто он на самом деле.
– А какая разница? Результат один. Одиночество.
Дверь хлопнула.
Я осталась одна в квартире, которая, получается, мне не принадлежит. В жизни, которая, оказывается, была ложью.
Телефон зазвонил. Володя.
Я долго смотрела на экран. Потом ответила:
– Алло?
– Таня, нам надо поговорить.
– Говори.
– Не по телефону. Приеду.
– В смысле приедешь? Ты же теперь… У тебя новая семья.
Пауза.
– Мать тебе рассказала…
– Рассказала. И показала запись.
– Какую запись?
– Где ты называешь меня психологом… И говоришь, что выгонишь из квартиры.
Он выругался.
– Слушай, я был пьяный…
– А трезвый ты что? Три месяца врал про работу?
– Таня…
– Что «Таня»? Сколько месяцев беременность у Лены?
Молчание.
– Володя, отвечай. Сколько?
– Четыре…
Я закрыла глаза. Быстро посчитала.
– Значит, когда мы с тобой в отпуск ездили, она уже была беременная?
– Таня, это сложно…
– Не сложно. Просто. Ты изменял, врал и сейчас выгоняешь меня из дома.
– Квартира моя!
– Да, твоя. Но я семь лет кредит плачу. За твою квартиру.
Он засмеялся. Зло.
– Ну и что? Теперь не будешь платить.
– А куда мне деваться? Не знаю. Не моя проблема теперь.
Я повесила трубку.
Села. Обняла колени.
Вот и всё. Вот и вся любовь. Семь лет жизни.
«Не моя проблема».
Телефон зазвонил снова. Незнакомый номер:
– Алло?
– Татьяна? Это Лена.
Сердце остановилось.
– Слушаю.
– Можно встретиться?
– Зачем?
– Поговорить нужно. О Володе.
– Где встретимся?
– Кафе «Уют». Знаете?
Я посмотрела на часы.
– Знаю. Через час?
– Через час.
Лена оказалась молодой. Двадцать пять, не больше. Беременность почти не видна. Симпатичная. Такая, какой я была семь лет назад.
– Спасибо, что пришли – сказала она.
– Что хотели?
Она заказала чай. Я – кофе. Сидели и молчали.
– Володя хороший – сказала она наконец.
– Да. Особенно когда врёт.
– Он не врал. Просто… боялся сказать.
Я посмотрела на неё. На молодое лицо. На наивные глаза.
– Лена, а вы знаете, что он семь лет назад точно так же боялся сказать о предыдущей девушке?
– Какой предыдущей?
– Ольге. Которая жила с ним до меня.
Она помолчала:
– Не знала.
– А знаете, как он познакомился со мной?
– Как?
– Сказал Ольге, что едет к маме на дачу. А сам поехал со мной на озеро.
Лена опустила глаза.
– Это другое…
– Нет. Одинаковое. Володя не умеет расставаться. Он просто находит новую и постепенно исчезает из жизни старой.
– А с мной будет по-другому!
– Не будет. Потому что я знаю его методы.
Она подняла голову.
– То есть?
– То есть года через три, когда ребёнок немного подрастёт, а вы устанете и располнеете, он найдёт новую двадцатилетнюю. И вам будет говорить про командировки.
Лена заплакала. Тихо. Беззвучно.
– Зачем вы мне это говорите?
– Чтобы готовились. Копите деньги. Ищите работу. И не берите кредиты.
– Но мы же любим друг друга…
– Мы тоже любили. И Ольга с ним любила.
Я допила кофе. Встала.
– Удачи вам, Лена. Искренне.
– Постойте!
Я обернулась:
– Что?
– А что с квартирой? Володя говорит, что вы съезжаете…
– Съезжаю…
– А куда?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Придумаю что-нибудь. Но я ещё хочу с юристами посоветоваться по поводу развода…
Вышла из кафе. На улице дождь. Мелкий, противный.
Иду домой. В чужой дом. Который скоро перестанет быть домом.
Телефон зазвонил. Марина Петровна.
– Таня?
– Да.
– Ты где?
– Иду домой.
– Приходи ко мне.
– Зачем?
– Поговорить надо.
– О чём?
– О том, что мы обе дуры. И что дуры должны держаться вместе.
Я остановилась посреди улицы.
– Марина Петровна…
– Приходи. Пирог купила. Не испекла – купила.
Я засмеялась. Впервые за день.
– Иду.
– Иди.
Повернула обратно. К автобусной остановке.
Может, мы и правда дуры. Но хотя бы мы друг у друга есть. Есть общие разговоры, проблемы.
А это уже что-то.
