— Ты совсем с ума сошла? — Антон схватил рюкзак и замер у двери. — Почему я должен спать в зале? Это моя комната!
— Тише ты, — Ольга Владимировна поморщилась и машинально оглянулась на закрытую дверь своей спальни. — Марина только уложила девочек. И вообще, это временно. У человека беда случилась, пожар, ты же знаешь.
Тринадцатилетний сын смотрел на нее с таким отчаянием, что Ольга невольно отвела взгляд. Потрепала его по плечу, привычным жестом поправила воротник рубашки.
— Потерпи немного. Им некуда идти. Это же моя подруга, — голос Ольги дрогнул. — Ну не могу я их на улицу выставить! Марина одна трех девчонок тянет.
Антон дернул плечом, сбрасывая ее руку.
— А мы с тобой, значит, не одни? У нас запасной дом есть, да? — он распахнул входную дверь. — Иду к отцу. Посплю у него на диване, раз уж ты решила устроить здесь приют!
Хлопок двери ударил по нервам. Ольга прислонилась к стене и закрыла глаза. Что она делает не так? Разве могла она отказать Марине, когда та позвонила с дрожащим от слез голосом и рассказала про пожар в их съемной квартире? Три девочки, младшей всего пять — и все на улице, без вещей.
— Оль, а у вас чай какой-нибудь есть? — Марина выглянула из кухни. — Я твой весь выпила, извини. И сахар кончился.
Ольга вздохнула и пошла на кухню. Этот февраль 2010-го выдался слишком трудным, а ведь прошло всего две недели с переезда Марины. Как они все поместятся в ее стареньких двух комнатах? И главное — надолго ли?
— Антон, ты опять разбросал свои вещи в ванной! — Марина стояла в дверях его бывшей комнаты, уперев руки в бока. — И вообще, уже десять вечера, а ты телевизор смотришь. Мои девочки спать не могут.
Антон нехотя поднялся с дивана, который стал его кроватью на последние два месяца. Когда-то просторная гостиная теперь напоминала склад: здесь стояли и его письменный стол, и книжные полки, и тумбочка с телевизором. А еще тут же сушилось белье, и младшая дочка Марины, Вика, бросала свои игрушки.
— Это наша квартира вообще-то, — буркнул он.
— Что ты сказал? — Марина подошла ближе. — Повтори! Мы тут временно, но я плачу вашей мамаше за проживание. Так что имею полное право требовать тишины, когда мои дети спят!
Мамаше. Это слово больно резануло. Антон с трудом сдержался, чтобы не нагрубить. Мама просила быть терпимее. «Они в беде, Антош. Это ненадолго, честно. Ну куда они пойдут?» — уговаривала она, когда он в очередной раз заговаривал о том, что пора бы «погорельцам» подыскать другое жилье.
— Ладно, — он выключил телевизор. — Я в душ и спать.
Марина хмыкнула и пошла в его комнату — теперь там жили её дочки. Антон сжал кулаки. Два месяца. Два чертовых месяца он спит в зале, делает уроки на кухне, а его личные вещи свалены по углам, потому что шкаф теперь занят Мариниными тряпками.
В ванной он долго смотрел на свое отражение. Прыщи на лбу стали заметнее, под глазами — круги от недосыпа. В школе дела шли все хуже — как тут сосредоточишься на учебе, когда дома вечный гвалт? Даша с Катей постоянно галдели, а мелкая Вика вообще носилась по квартире как угорелая до поздней ночи, и Марина даже не пыталась ее угомонить.
Телефон в кармане пиликнул — сообщение от отца: «Привет, сын. Ты как там? Может, приедешь на выходные?»
Антон стиснул зубы. С тех пор, как два года назад отец ушел к молодой бухгалтерше со своей работы, их отношения стали натянутыми. Мама держалась, не показывала, как ей больно, но Антон-то видел, как она иногда тихо плачет на кухне, думая, что он не заметит. Злился на отца — но и на мать тоже, за то, что она не смогла удержать их семью. А теперь еще эти… жильцы.
«Все нормально. Завтра контрольная, надо готовиться» — набрал он короткий ответ.
Выйдя из ванной, Антон увидел, что Марина расположилась на его диване с чашкой чая. По телевизору шел какой-то сериал.
— Ты же спать собрался? — не глядя на него, сказала она. — Вот и иди. А я отдохну немного, целый день за прилавком на рынке стояла.
Антон молча взял подушку и плед. Сегодня он поспит на полу, лишь бы не устраивать скандал. Мама придет поздно — она теперь брала дополнительную работу по вечерам, чтобы «свести концы с концами», как она говорила. Хотя Антон подозревал, что на самом деле ей просто не хотелось лишний раз видеться с Мариной.
— Доброй ночи, — процедил он.
— Да, и не забудь завтра мусор вынести, — донеслось ему вслед. — Твоя очередь.
— Владимировна, ты нас не покинешь? — Светлана, заведующая бухгалтерией, заглянула в кабинет. — У нас корпоратив намечается, надо кассу подбить.
— Конечно, — Ольга подняла покрасневшие от бессонницы глаза. — Часика за два управлюсь.
Когда коллега ушла, Ольга взглянула на фотографию, стоявшую на столе: она и Антон, пять лет назад, счастливые, улыбающиеся. Каникулы на даче у родителей… Еще до развода, до всего этого кошмара. Теперь она едва узнавала собственного сына — замкнутый, раздражительный. В школе проблемы начались — классная трижды звонила за последний месяц.
Телефон мигнул сообщением: «Оль, я сегодня задержусь, девочек покорми ужином. В холодильнике сосиски наши».
Наши. Когда Марина успела присвоить даже содержимое их холодильника? Ольга помассировала виски.
Домой она возвращалась затемно. Весенний вечер был промозглым, ветер пробирал до костей. Может, это и к лучшему, что ее нет дома большую часть дня — меньше шансов сорваться и наговорить бывшей подруге лишнего. Да, именно бывшей. Ольга уже не могла считать Марину подругой — слишком многое изменилось за эти три месяца.
В подъезде пахло жареной рыбой и сыростью. На площадке между первым и вторым этажами Ольга заметила соседку, Нину Петровну.
— Здравствуйте, Ниночка Петровна! — устало улыбнулась Ольга.
— А, Ольга! — соседка оживилась. — Давно тебя не видела. Все работаешь? А твои квартиранты-то как? Уже съезжать не собираются?
— Да какие квартиранты, — вздохнула Ольга. — Подруга с детьми. У них пожар был.
— Ой, дорогуша, — Нина Петровна понизила голос, словно делилась важным секретом. — Так ведь уже сколько, третий месяц пошел? Чай, уже могли бы и своё жильё найти. Как там твой мальчик-то? Слышу, как он с ними ругается иногда.
Ольга почувствовала, как щеки заливает краска. Значит, их ссоры уже стали достоянием всего подъезда.
— Да нормально всё, — она нервно поправила сумку на плече. — Антон справляется. Просто переходный возраст, сами понимаете.
— Ну-ну, — покачала головой соседка. — Ты смотри, Оль. Подружки-то они подружками, но своя рубашка к телу ближе. Что-то она не шибко торопится съезжать. Мой Петрович говорит, такие на шею сядут — не сгонишь потом.
В квартире было непривычно тихо. Ольга разулась, прошла на кухню. На столе — грязные тарелки, крошки. В раковине — гора немытой посуды. Она поморщилась. Марина никогда не отличалась особой чистоплотностью, но могла бы хоть посуду за собой помыть!
Проходя мимо бывшей комнаты сына, Ольга услышала тихие всхлипывания. Постучав, она приоткрыла дверь:
— Можно?
На кровати сидела девятилетняя Даша, старшая дочь Марины. Девочка торопливо вытерла слезы.
— Тетя Оля… — она шмыгнула носом. — Я думала, это мама.
— Что случилось, милая? — Ольга присела рядом.
Даша помолчала, затем тихо произнесла:
— Мама сказала, что мы теперь всегда тут будем жить. Что вы всё равно вдвоем с Антоном в такой большой квартире, а нас четверо, и нам нужнее…
Ольга замерла. Что значит «всегда тут будем жить»? Они договаривались о временном пристанище, пока Марина не найдет новое жилье!
— А с Антоном она поругалась, — продолжала Даша. — Сказала, чтобы он свои вещи забрал из шкафа вообще, что она туда наши зимние вещи положит.
Ольга почувствовала, как внутри всё закипает. Три месяца она терпела, думая о дружбе, о человечности. Но кажется, ее доброта воспринималась как слабость.
— А где сейчас все? — спросила она.
— Мама Вику и Катю повела к врачу, у Вики глаз покраснел и чешется. А Антон… — Даша замялась. — Он хлопнул дверью и ушел. Они очень сильно спорили.
На следующий день Антон не пошел в школу, сославшись на головную боль. Ольга хотела поговорить с ним о вчерашней ссоре, но он отмалчивался, уткнувшись в свой старенький ноутбук. Когда она уходила на работу, Марина еще спала. Её дочки смотрели мультики, развалившись на диване Антона.
День тянулся бесконечно. Ольга не могла сосредоточиться на отчетах, цифры путались. Слова Даши не выходили из головы. «Мама сказала, что мы теперь всегда тут будем жить». К горлу подкатывала горечь от предательства. Как она могла быть такой слепой?
Вечером её ждал новый удар. Едва переступив порог квартиры, она услышала истошный крик. В коридоре столкнулась с Мариной, которая держала на руках плачущую Вику.
— Что случилось? — Ольга с тревогой взглянула на малышку. Левый глаз девочки заплыл, вокруг расплывался синяк.
— Твой сын случился! — Марина была вне себя от ярости. — Этот… — она осеклась, видимо, подбирая цензурное выражение, — твой Антон толкнул Вику! Она упала и ударилась об угол стола! Ты понимаешь, что ребенок мог ослепнуть?!
— Антон? — изумилась Ольга. — Не может быть! Он никогда…
— Да что ты знаешь о своем сыне?! — прошипела Марина. — Ты же вечно на работе! А я всё вижу: как он огрызается, как злобно смотрит на моих девочек. Он завидует им, что у них есть своя комната, а у него нет.
Антон вышел из кухни, бледный как полотно:
— Я не трогал ее, мам. Она сама залезла на кровать и прыгала. Я ей сказал перестать, а она показала язык и…
— Врёшь! — взвизгнула Марина. — Врёшь, паршивец! Вика всё рассказала! Ты её толкнул, потому что она хотела посмотреть твои тетрадки!
— Мариш, подожди, — Ольга попыталась взять ситуацию под контроль. — Давай разберемся. Вика, детка, что случилось?
Но девочка только плакала, уткнувшись в плечо матери.
— Вот что, — Марина поджала губы. — Либо ты принимаешь меры по воспитанию сына, либо я иду в полицию писать заявление о нанесении телесных повреждений ребенку. Выбирай!
Антон смотрел на мать расширенными от страха глазами. Его губы дрожали.
— Я не делал этого, — прошептал он. — Клянусь. Мам, ты же мне веришь?
Ольга чувствовала, как земля уходит из-под ног. Верила ли она сыну? Конечно. Но Вика… травма была настоящей. Что же произошло на самом деле?
— Иди в свою комнату, — сказала она сыну. Запнулась. — То есть, в зал. Я разберусь.
В ту ночь Ольга не сомкнула глаз. Антон заперся в гостиной, отказавшись от ужина. Марина с дочками пили чай на кухне, громко обсуждая «этого ужасного мальчишку».
Телефон показывал три часа ночи, когда в дверь ее спальни осторожно постучали. На пороге стояла заплаканная Даша.
— Тетя Оля, — прошептала девочка. — Я должна вам сказать…
Ольга сидела на кухне, обхватив голову руками. Даша, всхлипывая, рассказала правду: Вика действительно прыгала на кровати, когда Антона не было дома. Упала и ударилась об угол тумбочки. А когда пришел Антон, Марина заставила её сказать, что это он виноват.
— Зачем она это сделала? — тихо спросила Ольга.
Даша опустила голову:
— Мама говорит, что если на Антона будет заявление в полиции, вы не сможете нас выгнать. И что эта квартира большая, её можно на всех разделить… — девочка заплакала. — Простите, тетя Оля! Я не могла больше врать. Антон хороший, он нам помогает с уроками иногда. Это нечестно!
Нечестно. Такое детское, простое слово. А сколько в нем правды.
Утром Ольга позвонила на работу и взяла отгул. Дождалась, пока Марина уйдет на рынок, оставив дочек дома, и позвонила своему бывшему мужу.
— Сергей? Нам нужно поговорить. Дело касается Антона.
К обеду всё было решено. Сергей приехал с фургоном товарища, и вещи Марины были собраны и упакованы в коробки. Ольга оплатила месяц аренды комнаты на окраине города — это были все её сбережения. Но она чувствовала, как распрямляются плечи, как возвращается самоуважение.
Когда Марина вернулась с работы, её ждал сюрприз.
— Что это значит? — она оторопело смотрела на коробки в коридоре.
— Это значит, что вы съезжаете, — спокойно ответила Ольга. — Вот адрес комнаты, которую я для вас сняла. Первый месяц оплачен.
— Да как ты… — начала Марина, но осеклась, увидев Сергея, который вышел из кухни. Рослый, широкоплечий, он был внушительным аргументом.
— Даша рассказала мне правду о травме Вики, — тихо сказала Ольга. — И о твоих планах на мою квартиру тоже.
Марина побледнела, потом покраснела:
— Ах ты… — она повернулась к старшей дочери. — Ты что наговорила?! Дрянь такая!
— Только попробуй тронуть ребенка, — процедила Ольга, становясь между Мариной и испуганной Дашей. — Собирайте вещи и уезжайте. Сергей поможет вам с переездом.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Марина. — Мы же подруги с детства! Я тебя в трудную минуту поддержала, когда он тебя бросил! — она кивнула в сторону Сергея. — А ты меня с детьми на улицу?!
— Не на улицу, а в оплаченное жилье. — Ольга была непреклонна. — И да, ты действительно поддержала меня после развода. Поэтому я и впустила тебя в наш дом. Но за эти месяцы ты превратилась в… — она запнулась, подбирая слова, — в человека, которого я не знаю и не хочу знать. Выметайтесь.
Вечером, когда Марина с дочками уехала (не без скандала и угроз «подать в суд»), Ольга и Антон сидели на кухне. Молчали, просто пили чай. В квартире было непривычно тихо.
— Спасибо, — наконец произнес Антон. — Я уже думал, ты никогда их не выгонишь.
Ольга виновато взглянула на сына:
— Прости меня. Я должна была сделать это раньше. Гораздо раньше.
— Ничего, — он пожал плечами. — Я понимаю. Они же погорельцы.
— Знаешь, — Ольга отставила чашку, — твой отец предложил помочь с ремонтом в твоей комнате. Там надо обои переклеить и линолеум поменять.
Антон удивленно поднял брови:
— Серьезно? Папа сам предложил?
— Да, — кивнула она. — И еще он хочет, чтобы ты почаще у него бывал. Может, иногда оставался с ночевкой. Если ты хочешь, конечно.
Антон задумался, потом медленно кивнул:
— Хочу. Он всё-таки… папа.
Ольга улыбнулась:
— Я знаю. И он тебя любит, хоть и… — она замолчала, не зная, как закончить фразу.
— Хоть и ушел от нас, — закончил за нее Антон. — Я понимаю. Взрослые иногда делают глупости.
Ольга рассмеялась:
— Ох, Антош, какой же ты у меня мудрый. Когда только вырасти успел?
Он тоже улыбнулся — впервые за долгое время:
— Наверное, когда спал на полу последние три месяца.
Ольга встала, подошла и обняла сына. Сначала он напрягся, но потом расслабился и обнял ее в ответ.
— Знаешь, — прошептала она, — больше никаких жильцов. Никогда. Обещаю.
— А Даша? — внезапно спросил Антон. — Ей же теперь влетит от матери.
Ольга вздохнула:
— Я дала ей свой номер телефона. Сказала звонить, если что-то случится. И я поговорила с Мариной… очень серьезно поговорила.
В ту ночь Антон спал в своей комнате — пусть на голом матрасе, без обоев, но в своей комнате. А Ольга долго сидела на кухне, думая о дружбе, которая умерла, о предательстве и благодарности, о том, как тонка грань между помощью и потаканием, между добротой и слабостью.
Ее телефон звякнул — сообщение от Сергея: «Все нормально доехали. Антон как? Я в субботу заеду за ним, если он не передумал».
«Не передумал», — ответила она. Затем, помедлив, добавила: «Спасибо тебе».
Три точки — он что-то печатал, долго. Наконец пришло: «Это меньшее, что я могу сделать. Спокойной ночи, Оль».
— Спокойной ночи, — прошептала она в пустоту.
Впервые за много месяцев Ольга чувствовала, что всё будет хорошо. Не сразу, не вдруг, но обязательно будет.
