Когда мой муж Николай потерял работу, я сразу почувствовала — наша жизнь меняется навсегда. Сначала я была уверена: ну что такого, найдёт другую. Он же опытный специалист, у него действительно золотые руки и отличные рекомендации. Думала, месяц-два — и всё наладится.
Но пролетели три месяца, потом четыре. Он ходил на собеседования, ему постоянно обещали перезвонить, но результата так и не было. А на нас висела ипотека — тридцать восемь тысяч гривен в месяц. При моей зарплате в пятьдесят это было настоящим приговором. Коля целыми днями был дома, рассылал резюме, ездил на биржу труда. А я работала и считала каждую копейку. Продукты, коммунальные услуги, ипотека — денег хватало впритык. Отложить не получалось совсем.
И тут стали приходить звонки из банка: просрочка. Потом ещё один, и ещё. Голос в трубке был вежливым, но очень настойчивым: когда вы планируете погасить задолженность? А мы и сами не знали, когда.
— Коль, — сказала я ему однажды вечером, — может, продадим квартиру? Закроем кредит, будем хоть спать спокойно.
Он долго молчал, а потом медленно кивнул.
— Наверное, ты права. Всё равно её отберут, если не платить.
Наша квартира была небольшой — однокомнатная в новостройке в хорошем районе города Ужгород. Мы продали её за три с половиной миллиона гривен. Закрыли ипотеку, оплатили налоги, отдали деньги риелтору — и у нас осталось совсем немного. На покупку новой не хватало даже на первый взнос, да и какой смысл — попасть из одной долговой ямы в другую?
Мы начали искать съёмное жильё, но цены просто кусались. За нормальную однушку просили около сорока тысяч гривен в месяц, да ещё и залог сразу за два месяца. А у нас на руках было всего-то около трёхсот тысяч.
Именно тогда на горизонте появилась моя свекровь, Лидия Васильевна. Она жила одна в просторной трёхкомнатной квартире. Её муж умер лет пять назад, а дети разъехались. С Колей у неё всегда были прохладные отношения — да и меня она, честно говоря, не очень жаловала. Но тут вдруг сама позвонила.
— Коленька, я слышала, у вас какие-то проблемы? Квартиру продали?
— Да, мам. Закрывали кредит.
— Так зачем же вы будете снимать? У меня две комнаты пустуют, только пыль собирается. Приезжайте, чего стесняться.
Я сразу насторожилась. Лидия Васильевна — женщина расчётливая, она никогда не станет помогать просто так. Но у нас не было выбора — на аренду денег почти не было, а тут — бесплатно.
— Вы только за коммунальные услуги помогайте понемногу, — добавила она, когда мы уже договорились. — Я же не молодею, пенсия у меня небольшая. Всё сама оплачивать не могу.
И это было справедливо. Мы же будем пользоваться её водой, светом, газом — почему бы не участвовать в оплате.
Мы переехали в конце мая. Дом был старый, пятиэтажка без лифта, но квартира оказалась очень просторной. Лидия Васильевна заняла большую комнату и кухню, а мы — комнату поменьше. Ну и одна комната была общая.
Поначалу всё было спокойно. Я вставала рано и готовила завтрак для всех — свекровь это очень оценила. Вечером готовила ужин, делала уборку, стирала. Коля всё ещё искал работу, но пока безуспешно. Рынок труда оказался гораздо жёстче, чем мы думали.
Лидия Васильевна сначала была даже довольна. В доме стало живее, еда вкуснее — я действительно хорошо готовлю. Она любила говорить соседкам: — Теперь у меня есть помощники. Невестка такая хозяйственная, всё умеет.
Каждый месяц я отдавала ей деньги на коммуналку. Наличными, из рук в руки. Сколько могла — иногда пятнадцать тысяч, иногда двенадцать, смотря, когда получу зарплату. Я всегда спрашивала: — Лидия Васильевна, вам хватает?
— Хватает, хватает, — кивала она. — Я сама всё рассчитаю, не волнуйтесь.
И я не волновалась. Я честно отдавала свою часть, даже чуть больше — я понимала, что пенсионерке непросто.
Но через пару месяцев что-то изменилось. Лидия Васильевна стала очень придирчивой. То свет в коридоре горит слишком долго — «счётчики же крутят». То душ мы принимаем каждый день — «вода слишком дорогая». То телевизор громко работает — «соседи жалуются».
— У меня здесь как на вокзале стало, — ворчала она за ужином. — Свет горит, вода льётся, музыка играет. Я же из-за вас разорюсь!
Я пыталась быть понимающей. Мы и правда пользуемся её ресурсами, и нужно быть деликатнее. Я стала принимать душ через день, не включала телевизор вечером, выключала свет, как только выходила из комнаты.
Но Лидии Васильевне этого всё равно было мало. Она считала, сколько воды уходит на стирку, проверяла, выключили ли мы зарядки, заглядывала в холодильник — не слишком ли часто мы его открываем.
— Вы думаете, это всё бесплатно? — говорила она с укором. — У меня пенсия — копейки, а тут такие расходы…
Я продолжала отдавать деньги каждый месяц. Иногда даже занимала у подруг, чтобы дать побольше — я видела, что свекровь переживает из-за трат.
А Коля всё ещё искал работу. Были варианты, но зарплата была смешная, а условия — невыносимые. Однажды он почти устроился в строительную компанию, но в последний момент ему отказали — сказали, что нашли кандидата помоложе.
— Может, согласиться на любую? — спрашивала я. — Хотя бы какие-то деньги будут.
— На двадцать тысяч в месяц? — хмуро отвечал он. — Это же издевательство. За такие деньги работают только студенты.
Он был прав, но наша ситуация становилась всё хуже. Наши сбережения таяли, а новых поступлений не было. Я одна тянула нас троих, и это было невыносимо.
Лидия Васильевна тем временем всё чаще высказывала своё недовольство. То мои продукты в холодильнике занимают много места. То стиральная машина работает слишком часто — «соседи снизу жалуются на шум». То горячей воды много тратим — «счётчики бешено крутятся».
— Я же вам говорила — помогайте с коммуналкой, — напоминала она. — А у меня такое ощущение, что я вас всех содержу.
Но я же давала ей деньги! Каждый месяц, столько, сколько могла. И она сама их брала. Почему же тогда эти претензии?
К осени обстановка стала совсем тяжёлой. Лидия Васильевна вздыхала при мне, качала головой, говорила подругам по телефону: — Хотела помочь, а сама в долги влезла. Молодые, а такие неблагодарные.
Неблагодарные? Я готовила, убирала, стирала, отдавала деньги, во всём себе отказывала. Это неблагодарность?
И в ноябре случилось то, что я запомню на всю свою жизнь.
Был обычный вечер, я мыла посуду после ужина. Лидия Васильевна вошла на кухню с серьёзным лицом, села за стол и положила передо мной толстую пачку квитанций.
— Вот, — сказала она сухо. — Долг. Семьдесят три тысячи четыреста двадцать гривен.
Я вытерла руки, повернулась к ней. Сердце забилось как-то неровно.
— Какой долг?
— По коммунальным платежам, — она пододвинула бумаги ближе. — Я одна с пенсией не потяну. А раз мы тут все живём, значит, все и должны платить. Если не погасим, отключат всё — и свет, и газ, и воду.
Я взяла квитанции дрожащими руками. Цифры расплывались перед глазами: задолженность за электричество, за воду, за газ, за капитальный ремонт. Суммы были огромными, а даты — растянуты на несколько лет.
— Лидия Васильевна, — прошептала я, — но я же каждый месяц давала вам деньги…
— Давала, — согласилась она. — Но этого было мало. Ты же видишь, какие суммы? Я из своей пенсии доплачивала, но больше не могу. Теперь ваша очередь помочь.
Семьдесят три тысячи гривен. У нас и близко не было таких денег. Если бы были, разве мы жили бы здесь?
— А эти долги… они с какого времени?
— Какая разница? — отмахнулась свекровь. — Главное, что сейчас нужно платить. Иначе всех выселят.
Я ушла в нашу комнату с этой пачкой бумаг и не сомкнула глаз до самого утра. Переворачивала квитанции, пыталась понять даты, суммы. Что-то было здесь не так. Слишком уж большие долги для обычной трёхкомнатной квартиры.
Утром, как только открылся центр предоставления услуг, я поехала туда. Простояла в очереди два часа, но добилась своего — получила справку о прописанных в квартире Лидии Васильевны жильцах.
То, что я увидела, просто шокировало меня. В квартире было зарегистрировано шесть человек. Шесть! Лидия Васильевна, мы с Колей — и ещё трое незнакомых мне людей. Фамилии были чужими, может, какие-то дальние родственники?
Вечером я позвонила в управляющую компанию. Диспетчер оказалась понимающей.
— А, эта квартира… Там у нас постоянные проблемы с оплатой. Долги копятся с 2022 года. А вы когда прописались?
— Мы вообще не прописаны, просто живём временно. С мая этого года.
— Понятно. Тогда эти долги точно не ваши. У нас всё фиксируется по датам. Но собственница должна разбираться сама — это её ответственность.
Я повесила трубку и долго сидела в тишине. Значит, долги скопились ещё до нашего приезда. А кто те люди, которые прописаны в квартире? И почему Лидия Васильевна хочет, чтобы платили мы?
За ужином я положила квитанции обратно на стол. Коля удивлённо посмотрел на меня — мы ещё не обсуждали это. Лидия Васильевна подняла брови.
— Ну что, будете оплачивать?
— Лидия Васильевна, — сказала я спокойно, — а кто такие Соколовский Игорь Петрович, Кравченко Анна Михайловна и Гнатюк Владислав Сергеевич?
Она побледнела.
— Откуда… откуда ты знаешь эти имена?
— Из справки о прописанных жильцах. Получила сегодня в центре предоставления услуг. Так кто это?
Наступила тишина. Коля растерянно смотрел то на меня, то на свою мать. Лидия Васильевна занервничала.
— Это… дальние родственники, — наконец пробормотала она. — Временно прописаны.
— Какие ещё дальние родственники? — я наклонилась к ней. — И где же они живут? Почему я их ни разу не видела?
— У них… у них свои дела…
— Свои дела, — повторила я. — Понятно. А сколько они заплатили за прописку?
Лидия Васильевна вскочила из-за стола.
— Это не твоё дело! Моя квартира — что хочу, то и делаю!
— Ваша квартира, — согласилась я. — И ваши долги по коммуналке. С 2022 года, между прочим. Мы здесь с мая 2024-го. Посчитайте сами.
— Но вы же здесь живёте! Пользуетесь всем!
— Пользуемся, — кивнула я. — И платим за это каждый месяц. А вот ваши «дальние родственники» не платят. Получается, мы оплачиваем их прописку?
Коля наконец понял, в чём дело.
— Мам, ты что, торгуешь пропиской?
— Николай, не твоё дело! — огрызнулась Лидия Васильевна.
— Моё, — твёрдо сказала я. — Потому что долги за них ты хочешь повесить на нас.
— А куда делись деньги с этих прописок? — добавил Коля. — Почему ты не использовала их для оплаты коммуналки?
Свекровь заметалась по кухне.
— Я коплю… на похороны коплю… Старая я уже, кто меня проводит на тот свет нормально, по-людски?
— Вы копите, — сказала я, вставая из-за стола. — А долги по коммуналке хотите повесить на нас. Семьдесят три тысячи гривен за ваши махинации с пропиской.
— Это не махинации! — закричала она. — Это моё право!
— Ваше право, — согласилась я. — И наше право — не платить за ваши права.
Я взяла телефон и набрала номер мамы.
— Мам, можем к вам приехать? Нам нужно жильё подыскать… Да, завтра…
Положив трубку, я обернулась к свекрови.
— Завтра мы уезжаем. К моим родителям. А вы сами разбирайтесь со своими долгами.
— Как это — уезжаете? — Лидия Васильевна была в шоке. — А кто же будет платить?
— Разбирайтесь сами. Зато не будем оплачивать чужие прописки.
— Николай! — она повернулась к сыну. — Ты что, позволишь это?
Коля молчал, но потом медленно кивнул.
— Мам, это нечестно. Ты взяла деньги за прописки, отложила их, а долги хочешь повесить на нас.
— Я коплю!
— Копите, — сказала я. — Только снимите сначала деньги, чтобы оплатить коммуналку. А потом уже на похороны откладывайте.
— Я не могу снять! Там же срочный вклад!
— Не можете? — я усмехнулась. — Тогда пусть вам ваши «дальние родственники» помогают. За что они деньги платили?
Лидия Васильевна заплакала.
— Куда же мне теперь деваться? Отключат же всё…
— Выпишите левых жильцов, — посоветовала я. — Сделайте перерасчёт за период их регистрации. Возьмите с них деньги за фактическое пользование коммунальными услугами. И снимите часть со своего вклада.
— Не могу…
— Можете, — твёрдо сказала я. — Но не хотите. Проще ведь с нас содрать.
На следующее утро мы собрали вещи. Их было немного — всего два чемодана и сумка. Лидия Васильевна сидела на кухне и делала вид, что не замечает наших сборов.
Уже у самой двери я обернулась.
— Лидия Васильевна, когда будете искать новых жильцов, сразу говорите им — за сколько сдаёте и сколько нужно доплачивать за чужие прописки. Это будет честнее.
Она не ответила.
Мы поехали к моим родителям. Мама встретила нас без лишних вопросов, просто крепко обняла. А через неделю Коля нашёл работу — не самую высокооплачиваемую, но достойную. И мы сняли небольшую квартиру.
Лидия Васильевна звонила ещё около двух месяцев, просила вернуться, обещала «всё забыть». А потом перестала.
Эта история заставила меня задуматься: почему люди готовы так обманывать тех, кто им близок? А вам приходилось сталкиваться с подобным? Расскажите, как вы с этим справлялись? 👇
