Нежданная гостья
Лилия только закрыла за собой дверь квартиры, как заметила знакомый серебристый седан, в который она почти каждый день пересаживалась. Тамара Николаевна. А чего она опять тут делает?
Сердце тут же забилось быстрее, горло сразу пересохло, как если бы она столкнулась с чем-то гораздо страшнее, чем просто очередной визит этой женщины. Лилия медленно подошла к окну, стараясь сделать это так, чтобы не привлекать внимания. Может, как в старые добрые времена, она могла бы стать невидимой? Ну, как в детстве, когда пряталась под одеялом и надеялась, что никто не заметит.
— Паша! — позвала она, делая голос как можно спокойнее, хотя внутренне уже всё клокотало. — Паша, ты где там?
Павел вышел из кухни, вытирая руки полотенцем, в глазах усталость, но не больше.
— Что-то случилось? — спросил он, чуть насупив брови, будто случай с машиной его не касается.
— Твоя мать. — Лилия указала в сторону окна, где та самая серебристая железяка стояла под их окнами. — Она снова здесь. Вчера у магазина, позавчера у метро… Теперь под нашими окнами. Уже не совпадение, Паша. Ты что, не видишь?
Павел лишь хмыкнул, подошел к окну, мельком посмотрел вниз.
— Может, просто проезжала?
— Через наш двор? — Лилия фыркнула. — Ты серьёзно?
Павел вздохнул, почесал затылок и провел рукой по лицу.
— Лил, ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Подошел к ней, спросил, мол, зачем она мимо нашего дома ездит?
— Да! — Лилия резко развернулась к нему, в её голосе звенела злость. — Или, может, ты мне объяснишь, почему она начала следить за мной?
Павел замер. Его лицо стало каменным.
— Ты что-то знаешь?
— А ты что мне скажешь? — Лилия вздохнула, пытаясь не сорваться. — Она позвонила в мой институт, Паша. Спрашивала, когда я ухожу с работы, и чем я там вообще занимаюсь.
Павел побледнел, его губы чуть подрагивали.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Завкафедрой сказала. Очень вежливо поинтересовалась, нет ли у меня «семейных проблем». — Лилия скрестила руки на груди. — Ты мне скажешь, Паша, что ещё я не знаю?
Тишина. Гнетущая тишина.
— Мама… волнуется, — наконец выдавил Павел, но в его голосе не было уверенности.
— Волнуется? — Лилия засмеялась, но смех был без всякого веселья. — Она думает, что я с кем-то встречаюсь, или, может, я на наркотики подсела?
— Не надо так, — Павел сжал кулаки, явно пытаясь удержаться от того, чтобы не сорваться.
— А как надо? — Лилия сделала шаг вперёд. — Ты позволил ей проверять мои рабочие часы, ты не понимаешь, что она теперь знает, когда я выхожу и когда прихожу? Это ненормально, Паша!
Павел молчал, глаза опустил вниз. Лилия шагнула к нему и чуть не ткнула его пальцем в грудь.
— Ответь мне! — Лилия отчаянно толкнула его плечом.
— Хватит! — Павел схватил её за запястья и удержал. — Ты себя слышишь?!
— О, теперь я ещё и истеричка? — Лилия вырвалась из его рук, её глаза искрились от ярости. — Просто прекрасно. Ещё немного, и ты начнёшь мне говорить, когда дышать.
Скрипнув зубами, она развернулась и, не дождавшись ответа, ушла в спальню, хлопнув дверью.
Павел остался стоять посреди комнаты, сжав виски, как будто пытаясь понять, что вообще только что произошло.
А внизу, под окнами, серебристый седан медленно тронулся с места.
Завтрак с упрёками
Утро началось с ощущения, будто всё вокруг сжалось в одно маленькое бесконечное пространство. Лилия едва успела добежать до ванной, прежде чем её снова скрутил приступ токсикоза. На холодном кафеле она сидела, обхватив колени, и думала о том, как жизнь любит подшутить — как всегда в самый неподходящий момент. Как раз тогда, когда её брак трещал по швам, она оказалась беременна.
Дверь приоткрылась.
— Опять? — Павел стоял на пороге, в руках стакан воды. Глаза — ни жалости, ни сочувствия, только пустота.
— Да, — прошептала Лилия, едва ли не теряя сознание. — Опять.
Он протянул стакан, но на его лице не было ни тени заботы.
— Может, к врачу сходить? — без всякой надежды предложил Павел.
— Не надо, — Лилия сделала глоток. — Это пройдет.
— Ты так говоришь уже две недели.
— Я знаю, — ответила она, вставая на ноги, опираясь на раковину. — Но у меня дела поважнее.
— Какие ещё дела? — Павел хмурился, явно раздражённый.
— Например, выяснить, почему твоя мать считает, что имеет право проверять мои передвижения.
Павел скривил лицо, и, видимо, не зная, что ответить, закатил глаза.
— Опять об этом?
— Да, опять! — Лилия поставила стакан на тумбу с такой силой, что едва не пролила воду. — Потому что она не прекратит, пока ты не поставишь её на место!
— Она просто заботится!
— Заботится? — Лилия засмеялась, но смех был полный презрения. — Она не заботится, Паша. Она контролирует, и ты ей это позволяешь.
Павел стиснул зубы и посмотрел в сторону, будто надеялся, что что-то спасёт его.
— Ты не понимаешь…
— Что я не понимаю? — Лилия подошла к нему вплотную, её голос стал резким. — Что она твоя мать, и ты ей должен подчиняться? А я? Что, я больше не жена, или тебе всё равно?
Павел резко развернулся и вышел из ванной, не говоря ни слова. Лилия осталась одна, глядя на своё отражение в зеркале, так и не поняв, что делать с этой ситуацией.
Внизу на кухне раздался звонок телефона.
— Да, мам… Нет, всё нормально… — голос Павла звучал устало, как у человека, который только что пережил удар.
Лилия закрыла глаза.
Нет. Ничего не нормально.
Выбор
Звонок в дверь был настойчивым, требовательным, как будто на пороге стоял судебный пристав, а не просто свекровь.
Лилия замерла.
— Ты не откроешь? — её голос звучал ровно, но руки сжались в кулаки.
Павел встал, провёл ладонями по лицу и глубоко вздохнул.
— Я должен.
— Ты никому ничего не должен, — Лилия смотрела прямо перед собой. — Кроме меня. И ребёнка.
Павел остановился. В этот момент в глазах у него мелькнуло что-то, чего Лилия раньше не видела — не гнев, не раздражение, а, возможно, страх.
Звонок повторился.
— Паша, я знаю, что ты дома! — голос Тамары Николаевны за дверью был холодным, резким. — Я буду ждать, сколько нужно.
Лилия усмехнулась.
— Ну конечно. Она всегда ждёт, пока ты не сломаешься.
— Не начинай…
— Я не начинаю. Я кончаю.
Он посмотрел на неё.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты сам знаешь.
Павел молча развернулся и пошёл к двери.
— Не смей! — Лилия сорвалась с места и встала перед ним.
— Лил, уйди.
— Нет.
Она стояла на месте, не моргая, не двигаясь. Он пытался обойти её, но она сделала шаг в сторону.
— Я не собираюсь сейчас выяснять отношения.
— А когда ты собираешься? Когда она сядет между нами на диван?
Павел стиснул зубы.
— Не перегибай.
— Откроешь дверь — считай, ты сделал свой выбор.
Он смотрел на неё несколько секунд. Потом опустил руку.
Звонок в дверь прозвучал в третий раз. Долгий, раздражённый.
Лилия закрыла глаза.
Павел выдохнул и сделал шаг назад.
— Я выбрал.
Он медленно достал телефон и набрал номер.
— Мама. Уходи.
Пауза.
— Что? — её голос был ледяным.
— Я сказал — уходи. Мы поговорим позже.
— Ты выгоняешь меня?
— Я прошу тебя уважать мою семью.
Тишина. Потом сухой щелчок — звонок сброшен.
Лилия открыла глаза.
Павел стоял, всё ещё держа телефон в руке.
— Она ушла?
Он кивнул.
— Думаю, да.
Лилия прислонилась к стене.
— Ты понимаешь, что она не остановится?
— Я знаю.
— Ты уверен, что выбрал правильно?
Он посмотрел на неё.
— Да.
Она долго смотрела на него, а потом просто шагнула вперёд и обняла.
Павел крепко сжал её в ответ.
За окном что-то хлопнуло — возможно, дверца машины.
Лилия улыбнулась.
Пока что она ушла. А дальше разберёмся.
Последний ультиматум
Дверь открылась, и Тамара Николаевна влетела в квартиру, как налетевший сквозняк — внезапно, стремительно и неприятно. В руках у неё была папка с бумагами, на лице — дежурная улыбка, но глаза метали молнии.
— Ну вот, я и здесь! — провозгласила она, сбрасывая туфли так, будто они ей тоже были чем-то обязаны. — Привезла кое-что важное.
Лилия, сидевшая на кухне с чашкой чая, почувствовала, как что-то неприятно сжало желудок. Опять.
Павел вышел из спальни, на ходу застёгивая рубашку, и мгновенно напрягся.
— Мама? Ты что, не могла предупредить?
— А что тут предупреждать? — Тамара Николаевна махнула рукой. — Я же не чужая.
Она бросила папку на стол, прямо перед Лилией.
— Это для вас.
Лилия не торопилась открывать.
— Что это?
— Документы на мою квартиру в центре. Больше, светлее, рядом с хорошей клиникой. — Тамара Николаевна выпрямилась, словно читала успешную предвыборную речь. — Я решила, что вам там будет лучше. Особенно сейчас.
Особенно сейчас. Лилия почувствовала, как у неё дёрнулся глаз.
— Спасибо, но мы не собираемся переезжать, — сказала она ровно.
Тамара Николаевна замерла.
— Это не обсуждается.
— Обсуждается, — Лилия подняла глаза. — Потому что это наша жизнь.
Павел провёл рукой по волосам, словно надеялся, что от этого ситуация сама по себе рассосётся.
— Мама, мы ещё не решили…
— Что тут решать? — Тамара Николаевна резко повернулась к нему, прищурив глаза. — У тебя скоро будет ребёнок! Тебе нужна помощь! А эта… — она выразительно посмотрела на Лилию, — с её токсикозами и нервами? Ты думаешь, она справится?
Лилия встала.
— Я справлюсь.
— Ну конечно! — Тамара Николаевна усмехнулась. — Как ты «справляешься» сейчас? Паша мне рассказывал. Даже ужин нормально приготовить не можешь.
Павел резко побледнел.
— Мама, я ничего такого не говорил!
— Не ври мне, сынок.
Лилия медленно повернулась к мужу.
— Ты… обсуждал меня с ней?
— Нет! То есть… — он запутался, заикнулся. — Я просто говорил, что тебе тяжело…
— А ей-то это зачем? — голос Лилии был мягким, но таким, что от него бросало в дрожь. — Чтобы она пришла и всё «разрулила»?
Тамара Николаевна хлопнула ладонью по столу.
— Хватит! Я не для того сюда приехала, чтобы слушать твои истерики! — она ткнула пальцем в папку. — Вы переезжаете. Точка.
Тишина.
Лилия молча взяла папку, посмотрела на неё, как будто это была дохлая крыса, а потом… порвала её пополам.
Тамара Николаевна ахнула.
— Ты… Ты…
— Я сказала — нет.
Она бросила клочки бумаги на пол.
— Это наш дом. Наш ребёнок. Наша жизнь. И решать будем мы.
Павел стоял, как громом поражённый.
Тамара Николаевна резко изменилась в лице.
— Павел! Ты позволишь ей так со мной разговаривать?!
Он перевёл взгляд с матери на жену.
— Да.
— Что?!
— Я сказал — да. Она права.
Тамара Николаевна отступила на шаг, как будто её ударили.
— Ты… ты выбираешь её?
— Я выбираю свою семью.
Минуту в квартире стояла звенящая тишина.
Потом Тамара Николаевна развернулась, схватила свою сумку и направилась к двери.
— Ты ещё пожалеешь об этом.
Дверь с грохотом захлопнулась.
Лилия вдруг почувствовала, как подкосились ноги. Она схватилась за стул.
Павел подхватил её за талию.
— Ты как?
Она глубоко вдохнула.
— Впервые за долгое время — отлично.
Он обнял её, и она прижалась к его груди.
Снаружи завёлся мотор, и серебристый седан с визгом рванул с места.
Но теперь это уже ничего не значило.
