Карина стояла у кухонного окна, не сводя глаз с чайника. Его свисток всё громче и громче издавал пронзительный звук, но она не спешила выключать. Пусть орёт. Хорошо, хоть кто-то в этой квартире мог открыто выражать свои чувства.
На табурете рядом сидел Богдан, лениво размешивая сахар в своей чашке. Неподалёку, как всегда, восседала Вероника Андреевна. Она держала в руках свою неизменную серебряную ложечку, словно без неё чай превращался в яд.
— А ты куда соль подевала? — почти ласково поинтересовалась свекровь, но в её голосе всегда чувствовался лёгкий намёк на осуждение.
— В шкафу, — коротко ответила Карина, не поворачиваясь.
— В каком именно? — Вероника Андреевна прищурилась, словно следователь на допросе. — У тебя здесь всё как-то… непривычно. Я у себя всегда держу соль на виду, а у тебя — будто специально спрятана.
Карина медленно повернулась.
— Ну да, я каждое утро встаю и думаю: «Где бы мне спрятать соль, чтобы вы её не нашли».
Богдан хмыкнул, но, поймав взгляд матери, тут же втянул голову в плечи.
— Карина, ну ты чего… — начал он, нервно почесав затылок. — Мама просто так сказала, без всякой задней мысли.
— Ага, — усмехнулась Карина, — как в прошлый раз, когда она сказала, что я режу хлеб «как человек, который всю жизнь нож в руках не держал»?
— Это я в шутку! — всплеснула руками Вероника Андреевна. — Неужели нельзя уже пошутить в этой квартире?
Карина отвернулась, снова уставившись на чайник. Свисток уже надрывался так, что, казалось, вот-вот оторвётся от носика и улетит к потолку. Она сняла его с плиты, поставила на стол, но руки дрожали.
«Почему они оба делают вид, что это нормально?» — пронеслось в голове.
— Слушай, Богдан, — вдруг оживилась свекровь, — я подумала, было бы замечательно, если бы сюда переехал мой племянник. Парень он тихий, не будет мешать, и у него сейчас трудности…
— Какие ещё трудности? — Карина резко поставила чашку на стол.
— Жена выгнала, — равнодушно ответила Вероника Андреевна. — А куда ему деваться? У него же даже чайника нет.
— Мама, ну… — Богдан неловко улыбнулся. — Может, и правда, временно? Ну, пока он на ноги не встанет.
— Богдан, — голос Карины стал ледяным, — ты вообще слышишь, что ты сейчас предлагаешь? Это моя квартира.
— Карина, ну что ты сразу так… — он почесал затылок. — Мы же семья.
— Семья — это когда тебя уважают, — парировала она. — А не когда решают за твоей спиной, кого впускать в твоё жильё.
Вероника Андреевна подалась вперёд.
— Карина, ну перестань. Ты просто не понимаешь, что самое главное в жизни — это поддерживать друг друга. Вот я всю жизнь ради Богдана жила…
— Да, и до сих пор живёте, — съязвила Карина. — Прямо в нашей кухне.
— Ты грубиянка, — свекровь прищурилась.
— А вы незваный гость, — Карина встретила её взгляд. — И знаете, что обычно делают с незваными гостями?
Богдан поднялся, пытаясь встать между ними.
— Девочки, ну хватит!
— Я тебе не «девочка», Богдан, — Карина отступила на шаг, — я твоя жена. Пока ещё.
Повисла тишина, нарушаемая только капаньем воды из крана. Вероника Андреевна демонстративно положила свою серебряную ложечку на стол, будто ставя окончательную точку в разговоре.
— Я сказала, племянник переедет, — произнесла она тихо, но с таким нажимом, что Богдан машинально кивнул.
Карина почувствовала, как внутри всё закипает. Её чайник мог уже отдыхать.
— Тогда вы все втроём переедете в другое место, — сказала она, глядя прямо в глаза мужу. — Потому что я не собираюсь жить в хостеле, где меня никто ни о чём не спрашивает.
Богдан открыл рот, но так ничего и не сказал.
«И вот в такие моменты я понимаю, что чайник — мой единственный соратник в этом доме», — подумала Карина, беря кружку в руки.
Она сделала глоток, обожглась, но даже не поморщилась.
В этот вечер она впервые за долгое время осознала, что её терпение на исходе. А когда у Карины заканчивалось терпение — заканчивался и покой в доме.
Карина проснулась от звука хлопнувшей двери. Часы показывали девять утра — слишком рано для выходного, особенно если вчера ты до двух ночи спорила с мужем о праве на собственную кухню.
В прихожей слышались какие-то мужские голоса. Один — знакомый, ленивый, Богдана. Второй — чужой, низкий, с растяжкой слов. Карина накинула халат и вышла из спальни.
В коридоре стоял высокий парень с мешками и дорожной сумкой. Рядом — Вероника Андреевна, сияющая, как будто выиграла главный приз.
— Карина, знакомься, это Павел, мой племянник, — бодро сказала свекровь, поправляя на парне куртку, будто он ребёнок, собравшийся в первый класс. — У него… временные сложности.
— У него — это у него, — холодно заметила Карина, уперев руки в бока. — А у меня нет сложностей, у меня своя квартира.
— Ну и что? — Вероника Андреевна даже не моргнула. — Мы же семья. Надо выручать.
— Я, может, пропустила тот момент, когда Павел стал моим родственником, — Карина шагнула вперёд. — Богдан, можно тебя на минуту?
Богдан, как школьник, которого поймали с сигаретой, неловко подошёл.
— Карина, ну давай без этих драм… Он ненадолго. Месяц, максимум два.
— Месяц? — Карина фыркнула. — Да он с сумкой уже как на ПМЖ приехал.
— Ну не на улицу же его? — с видом мученика произнёс муж.
Карина прищурилась.
— Богдан, давай так: или он сейчас же разворачивается и уходит, или я вызываю полицию.
Вероника Андреевна рассмеялась.
— Господи, какая трагедия! Какая полиция? Ты что, против СВОЕЙ семьи?
— Она мне не своя, — отчеканила Карина. — Это моя квартира. Я хозяйка. И я решаю, кто здесь будет жить.
Павел, до этого молчавший, вдруг подал голос:
— Да ладно вам, я не буду мешать. Я тихий, буду в комнате у стены…
— Ты уже мешаешь, — перебила Карина. — И стоишь в моей прихожей без разрешения.
Богдан сделал шаг к жене, пытаясь говорить тихо:
— Ну чего ты заводишься? Мы же обсуждали…
— Мы не обсуждали, мы спорили, — поправила Карина. — И в споре я сказала «нет».
— Карина, ну он же… родня… — пробормотал он, явно понимая, что аргументы иссякли.
— Родня тебе, а не мне, — в голосе Карины зазвенела сталь. — Я тебе сейчас скажу, Богдан, что будет. Ты выбираешь: или он, или я.
Вероника Андреевна всплеснула руками.
— Боже, какие ультиматумы! Вот в наше время женщины умели быть мягче…
— Да, и в ваше время женщины молча терпели, — Карина скривилась. — Но я родилась позже, извините.
Пауза повисла такая, что было слышно, как тикают часы в зале.
— Мам, может, и правда… — начал было Богдан, но свекровь посмотрела на него так, что он осёкся.
Карина медленно подошла к двери, открыла её нараспашку.
— Павел, вещи берёшь и на выход.
Парень замялся, посмотрел на Веронику Андреевну.
— Тётя Вера, может, я в гостиницу пока…
— Никуда ты не пойдёшь! — свекровь повысила голос. — Это тоже твой дом!
— Не-а, — спокойно сказала Карина. — Это мой дом. И я его хозяйка. И сейчас я вас всех попрошу удалиться, пока я не сделала это официально.
Богдан потёр лицо.
— Карина, ну ты понимаешь, что ты сейчас нас с мамой… выгоняешь?
— Понимаю, — она смотрела прямо на него. — И ты понимаешь, что я к этому готова?
Секунда — и в глазах мужа мелькнуло что-то похожее на страх. Но он снова спрятался за привычной фразой:
— Ну, делай как знаешь.
И ушёл в комнату, оставив её с Вероникой Андреевной и Павлом.
«Вот оно, — подумала Карина, — чайник закипел и зашипел».
Она сделала шаг к свекрови.
— Вы меня недооценили, Вероника Андреевна. Но это не страшно. Вы просто сейчас узнаете, как я умею ставить точки.
И дверь в прихожей хлопнула так, что у всех троих внутри что-то дрогнуло.
Вечером квартира уже выглядела как поле боя. В прихожей стояли те же мешки Павла, только теперь они были распиханы по углам. Богдан ходил по кухне кругами, как тигр в клетке, то поглядывая на мать, то на жену. Вероника Андреевна сидела за столом, небрежно помешивая чай серебряной ложечкой, будто этот звук мог успокоить нервы.
— Так, — сказала Карина, вставая в дверях, — мы сейчас расставим все точки над «і».
— Карина, ты опять начинаешь… — устало вздохнул муж.
— Нет, Богдан, я заканчиваю.
Она взяла телефон и набрала номер.
— Алло, полиция? Да, хочу заявить о незаконном вселении посторонних лиц в мою квартиру… Да, собственник я.
— Ты что творишь?! — Вероника Андреевна вскочила. — Ты в своём уме? Это же семья!
— Это ваша семья, — холодно ответила Карина. — У меня здесь нет семьи, только посторонние.
Павел мялся у стены.
— Карина, ну я же не виноват, что у меня проблемы…
— Верю, — кивнула она. — Но это не мои проблемы.
Богдан подошёл, вырывая телефон из её рук.
— Ты что, с ума сошла?! На мать полицию?!
— Нет, Богдан, на нарушителей.
— Да ты… — он замолчал, сжав губы. — Ладно. Мы уйдём.
— Богдан! — ахнула Вероника Андреевна.
— Мама, всё, хватит. Она… она всё равно не передумает.
— Не передумаю, — подтвердила Карина.
Вероника Андреевна собрала свои вещи с таким видом, будто её выгоняют из дворца, который она сама построила. Павел закинул сумку на плечо и тихо сказал:
— Извини.
— Бывай, — коротко ответила Карина.
Когда дверь за ними закрылась, тишина показалась почти физической. Даже холодильник замолчал.
Богдан стоял в коридоре, не зная, что делать.
— Карина… может, я потом вернусь…
— Не нужно, — перебила она. — Ты свой выбор сделал.
Он молча вышел.
Карина осталась одна. Она прошла на кухню, взяла чайник, налила воды и поставила на плиту. Включила газ.
Свисток зашумел, но теперь этот звук казался ей победным.
Она сделала глоток горячего чая, и впервые за долгое время в груди стало спокойно.
Квартира была пустой. Но теперь это была её пустота. И её свобода.
Иногда самые сложные решения дарят нам самую желанную свободу. Героиня этой истории выбрала себя, своё пространство и своё спокойствие, не побоявшись противостоять давлению. А что для вас значит «личные границы» и как вы их отстаиваете в кругу семьи?
