— Мам, можно поговорить? — Дмитрий встал в дверях спальни, нервно теребя телефон в руках. На экране мелькала фотография рыжего щенка с ушами, которые казались в два раза длиннее его самого.
Ирина Александровна, не отрываясь от медицинских карт, подняла глаза. За эти двадцать лет заведования отделением она научилась читать интонации, как чужие письма. Этот тон… Он всегда был таким, когда сын чего-то сильно хотел, когда в пятилетнем возрасте просил новую машинку, а в четырнадцатилетнем — скейтборд. И вот опять…
— Конечно, входи, — сказала она, снимая очки и осторожно откладывая папку с делами. — Что случилось?
— Да ничего особенного, — Дима плюхнулся в кресло, как в детстве, по-настоящему расслабленно, в момент, когда уже знал, что его примут. — Просто… посмотри, какая прелесть!
Он протянул телефон, и Ирина Александровна невольно присмотрелась к изображению щенка. Маленькая такса, с глазами-бусинками, смотрела прямо в камеру, будто всё на свете понимала.
— Осталась последняя девочка из помета. Заводчица говорит, что она самая умная, — Дима оживился, видно было, как ему трудно было скрыть волнение.
В этот момент дверь едва заметно скрипнула, и в комнату вошла Вика. Она, присев на подлокотник кресла мужа, с интересом и чуть настороженно посмотрела на экран телефона.
— Ирина Александровна, нам надо с вами посоветоваться… — её голос был тихим, но уверенным.
— О собаке? — Ирина Александровна едва заметно улыбнулась, как будто сама уже догадалась.
— Откуда вы?.. — удивилась Вика, явно не ожидавшая такой реакции.
— Я же вижу, как вы вдвоём ходите по парку, разглядываете на поводке каждую собаку, как на картине, и в интернете статьи про такс открываете… — Ирина Александровна откинулась в кресле, с чувством спокойного наблюдателя.
Дима с Викой переглянулись. Три месяца они уже жили в маминой трёхкомнатной квартире — с тех пор, как поженились. В начале думали снять что-то своё, но Ирина Александровна, как всегда, настояла: «Зачем деньги тратить на аренду, когда можно у меня пожить и на своё копить». А они, как и все молодые, сразу не поняли, насколько этот совет мог оказаться мудрым.
— Мам, понимаешь, — Дима наклонился вперёд, — мы всё продумали. У Миши, моего коллеги, сестра — заводчик, настоящий профессионал. Гарантирует…
— Подожди, — перебила Ирина Александровна, не перебивая, но давая понять, что для неё в этом вопросе есть чёткая иерархия. — Давайте по порядку. Сколько стоит этот щенок?
— Тридцать тысяч, — быстро ответила Вика, глядя на мать мужа. — Но это с документами и первичными прививками.
— И где вы их возьмёте? — в голосе свекрови не было упрёка, только интерес, как у человека, который уже много раз видел, как в жизни людей происходит это «обдумывание» с результатами, которые не всегда соответствуют ожиданиям. — Вы ведь на первый взнос собирали?
— Мы подсчитали, — Вика достала из кармана сложенный лист бумаги. — Вот, смотри: если взять щенка, на ипотеку будем откладывать чуть меньше, но…
— Но что? — мягко спросила Ирина Александровна, поднимая бровь.
— Но у нас будет собака, — сказал Дима, так как если кто-то и должен был это сказать, то, конечно, он. — Мам, ты же помнишь, как я всегда просил? А ты говорила — мал ещё, не справишься…
Ирина Александровна невольно улыбнулась, вспомнив, как когда-то он по утрам с глазами, полными надежд, требовал себе какого-нибудь животного. И тогда, с улыбкой, она его отговаривала. Но прошло время, и вот он уже взрослый, сидящий перед ней с такими же глазами, только теперь в них больше серьёзности.
— Теперь ты уже взрослый, — ответила она с лёгкой иронией. — И точно справишься?
— Конечно! — Дима вскочил с кресла, его лицо засияло от решимости. — Мы всё продумали. Утром я гуляю, перед работой, днём Вика, у неё между сменами есть два часа свободных, вечером снова я. В выходные — вместе.
— А если собака заболеет? — Ирина Александровна постукивала пальцами по столу, по привычке проверяя, как ситуация будет развиваться дальше. — Кто в ветклинику повезёт?
— Я! — одновременно ответили молодые, и смех, от всей души, мгновенно раскрыл комнату.
— А деньги на корм? На прививки? На игрушки?
Вика не растерялась и развернула листок, на котором были аккуратно записаны все расходы. Она приняла этот разговор как проверку, и ей было важно показать, что она серьёзно настроена.
— Вот, — сказала она, показывая цифры. — Корм — четыре тысячи в месяц, игрушки — примерно тысяча, а прививки раз в год — много не надо откладывать.
Ирина Александровна посмотрела на них с легким удивлением, но в глазах её было не столько сомнение, сколько добродушное внимание. Всё, что она могла сейчас сделать — это наблюдать. Иногда решение принималось не сразу, а время помогало разобраться в самых важных вещах.
Ирина Александровна внимательно смотрела на своих молодых. Румянец на щеках, глаза горят, слова как-то сбиваются — да точно дети, всё по тому же сценарию. Но, может, именно им этого и не хватает? Настоящей ответственности, такой, не игрушечной, серьёзной? За что-то реально отвечать.
— Значит так, — она встала из-за стола, словно принимая решение, и, ни на кого не глядя, начала распределять роли. — У меня есть условия.
Дима с Викой замерли, готовые ловить каждое слово.
— Первое: всё, что касается собаки, — на вас. Я не буду ни гулять, ни кормить, ни убирать. Можете даже не просить.
— Конечно, мам, всё сами! — Дима сразу отозвался, даже с некоторым энтузиазмом, ведь задача казалась не слишком сложной.
— Второе, — Ирина Александровна подняла палец, как будто заключала важную сделку. — Если увижу, что с щенком что-то не так, — приму меры. Какие — решу сама. Понятно?
— Да! — Вика сразу расплылась в улыбке, явно довольная тем, что свекровь дала добро. — Спасибо, Ирина Александровна! Мы имя придумали — Клюква! Она же рыженькая, вот и назвали так…
Ирина Александровна сдержала улыбку и слегка прищурилась.
— Подождите радоваться, — её голос стал чуть серьёзнее. — Есть ещё третье условие. Каждый месяц вы должны откладывать на ипотеку столько же, сколько планировали. Собака — собакой, а о будущем надо думать.
— Мам, не переживай, — Дима обнял мать, как в детстве, когда за что-то переживал. — Я же в магазине на повышение иду, скоро больше буду получать. И Вика говорит, у неё в салоне клиентов прибавилось…
— Ну, раз так, — Ирина Александровна улыбнулась, — тогда поезжайте, смотрите свою Клюкву. Но помните, это серьёзное решение, не игрушка.
Щенка привезли в субботу. Крошечное рыжее существо, ещё не совсем уверенно шагающее, с лапками, которые как-то странно топорщились, перевернуло весь привычный ход жизни в квартире. Всё стало другим — будто этот щенок был не просто питомцем, а чем-то гораздо большим, что врывается в твою жизнь с непредсказуемым вихрем.
— Только не хватаем её сразу, — предупредила заводчица, высокая женщина в строгих очках. — Пусть она сама освоится, привыкнет к новому дому.
Щенок, немножко путаясь в своих маленьких лапках, осторожно ступал по квартире, вдыхая её воздух и присматриваясь к новым людям. Это был момент, когда что-то абсолютно маленькое, но важное, входило в их жизнь, и все они это чувствовали — даже Ирина Александровна, хотя, конечно, она не сказала ни слова.
Щенок, как-то по-детски неуверенно, переступил порог и принялся изучать пространство. Носик ёжился, уши, длинные и дрожащие, едва касались пола, а лапки, такие крохотные, всё время разъезжались, как будто её маленькое тело не успевало за мыслями.
— Мам, смотри, какая она маленькая! — Дима прошептал, заливаясь восторгом. — Прям игрушечная, правда?
Ирина Александровна сидела на диване, сдержанно наблюдая. Никаких лишних эмоций. Это был её стиль — ни лишнего слова, ни неверного взгляда. Клюква, тем временем, продвигалась по квартире, осторожно обходя уголки, заглядывая под столик и вдыхая запахи. Принюхалась к фикусу, который ей явно не понравился.
— А кормить её чем? — неожиданно спросила Вика у заводчицы, решив, что пора вернуться в реальность.
— Вот, — заводчица достала из сумки тяжёлый пакет, как будто сама с ним не расставалась. — Это то, чем она питалась у меня. Никаких экспериментов в первые дни! График кормления я записала, прививки в паспорте. Всё по порядку.
И вот так, минут через тридцать, Вика и Дима внимательно слушали, как заводчица рассказывает о режиме дня, привычках породы и возможных проблемах. Дима кивал, записывал, но Ирина Александровна заметила, как его внимание уже рассеялось, а Вика, кивнув, скорее всего, думала о чём-то своём. Щенок оказался сильней всех их планов.
Клюква же, между тем, поняла, что пришла домой. Нашла тапок Ирины Александровны, подтащила его под кресло и устроила там своё маленькое логово. Время от времени её уши, как бархатные занавески, слегка подрагивали, как бы подстраиваясь под атмосферу.
— Ой, а где лежанку поставить? — взволнованно спросила Вика, торопливо осматривая пространство. — Димочка, может, в нашей комнате?
Ирина Александровна покачала головой, смотря на их суету. Целое состояние, что ли, на эту собаку потратили? Ещё и не знали, на что она их может вывести. Но вот это уже было не важно.
Первая ночь прошла, как кошмар. Клюква скулила, задыхаясь от тоски по матери и братьям. Её маленькое тельце всё ещё не привыкло к одиночеству.
— Может, её к нам взять? — предложила Вика, с тревогой поглядывая на щенка.
— Нельзя, — твёрдо ответил Дима, его голос был решительным, как всегда. — Заводчица сказала, щенок должен сразу привыкать к своему месту.
И вот, в пять утра, Клюква проснулась — заскребла лапками по полу, будто запрашивала свою первую прогулку.
— Я схожу, — зевнув, сказал Дима, натягивая джинсы, будто сном ещё не протрезвел. — Где поводок?
— В прихожей, — промолвила Вика, и в её голосе звучала некая растерянность. Это было их первое утро с Клюквой, и они оба уже чувствовали, что теперь всё будет не так, как раньше.
Ирина Александровна слушала их суету, но только через сон. Где-то там, сквозь полусон, слышался звук закрывающейся двери. И вот, — привычный возглас Димы:
— Эй, ты куда? Не туда! Клюква, стой!
Потом снова тишина. Часы тикают, а за окном все еще не просыпается город. Через полчаса они вернулись: Дима взъерошенный, с одним кроссовком и мокрым следом от лужи, а Клюква, та самая рыжая, была довольна, как никогда.
— Как погуляли? — Вика встретила их у двери, держась полотенца.
— Отлично! — отозвался Дима, плюхнувшись на банкетку. — Она такая смешная! Представляешь, увидела голубя и как рванёт за ним! Я еле удержал…
— Лапы помыли? — раздался знакомый голос с кухни.
— Да, мам, не переживай!
Так началась их новая жизнь. Дима вставал в шесть утра и первым делом выгуливал Клюкву, не важно, сколько часов прошло. Вика, между сменами, успевала забежать домой, чтобы поиграть с щенком. По выходным они все вместе ходили в ближайший сквер, где Клюква познакомилась со всеми собаками в округе.
— Смотрите, она уже «сидеть» научилась! — с гордостью говорил Дима. — Клюква, сидеть!
Такса, смотревшая на него с удивленными глазами, наклонила голову.
— Ну что, помнишь? Я тебе показывал… — Дима достал лакомство. — Сидеть!
Клюква, как настоящая ученица, аккуратно села, не сводя глаз с желанной вкусняшки.
— Умница! — Вика, вся в восторге, захлопала в ладоши. — Какая умная девочка!
Ирина Александровна наблюдала за их идиллией сдержанным оптимизмом, как бы не так. Что-то внутри подсказывало ей — так будет не всегда.
К концу первого месяца энтузиазм начал угасать. Утро начиналось всё чаще с такого диалога:
— Дим, твоя очередь гулять…
— Ммм… ещё пять минут…
— Ты вчера то же самое говорил…
— Ладно-ладно, встаю…
Вот оно, то самое начало, когда казалось, что это всё слишком просто, и всё могло бы остаться таким. Но как всегда, за простыми радостями скрывались сложности, о которых они и не подозревали.
Будильник снова разрывал тишину. И хотя Дима и Вика уже не реагировали, Клюква терпеливо сидела у двери, поглядывая на часы. Щенок становился всё более решительным в своей роли приверженца утра.
Однажды, в спешке, собравшись на работу, Ирина Александровна услышала жалобное поскуливание. Заглянув в комнату, увидела Клюкву, сидящую у закрытой двери, словно ждала чего-то важного, но в одиночестве.
— Эй, кто-нибудь! Уже восемь утра!
— А? Что? — сонный голос Димы, чуть ошарашенный будильником. — Чёрт, проспали…
Вечером был серьёзный разговор. Ирина Александровна вздохнула, стараясь не переходить на упрёки.
— Я понимаю, вы устаёте, — начала она, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё равно слышалась лёгкая обеспокоенность. — Но собака не виновата. Ей нужен режим.
— Мам, это случайность, — Дима потёр шею и тут же заметил, как Вика поддакивает.
— Правда-правда! — Вика весело приподняла бровь. — Мы купим второй будильник…
И, действительно, на следующее утро появился второй будильник. И неделя вроде бы прошла без происшествий. Но потом…
— Дим, ты покормил Клюкву?
— А разве не ты должна была?
— У меня же смена ранняя…
И тут собака, словно почувствовав перемены, начала грызть все, что попадалось на пути. Тапочки, углы мебели, даже книги…
— Может, ей скучно? — Вика, разглядывая погрызенный угол дивана, задумалась. — Надо новые игрушки купить…
— Ей не игрушки нужны, а внимание, — вздохнула Ирина Александровна. — Когда вы в последний раз с ней занимались? Играли?
Молодые переглянулись, затрудняясь ответить.
— Э-э-э… На прошлой неделе?
— На позапрошлой… — с уговаривающей интонацией добавил Дима.
— И сколько времени вы гуляете по утрам? — Ирина Александровна строго приподняла бровь.
— Ну… — Дима чуть замялся. — Минут пятнадцать… Просто на работу надо успеть…
А она стояла и смотрела на них, видя, как разочарование проскальзывает в их глазах. Собаки не могут жить по расписанию. Они хотят быть рядом, хотят чувствовать, что они не просто живое существо, а часть этой жизни, этой семьи. Ирина Александровна знала, что если не будет изменений, щенок скоро потеряет интерес, а вместе с ним и любовь, которую он так искренне отдавал.
Может быть, им было сложно понять это, а может, они просто боялись ответственности.
Проблемы накатывались, как снежный ком. Клюква, уже подросшая, но всё ещё щенок, требовала внимания. Но те, кто её завели, будто забыли, что с маленьким существом так не получается — наигрался, устал, теперь пусть живёт себе. Казалось, молодые потеряли интерес к этой «игрушке», а она не успела стать привычной частью их жизни.
— Мы сегодня задержимся, — сообщил Дима почти каждый вечер. — У Лёхи день рождения, посидим часик…
Часик становился тремя, потом пятью. Ирина Александровна, сдавшись, достала поводок. Клюква, увидев его, начинала вить хвостиком — она уже знала, что именно свекровь вытаскивает её из этих «забытых» вечеров.
— Пойдём, горе ты моё рыжее, — шептала Ирина Александровна, пристёгивая карабин. — Потерпи немного…
И вот, однажды, раздался звонок от Вики:
— Ирина Александровна, мы в кино собрались. Вы не могли бы…
И тут Ирина Александровна не смогла больше тянуть. Первый раз за все эти годы она ответила твёрдо:
— Нет, не могла бы.
— Но мы билеты уже купили! — в голосе невестки звучали капризные нотки, которые Ирина Александровна не любила. — Последний сеанс, очень хочется посмотреть…
— А кто вам мешал сначала выгулять собаку, а потом билеты покупать?
На другом конце провода повисло молчание, тягучее и тёмное, как ночь.
— Вика… — мягче продолжила она, пытаясь успокоиться. — Вы же сами хотели собаку. Помнишь, как обещали заботиться?
Вика вздохнула так, будто её слова, как тяжёлый груз, оказались ей не по силам:
— Да, но… Мы не думали, что это будет так сложно. Работа, дела… А тут ещё эти прогулки три раза в день…
Ирина Александровна закрыла глаза, отпустив всё раздражение. Как это знакомо… «Не думали, что будет так сложно» — она слышала эти слова много раз. Сколько раз слышала их от родителей, когда те приходили в поликлинику с детьми, которых они забросили, не сумели понять или не хотели понимать. Она понимала, что Вика и Дима не злились, они просто не знали, как справиться.
А теперь, когда проблемы стали очевидными, уже нельзя было просто отмахнуться.
Вечером, когда молодые вернулись из кино, их ждал разговор, который давно назревал. Ирина Александровна сидела на диване, рядом с ней на коленях уютно устроилась Клюква. Щенок радостно виляла хвостиком, готовая к новым приключениям, но её владелица сразу взяла ситуацию в свои руки.
— Присаживайтесь, — сказала она, показывая жестом на диван. — Нам нужно поговорить.
— Мам, если из-за кино, то мы больше так не будем, — начал Дима, ещё не подозревая, что разговор будет не о билетах и не о поздних возвращениях.
— Не будете? — усмехнулась Ирина Александровна, заметив, как молодые переглядываются и вдруг ощущают, что перед ними не просто разговор, а целая глава их жизни, которую они всё откладывали.
— А когда вы в последний раз были с Клюквой у ветеринара?
Тишина.
— Когда последний раз стригли ей когти?
Тишина ещё более густая. Ответов не было, как не было их и в тот момент, когда они принимали решение завести собаку.
— Я вам говорила с самого начала: собака — это не игрушка. Это ответственность. Но вы решили, что это игрушка. Поиграли — надоело.
— Неправда! — вспыхнула Вика, вспоминала все те моменты, когда её сердце сжигала любовь к этому маленькому существу. — Мы любим Клюкву!
— Любовь — это не только обнимашки и фотографии в соцсетях, — Ирина Александровна погладила Клюкву, которая, похоже, прекрасно понимала, что происходит. — Это ежедневная забота. Особенно когда не хочется, когда устал, когда есть дела поважнее.
Молодые молчали. Дима, как всегда, что-то искал в своей голове, надеясь, что слова смогут решить все. Но не смогли.
— Мы исправимся, — наконец, сказал он. — Честное слово!
Но Ирина Александровна знала: честное слово не всегда работает, когда эмоции побеждают рациональность. Они действительно пытались исправиться. Правда, всего на три дня. А потом всё возвращалось в прежнее русло.
Накануне решающего дня у Ирины Александровны разболелась голова. Впервые за пятнадцать лет работы она взяла отгул, попросив молодых: — Буду дома, но вы делайте вид, что меня нет. Хочу просто отлежаться.
— Конечно, мам! Выздоравливай!
Они думали, что это просто… ещё один день, ещё одна просьба. Но Ирина Александровна знала: иногда лучший способ восстановить силы — это просто быть и наблюдать.
Молодые умчались на работу, с шумом захлопнув дверь. Ирина Александровна прилегла на диван, взяв таблетку от головы. Она надеялась хоть немного отдохнуть, но через час её разбудило жалобное поскуливание у двери. Клюква сидела там, поджав лапы, и смотрела на неё глазами, полными тоски.
— Что, не выгуляли? — тихо спросила Ирина Александровна, немного разворачиваясь в сторону собаки.
Ответом был тяжёлый вздох — такса, смахнув хвостом, выразила всё, что она чувствовала.
День тянулся бесконечно. Ирина Александровна, всё ещё с головной болью, трижды выгуливала собаку, кормить пришлось тоже, хотя миска оставалась нетронутой с самого вечера. К тому времени, как она вернулась, вытерла лужу в коридоре и обнаружила, что Клюква из-за скуки изгрызла пульт от телевизора, стало ясно: это была не просто обычная забота о собаке. Это был уже долг, который она выполняла с ощущением, что никто не заметил её усилий.
В девять вечера хлопнула входная дверь, и в дом ворвался какой-то лишний шум — радостный, совсем не похожий на тот, который был утром.
— А мы в кино ходили! — радостно сообщила Вика, стряхивая снег с сапог. — Представляешь, Дим, а Светка с Антоном тоже там были! Посидели потом в кафе…
— Кино? — тихо переспросила Ирина Александровна, выйдя в прихожую, в руках у неё был тот самый изгрызенный пульт. — Значит, кино?
— Мам? — Дима замер, заметив её взгляд. — Ты же болела…
— Болела, — сказала она, слегка глядя на них, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — И знаете, что я поняла за этот день? — она приподняла бровь. — Я поняла, что вы не повзрослели. Совсем.
— Мам…
— Молчи, — её голос стал твёрдым, как камень. — Вы живёте как дети — на всём готовом. Я вас кормлю, я стираю, я убираю. А теперь ещё и за вашей собакой смотрю.
Клюква почувствовала, как всё вокруг наполнилось напряжением, и, поджав хвостик, прижалась к ногам Ирины Александровны.
— Собирайте чемоданы, — она погладила таксу по голове. — Чтобы через час вас не было в моей квартире.
— В смысле? — Вика нервно рассмеялась, но смех сразу исчез, как только она поняла, что это не шутка. — Вы шутите?
— Какие шутки? Я никогда не была так серьёзна. Вы не готовы жить самостоятельно? Что ж, пришло время научиться.
— А Клюква? — тихо спросил Дима.
— А Клюква останется со мной, — твёрдо ответила Ирина Александровна, не колеблясь. — Раз уж вы не справились.
— Но это наша собака! — возмутилась Вика.
— Ваша? — Ирина Александровна усмехнулась, откинув голову. — Тогда скажите мне, кто у неё ветеринар? Не знаете? А когда была последняя прививка? Тоже не знаете?
Ирина Александровна поднялась, держа в руках пульт. В её взгляде была такая решимость, что молодые не нашли слов. Это был не просто спор. Это был момент, когда жизнь сама диктовала правила.
Молодые молчали. Их молчание было как шёпот, который не решается выйти за пределы комнаты, но всё равно давит, заполняет пространство.
— Время пошло, — сказала Ирина Александровна, развернувшись и уходя в свою комнату. Клюква, даже не взглянув на растерянных хозяев, посеменила следом. Она знала, что делать. Ирина Александровна была твёрдой, как камень, а Клюква — преданная, как тень.
Первая неделя прошла в смутном беспокойстве. Дима с Викой поселились в хостеле — место, где по ночам не слышно собственных мыслей, а утром запах подгоревшей яичницы пробирается сквозь стену, как нежданный гость. Вечерами они лежали на скрипучей двухъярусной кровати и строили планы, которые так легко рушились, как карточные домики.
— Может, к маме извинимся? — предложила Вика, глядя в потолок, будто в нём можно было найти ответы. — Скажем, что осознали…
— Нет, — сказал Дима, и в его голосе была твёрдость, которой он сам удивился. — Знаешь, она права. Мы как дети жили.
В комнате пахло чужими носками, на кухне кто-то жарил что-то нелепое, а за стеной кто-то громко смотрел сериал. Но не это было важно. Важно было, что их жизнь внезапно оказалась на перепутье, где не было ни привычных дорог, ни чётких ориентиров.
— Помнишь, как мы Клюкву выбирали? — тихо спросила Вика, и её голос звучал, как если бы она искала, за что зацепиться в этом новом, чуждом мире. — Строили планы, обещали заботиться…
— Помню, — ответил Дима, закрывая глаза, будто он мог в памяти вытащить их совместные мечты. — И как мама предупреждала: это ответственность. А мы думали — подумаешь, собака. Выгулял три раза в день, покормил и всё.
Вика села на кровать, её ноги не нашли места. Она чувствовала, как всё вокруг стало тесным и чужим, как их жизнь в хостеле не была их жизнью, а просто пережитком какой-то другой.
— Слушай, а давай квартиру поищем? Не можем же мы вечно в хостеле жить.
— На какие деньги? — Дима горько усмехнулся. — Все накопления на Клюкву потратили.
— Ну… я могу дополнительные смены взять в салоне. И маникюр на дому делать. А ты?
— А я… — он задумался, теребя пальцами рукав. — Знаешь, мне Сергеич давно предлагал должность старшего менеджера. Только там работать больше надо, с девяти до девяти…
— Ну и что? — Вика пожала плечами. — Зато платят больше. И не будет времени по кафешкам шататься.
Они нашли комнату в коммуналке. Старый дом с облезлыми обоями и скрипучим паркетом. Но своё. Это было первое место, которое они называли домом, хоть и не без оговорок. Но за всё, что казалось потерянным, они как-то забирали себе кусочек нового мира.
— Слушай, а где у нас порошок? — Дима растерянно разглядывал пятно на рубашке. — Завтра важная встреча, надо постирать…
— Не купили, — Вика прикусила губу. — Я думала, ещё есть…
И так, день за днём, они учились жить. Учились быть взрослыми. Составляли списки продуктов, распределяли деньги, готовили еду, учились быть рядом, не зависеть от других. Дима освоил стиральную машину, Вика научилась готовить борщ. И хотя в их жизни всё было не так идеально, как в кино, они чувствовали, что в их руках есть какой-то смысл.
А по вечерам, когда окна гудели от шума машин, и ночь приходила, как неизбежное продолжение дня, Вика тихо шептала:
— Интересно, как она там?
— Может, позвонить? — в голосе было столько сомнений.
— Давай ещё подождём, — вздыхал Дима, закуривая. — Мама права — мы должны повзрослеть.
Ирина Александровна переживала странные перемены. Вроде бы, жизнь не изменялась, а ощущение было, что она начала двигаться в другом направлении. Клюква оказалась идеальной спутницей — умной, ласковой, послушной. Таких собак редко встретишь. По утрам они с таксой гуляли в парке, и Клюква, важно шагавшая на поводке, вызывала умиление у прохожих.
— Какая красавица! — говорили соседи, улыбаясь, — И как хорошо воспитана!
— Это всё её природный ум, видите, какой лоб и глазки! — Ирина Александровна усмехалась, но что-то щемило в груди. Тоска по сыну иногда была такой острой, что не хотелось никому ничего показывать.
Прошло три месяца, осень настала, туманно-холодная. В тот день, когда в дверь позвонили, был особенный вечер, пахло дождём и землёй.
На пороге стоял Дима. Он выглядел по-другому: похудевший, немного помудрили, в костюме.
— Мам, можно войти? Поговорить надо. — его голос был каким-то чужим, чуждым, но в то же время знакомым.
Клюква, почувствовав запах хозяина, завиляла хвостом, но так и осталась сидеть рядом с Ирина Александровной.
— Проходи, — Ирина Александровна отступила в сторону, — Один пришёл?
— Вика на курсах, — Дима прошёл на кухню, привычно устроился на своём месте. — Пошла на повышение, что-то про наращивание. Говорит, пора расти профессионально.
Ирина Александровна молча поставила чайник. В её глазах всё было ясно: она уже знала, что будет дальше. Но какой-то тонкий внутренний голос подсказывал, что эта встреча — не просто так.
— Мам, — Дима взглянул в стол, — Ты была права. Во всём права.
— Да? — она достала чашки, те самые, из которых они пили чай, когда семья собиралась на кухне втроём.
— Мы жили как дети. Всё готовое, лёгкое, — он усмехнулся. — А теперь… — он повернулся к ней. — Знаешь, я даже на повышение пошёл.
— Рада за тебя, — Ирина Александровна наливала чай. — А как вообще устроились?
— Квартиру снимаем, однушку в Южном районе. Ехать далеко до работы, но что поделаешь, так хватило. Маленькая, но уютная. Вика занавески сама сшила, представляешь? А я полки повесил…
Клюква, как будто почувствовав что-то важное, положила голову ему на колени. Дима, чуть растерянно, но по привычке, погладил её.
— Соскучился я, мам. И по тебе, и по ней…
— А Вика как?
— Тоже скучает. Только стыдно ей. Говорит, как мы могли так с собакой поступить? Как дети малые…
Ирина Александровна села напротив, глядя на сына. Ей было не больно, но тяжело — как-то сразу. Время прошло, и многое изменилось. И всё же она не могла не заметить, как этот разговор теперь не похож на все те, что были до того.
— И что дальше?
— Можно… можно мы будем приходить? — Дима поднял глаза, словно надеясь на ответ. — В гости. К вам обеим. Не сейчас, конечно, мы пока не готовы… Но когда-нибудь?
— Можно, — Ирина Александровна улыбнулась. — Только сначала докажите, что повзрослели.
— Как?
— Ну, например, — она задумалась, — когда накопите на первый взнос по ипотеке, тогда и приходите.
Дима широко улыбнулся, глаза его заблестели.
— Правда? Мам, мы уже начали! У нас специальный счёт, каждый месяц откладываем…
Через полгода они снова сидели на той самой кухне. Вика рассказывала о своих клиентах, Дима хвастался успехами в работе. Клюква дремала на своём месте у батареи, так же, как и раньше.
— А знаете что? — вдруг сказала Ирина Александровна. — По-моему, вы всё-таки повзрослели.
— Думаешь? — Дима переглянулся с женой, и что-то в их взгляде было по-настоящему честным.
— Уверена. И знаете, что я вам скажу? — Ирина Александровна сделала паузу, как всегда, давая всем возможность подумать. — Вы готовы завести собаку.
— Собаку? — удивилась Вика, не веря своим ушам. — После того, как мы с Клюквой…
— Именно поэтому, — Ирина Александровна подмигнула. — Теперь-то вы точно знаете, что это такое — настоящая ответственность.
Клюква, как будто поняв, что речь о ней, приподняла голову и тихо гавкнула.
— Кстати, — добавила Ирина Александровна, — у Клюквы через месяц день рождения. Придёте?
Дима и Вика просияли.
— Обязательно!
А такса, довольная, снова задремала, закрыв глазки. Теперь она точно была дома. Они все были дома.
