— Машка, ну ты чего такая кислая? — Маргарита отодвинула клавиатуру и развернулась всем креслом. — Опять свекровь?
Маша кивнула, не поднимая глаз от монитора. На экране плыли строчки отчёта, но она уже третий раз перечитывала один и тот же абзац.
— Теперь я неправильно полы мою. Представляешь? Тридцать лет женщина жила в квартире, и полы были нормальные. А тут я появилась — и всё, катастрофа. Разводы какие-то остаются.
— А Лёша?
— А что Лёша? «Мам, ну не придирайся». Всё. На этом его защита заканчивается.
Маргарита покачала головой и полезла в ящик стола.
— На, попробуй. — Она протянула Маше упаковку валерьянки. — Мне помогает, когда начальство бесит. Спокойнее становишься, не реагируешь на провокации.
— Рита, ну какая валерьянка…
— Да ты попробуй! Что тебе, жалко? Травка обычная. Зато нервы целее будут.
Вечером Маша стояла у плиты и помешивала макароны. Валентина Николаевна сидела за столом и листала газету, но Маша чувствовала — следит. Ждёт момента.
— Опять макароны? — дождалась. — Я в твои годы каждый день первое, второе и компот готовила. А ты…
Маша глубоко вдохнула. Валерьянка действительно помогала — обычно к этому моменту у неё уже дёргался глаз.
— Борщ во вчера ели, Валентина Николаевна. Котлеты в холодильнике есть.
— Вчерашний борщ — это не борщ. И котлеты твои… Лёшенька вчера так морщился, только из вежливости ел.
«Лёшенька сожрал три штуки и добавки просил», — подумала Маша, но промолчала. Выключила плиту, слила воду.
— Ты чего молчишь-то? Обиделась? Вечно вы, молодые, обижаетесь. Я же как лучше хочу, научить…
— Всё нормально, Валентина Николаевна.
Свекровь замолчала, озадаченная. Обычно к этому моменту Маша уже срывалась — то заплачет, то наговорит лишнего, а потом Лёша будет уговаривать обеих помириться. А тут — тишина.
Так прошла неделя. Маша пила валерьянку утром и вечером, иногда — в обед, если Валентина Николаевна звонила на работу с претензиями. Свекровь явно растерялась — её выпады становились всё злее, но натыкались на стену спокойствия.
— Ты что, того… — Валентина Николаевна покрутила пальцем у виска, — не беременная часом? Ходишь как неживая.
— Нет, не беременная.
— А чего тогда такая… никакая? Раньше хоть огрызалась, а теперь…
В пятницу Маша переборщила. Работы было много, нервы на пределе, и она выпила двойную дозу. К вечеру мир стал ватным и немного расплывчатым.
Она мыла посуду, когда это случилось.
— Эй, ты! — раздалось снизу.
Маша посмотрела вниз. У её ног сидела крошечная собачка — помесь чихуахуа с чем-то ещё более мелким. Шерсть торчала во все стороны, глаза-бусинки смотрели с возмущением.
— Ты со мной? — тупо спросила Маша.
— А с кем ещё? Достала ты меня своим нытьём. Каждый день одно и то же — «ой, свекровь пилит», «ой, муж не защищает». Тошнит уже!
Маша осторожно присела на корточки. Собачка была… полупрозрачной. Сквозь неё просвечивал кухонный линолеум.
— Ты кто?
— Нелли. Твой личный дух-защитник. Точнее, была им, пока ты не начала эту валерьяночную вакханалию. Теперь вот материализовалась. Временно.
— Я сошла с ума?
— Не льсти себе. До ума тебе ещё дожить надо. Слушай сюда, деточка. Хватит ныть. Хватит глотать успокоительное. Пора показать этой старой карге, где её место.
— Но я не могу…
— Можешь! — Нелли вскочила на задние лапки. — Повторяй за мной: «Валентина Николаевна, идите в задницу со своими советами!»
— Я так не могу сказать!
— Ну хотя бы: «Спасибо за заботу, но я справлюсь сама». Давай, репетируй!
— Маш, ты с кем там разговариваешь? — донеслось из комнаты.
— Сама с собой! — крикнула Маша и зажала рот рукой.
Нелли одобрительно тявкнула.
— Вот! Уже прогресс. А теперь иди туда и скажи ей, что будешь готовить макароны, когда захочешь. И полы мыть, как умеешь. И вообще — твой дом тоже!
— Но мы у неё живём…
— Нет, милочка. Вы живёте в квартире Лёши. А Лёша — твой муж. Так что квартира наполовину твоя. Морально, по крайней мере. Шагом марш!
Удивительно, но ноги сами понесли Машу в комнату. Валентина Николаевна сидела в кресле и вязала. Подняла глаза:
— Это что ещё за крики на кухне?
Маша открыла рот, чтобы привычно извиниться, но Нелли больно цапнула её за лодыжку.
— Валентина Николаевна, — услышала Маша свой голос, — я буду разговаривать на кухне, когда посчитаю нужным. Если вам это мешает, могу мыть посуду позже.
Спицы замерли в воздухе.
— Что? Ты что себе позволяешь?
— Ничего особенного. Просто обозначаю границы. Мне Маргарита книжку дала, по психологии. Там написано, что это важно для здоровых отношений.
— Границы?! В моём доме?!
— В нашем доме, — поправила Маша. Сердце колотилось, но отступать было поздно. — Мы с Лёшей тоже тут живём. И имеем право на личное пространство.
Валентина Николаевна побагровела, открыла рот — и закрыла. В первый раз за три года совместной жизни она не нашлась, что ответить.
На следующее утро Маша проснулась с ясной головой. Никакой собачки на полу не было. Она даже под кровать заглянула — пусто.
За завтраком Валентина Николаевна демонстративно молчала. Маша спокойно ела овсянку и думала — приснилось или нет?
— Сама с собой разговариваешь? — не выдержала свекровь.
— Бывает.
— Это первый признак… того самого.
— Шизофрении? — Маша улыбнулась. — Не волнуйтесь. Я в порядке.
И тут она услышала тихое тявканье из-под стола. Заглянула — Нелли сидела там и подмигивала.
— Давай, чемпион! Добей её!
— Валентина Николаевна, — Маша отложила ложку, — давайте договоримся. Я не критикую, как вы готовите или убираете. Вы не критикуете меня. Идёт?
— Это ещё что за ультиматумы?
— Это не ультиматум. Это предложение мирного сосуществования. Потому что альтернатива — мы будем ругаться каждый день. А это вредно для здоровья. Особенно в вашем возрасте.
Валентина Николаевна икнула от возмущения.
— В моём возрасте?!
— Вам же семьдесят два. Это солидный возраст. Нужно беречь нервы.
— Браво! — пискнула Нелли. — Добивай, добивай!
Но Маша решила остановиться. Свекровь выглядела растерянной, и этого было достаточно для первого раунда.
Следующие недели прошли в странном режиме. Валентина Николаевна пыталась вернуть статус-кво — делала едкие замечания, звонила Лёше жаловаться, даже пару раз пыталась закатить скандал. Но Маша, подбадриваемая невидимой Нелли, держалась стойко.
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, — спокойно говорила она.
— Я выслушала вашу точку зрения, но останусь при своей.
— Давайте не будем портить вечер выяснением отношений.
Лёша сначала не понимал, что происходит.
— Мам говорит, ты стала какая-то… дерзкая.
— Я стала защищать свои границы.
— Но она же старше…
— Лёш, твоя мама — взрослый человек. Она переживёт, если я не буду соглашаться с каждым её словом.
— Умница! — пищала Нелли с подушки. — Учи этого маменькиного сынка!
Постепенно Валентина Николаевна сдавалась. Сначала перестала комментировать готовку. Потом — уборку. Через месяц боевых действий она вообще старалась пореже пересекаться с Машей.
— Победа! — Нелли станцевала победный танец на кухонном столе. — Ты справилась!
— Благодаря тебе.
— Благодаря себе, дурочка. Я — это ты. Просто та часть, которую ты боялась выпустить наружу. А теперь мне пора.
— Куда?
— Обратно. Внутрь. Ты больше во мне не нуждаешься.
Нелли становилась всё прозрачнее, пока совсем не растворилась в воздухе.
Маша сидела на кухне и пила чай. Обычный чай, без валерьянки. В квартире было тихо — Валентина Николаевна уехала к подруге на дачу. Сказала, что на неделю, но Маша подозревала — это стратегическое отступление.
Дверь хлопнула. Пришёл Лёша.
— Маш, а мама где?
— На даче. К Серафиме Петровне уехала.
— Странно. Обычно предупреждает… Слушай, а что у вас произошло? Она в последнее время какая-то притихшая.
Маша пожала плечами.
— Мы договорились о личных границах.
— И всё?
— И всё.
Лёша сел напротив, взял её за руку.
— Знаешь, может, оно и к лучшему. Я смотрю — ты повеселела. И мама вроде спокойнее стала.
— Просто иногда нужно показать характер, — улыбнулась Маша.
— Это Ритка тебя научила?
— Нет. Одна маленькая, но очень мудрая… подруга.
Где-то в глубине души тихо тявкнула Нелли. Маша знала — если понадобится, дух-защитник вернётся. Но сейчас она справлялась сама.
За окном начинался дождь. Хороший, летний, тёплый. Маша подумала, что когда Валентина Николаевна вернётся, нужно будет предложить ей испечь пирог. Вместе. По её рецепту.
Иногда победа — это не уничтожение противника, а превращение его в союзника. Или хотя бы в нейтральную сторону.
А Нелли… Нелли всегда будет рядом. Внутри. На случай, если снова понадобится защита.
Маша допила чай и пошла готовить ужин. Макароны. Потому что имела на это полное право.
