— Хороший вы вроде человек, Алексей Петрович, — начал издалека директор Роман Павлович, сцепив пальцы на животе. — Ни на смене не пьёте, ни на перекуре не пропадаете, порядок на площадке держите. Но вот объясните: зачем воровать?
— Простите, о чём речь? — опешил Алексей. — Ничего у вас я не брал.
— Ну конечно. Все так говорят. А между прочим, вы здесь для того и нужны, чтобы НИКТО ничего не тянул. Никто, понимаете? Тем более — сторож.
Этого дня Алексей Петрович ждал почти всю жизнь. Мечтал, как выйдет на пенсию и наконец-то… ничего не будет делать. Никаких заводов, станков, разгрузок — тихий угол, чай в кружке, и спать, когда хочется.
Родился он в селе под Полтавой, и с ранних лет его поднимали ни свет ни заря, суя в руки листок из тетради: «Сделать — раз, два, три…» Когда просьбы не помогали, шёл в дело кожаный ремень с тяжёлой пряжкой — на ней, как назло, красовалась большая пятиконечная звезда. Холодная, как отцовский взгляд.
— Космонавтом быть мечтаешь, а? — ехидно тянул отец, держась одной рукой за ремень, другой — за сына, чтобы не убежал. — Будешь у меня космонавтом… со звездой на одном месте.
После таких «полётов» о настоящем космосе Ваня (тогда он ещё был просто Ваня) мечтать перестал. Мечтал стать взрослым и смыться подальше — в город, хоть в тот же Чернигов, лишь бы без ремня и бесконечных работ.
В городе, правда, тоже работать пришлось — ещё как. А когда семья появилась и двое мальчишек, взялся сразу за две смены: днём в столярке, ночью на разгрузке вагонов. Жена Людмила сидела с детьми, он тянул на себе всё остальное. Денег хватало едва-едва, но сдавался он не привык.
И всё же не срослось. Подросли сыновья, и Людмила ушла к другому — «в люди». Алексею оставила алименты и непрошеную пустоту в доме. «Не на помойке себя нашла, чтобы жить от зарплаты до зарплаты», — бросила на прощание, стаскивая чемодан. «Нормальные мужики — в бизнес, а ты табуретки да полочки… Эх, Лёша, зря я…»
Он удивился даже не самому уходу, а тому, что нашёлся смельчак взять женщину с двумя чужими детьми. Но в целом Людмила была видная — ради такой у многих головы летели. Вспомнил про «звезду» — непроизвольно потер ладонью ягодицу. И правда, ноет до сих пор…
Жизнь пролетела в режиме «работа-работа-работа». Космос остался в детских окнах: маленьким он забирался на подоконник, отодвигал занавеску и глядел на ночные небеса. Махал звёздочкам, будто они могут его заметить и позвать. «Во Вселенной ничто не стоит на месте», — говорила учительница. Теперь же звезда для него — это холодная пряжка и отцовский ремень. Вот и вся романтика.
Когда наконец пришла пенсия, счастья не случилось. В грудь, наоборот, влезла тягучая тоска: «Большая дорога позади. А что теперь?» Ходил из угла в угол, будто в клетке, и понял: без дела он уже не может.
Решил подыскать сторожку. Ночью шагать по территории, слушать, как шуршит ветер, смотреть вверх — на те самые звёзды — и не киснуть один в квартире на окраине Винницы. Разве не счастье?
Первое объявление в газете было бодрым: «Ночной сторож на городское кладбище (Киев). Требуется стрессоустойчивый и коммуникабельный мужчина 60+ (английский не обязателен), желательно с навыками переговоров». Алексей усмехнулся: «Нет, ребята… туда — всегда успею».
На другой полосе — просто и по делу: «Нужен ночной сторож на птицефабрику (пригород Черкасс)». Без чудес. Прошёл собеседование, взяли на испытательный срок. Две недели — покажи себя.
И всё шло ровно, пока в последний день испыталки не шарахнула гроза. Дождя почти не было, зато молнии рвали небо. Одна ударила прямо в старый деревянный сарай с курами. Вспыхнул, как спичка. Алексей позвонил пожарным, носил ведра, но пока расчёты добрались — огонь уже делал своё. Уволили. Формулировка — «не обеспечил птице свободный выход». Грозились подать в суд за ущерб, да, к счастью, остудились: «шальная молния». Предложений вернуться, разумеется, не последовало.
— И бог с ним, — отмахнулся Алексей. — Думаете, другой работы нет?
Нашёлся и «другой объект» — склад замороженной рыбы на окраине Одессы. Днём — суета, фуры, паллеты; ночью — тишина. И нужен сторож, чтобы не шастали любители халявы.
— Потянете? — прищурился директор Роман Павлович. — Охранять надо жёстко. Уже два сторожа спалились — воры выносили рыбу мешками, а эти храпели. Приняли на грудь и в отключке. Как с такими работать?
— Справлюсь, — кивнул Алексей. — Я по ночам давно не сплю.
— Вот это разговор. И ещё: сможете без сменщика? Каждый день?
— Смогу. Я на пенсии, мне дома делать нечего. Хоть каждый день.
Он и правда оказался ответственный: вместо сна — обходы по периметру, вдоль забора, вокруг холодильников. Директор ещё что-то про «котов» рассказывал — мол, гонять, — но Алексей их не видел. Разве что за забором порой слышал негромкое мяуканье, да и то — будто эхом. Его дело — рыбу сторожить. Сторожил.
Поэтому вызов «на ковёр» стал для него неожиданностью.
— Хороший вы вроде мужик, — начал директор теми самыми словами. — Но скажите: зачем тянете рыбу?
— Какую ещё рыбу? — растерялся Алексей. — Клянусь, ничего…
— Замороженную, понятно какую. Думаете, если по одной — никто не заметит? Не-а. У меня учёт железный: утром и вечером пересчёт. За неделю — стабильно по одной тушке за ночь исчезает. Я не обеднею, но осадочек…
— Не брал я! — обиделся Алексей. — Я её и не люблю, если честно.
— А пропадает-то. Кроме вас тут ночью никого. Выводы?
— Может, ребята ваши щёт ошибаются? Они утром сонные ходят…
— Им воровать смысла нет. Я им выдаю рыбу бесплатно. А у сторожа такой «льготы» нет. Обидно?
«И с этой работы — мимо? — кольнуло Алексея. — Только привык…»
— Ладно, сделаем так, — смягчился Роман Павлович. — Увольнять не буду и морали читать тоже. Но за каждую тушку — удержание. По себестоимости. Терпимо?
— Терпимо, — буркнул Алексей и пошёл домой поспать.
А ночью, выйдя на пост, решил всё-таки разобраться, куда утекает рыба. Раньше он просто курсировал по площадке, теперь — засел в засаду, в тени старых автомобильных покрышек у стены. Слушал, как потрескивает наст — вчерась выпал снег, прихватило тонкой коркой: любой шаг слышно.
К полуночи дубак пробрал до костей — весна ранняя, ночи злые. Уже собрался было греться в бытовке, как вдруг — справа, за холодильником — чёткий хруст. Алексей припал к земле, аккуратно выглянул — и застыл: по насту, как тень, крался рыжий кот. Крадётся, оглядывается, усами шевелит.
— Вот и «вор»… — едва слышно улыбнулся Алексей. — А я-то кто думал?
Кот юркнул в какой-то лаз у фундамента. Через пару минут вынырнул обратно — с рыбиной в зубах. «И как он их не отмораживает?» — искренне удивился Алексей. Рыжий не оглянулся — уверенно забрался по кирпичам на каменную ограду и исчез.
Алексей — за ним. Подтянулся по штабелю деревянных поддонов, встал на носки, перекинул локти через верх забора, подсветил фонариком. И увидел… звёзды. Не небесные — земные. Штук десять крошечных огней, мерцающих в темноте.
Присмотрелся — это были глаза. Голодные, кошачьи, внимательные. Рыжий бросил тушку на снег, и на неё моментально, словно по команде, навалились скелетики-разноцветики — молодые, старые, беременные — всякие. Тихо, жадно, без драки — каждый урвал свою долю.
— Вот оно что… — прошептал Алексей, чувствуя, как что-то тёплое расправляется в груди. — Не для себя, а для своих таскает.
Что бы вы сделали на его месте? Пошли бы к директору — «реабилитироваться»? Или…
Конечно, «или». Как можно уйти, зная, что за забором десяток голодных ртов? В ту же ночь Алексей зашёл в склад, взял пару тушек и отнёс через лаз. Коты сперва не поверили. Человек сам приносит — и оставляет? Такого в их жизни ещё не случалось.
Алексей положил рыбу на снег и отошёл в темноту. Молчал. Слушал, как неторопливо хрустит лёд под чьими-то лапами. Через час рыжий выбрался обратно — один, без ноши. Подошёл ровно настолько, чтобы заглянуть Алексею в глаза. Без слов. Просто — «спасибо». И ушёл.
С той ночи у Алексея появилась привычка: приходил на смену чуть раньше, ставил на принесённой из дома плитке эмалированную кастрюлю, размораживал и отвариваял рыбу — не мороженой же их кормить, зубы поломают. Нёс за забор. Ждал, пока все поедят: терпеливо, не спеша. Потом садился на поддон, гладил тех, кто подходил поближе, и поднимал голову к небу. Звёзды там и «звёзды» здесь — и тишина, в которой ты нужен.
— Пусть удерживают, — шептал он своим пушистым друзьям. — По себестоимости же… Всё равно дешевле, чем покупать корм. Да и какая разница — когда у вас сытые морды.
Коты в ответ урчали — одни смелее, другие издалека. Сытые, довольные, спасённые на сегодня. Алексею было достаточно этого урчания, чтобы снова верить: доброта ещё не вымерла.
Иногда на обходе он ловил себя на детской привычке смотреть вверх — искать знакомые созвездия. И ему казалось, что там, на холодной высоте, левая рука привычно машет — как в детстве. Только теперь его видели не только звёзды. Его видели десяток кошачьих глаз по ту сторону забора.
Такие истории редко попадают в отчёты и планёрки. В них нет героического пафоса, только простой выбор: быть человеком — или делать вид. Алексей Петрович выбрал первое. И знаете… мир от этого стал на один тихий, хрипловатый кошачий мурчик теплее.
А у вас было, что маленькое доброе дело неожиданно меняло воздух вокруг — пусть даже никто, кроме вас и нескольких хвостатых, об этом не узнал? Расскажете в комментариях?
