— Они меня просто убьют, домой не пустят… Женя, ты же прекрасно их знаешь. Я провалилась на экзаменах… Я просто не знаю, что мне теперь делать.
Полина стояла в прихожей, отчаянно размазывая тушь вместе со слезами по лицу. Сумка тяжело сползла с ее плеча на пол. Девушка едва держалась на ногах. Подруга крепко прижимала ее к себе, успокаивающе поглаживая по спине.
— Я не прошла. Даже рядом. Родители… — Полина судорожно всхлипнула. — Папа уже заявил: если не поступлю, поеду работать на какую-нибудь стройку под Кривым Рогом. А мама… Маме сказала, так она с самого утра со мной не проронила ни слова.
Евгения медленно, не разрывая объятий, проводила Полину на кухню, усадила за стол и поставила перед ней стакан воды.
— Не бойся, ты не одна, — твердо произнесла Женя. — Мы обязательно со всем справимся. Всегда справлялись, и сейчас сможем.
— Но я так надеялась… Мы же собирались вместе с тобой… В одну группу…
На кухню заглянула мама Евгении. Женщина лет сорока пяти с короткой прической и очень уверенным взглядом. Она работала педагогом в Черкассах, поэтому умела находить подход к молодежи.
— Что здесь случилось? — обеспокоенно, с легким напором спросила она.
— Не поступила, — тихо ответила Полина, опуская голову.
Мать Жени молча подошла, присела рядом и заглянула Полине прямо в глаза.
— Ну что ж, это не конец света. Поступишь в следующем году. А что касается твоих родителей… Что-нибудь придумаем.
И это были не просто пустые слова поддержки. Вечером мама собрала настоящий семейный совет.
— Мы всё равно планировали снимать тебе квартиру в Одессе, — сказал отец Жене. — Пусть Полина пока поживет с тобой. Будет спокойно готовиться к экзаменам. Да и ты будешь не одна, нам будет гораздо спокойнее. Договорились?
Мама Жени одобрила это предложение сдержанным кивком. Евгения широко улыбнулась. Полина не верила своим ушам.
— Я… Правда? Вы не возражаете?
— Мы же тебя знаем с самого детства, — тепло улыбнулась мама Жени. — Ты нам практически как вторая дочь. Осталось только с твоими родителями договориться. Но, думаю, они не станут возражать против такого варианта.
У Полины задрожали руки, и она отвернулась, чтобы никто не увидел новых слез. Но Женя это заметила, просто не стала на этом заострять внимание.
…Они начали общаться в начале второго класса. Евгения тогда только переехала в их двор на улице Шевченко. Она поняла, что с Полиной что-то не так, когда увидела ее после уроков. Та стояла в старых, разноцветных сандалиях на два размера больше и смотрела, как другие дети торопятся по домам.
Сама Полина никуда не спешила.
В ее семье не было ни теплых ужинов, ни уютных разговоров о прошедшем дне. Пятеро детей, вечно пьющий отец, мать, которая могла ударить за порванную одежду… Неудивительно, что Полина не хотела идти домой.
Евгения подошла к ней первой и предложила поделиться шоколадкой. Затем — дала ей свои карандаши, когда они рисовали на уроке. Так и зародилась их крепкая дружба.
С тех пор жизнь Полины протекала где-то рядом с Евгенией. Они вместе ездили на дачу к бабушке Жени, вместе защищались от мальчишек, когда те кого-то из них обижали. Вместе получали замечания от классной руководительницы. Родители Жени купили для Полины нарядное платье на выпускной, зная, что в противном случае девушка придет в чем-то повседневном.
Осенью Полина, как они и решили, переехала в соседний город Львов вместе с Евгенией. Они поселились в двухкомнатной квартире недалеко от остановки. Здесь была немного поношенная мебель и поцарапанный кухонный гарнитур, зато духовка работала идеально. В ней Полина пекла яблочную шарлотку по воскресеньям. По фирменному рецепту мамы Жени.
Полина устроилась продавцом-консультантом в книжный магазин, чтобы не быть обузой. Она поддерживала порядок, готовила, а в свободное время усердно учила математику.
— Женя, тебе гречку разогреть или суп? — спрашивала Полина, когда подруга возвращалась домой поздним вечером.
Они жили почти как родные сестры. У них был целый год безмятежного счастья.
Когда пришли списки зачисленных, Полина первым делом сообщила эту радостную новость Евгении.
— Я поступила! На бюджет! Я в списке третья с самого верха! — гордо воскликнула она.
Слезы радости полились сами собой. Женя обняла ее точно так же, как тогда, в детстве, когда Полину выгнали на улицу из-за испорченной куртки. Только теперь это были слезы счастья, а не отчаяния.
Однако у этой большой радости всё же был небольшой горький привкус грусти. Полина собиралась жить в общежитии, «чтобы не отрываться от студенческого коллектива». У Евгении было ощущение, будто они расстаются навсегда, но она старалась держаться.
— Мы теперь будем реже видеться? — спросила Полина, тяжело вздыхая.
— Может быть, и реже. Но это же ничего не меняет. Наша дружба не зависит от расстояний.
Полина кивнула. В ее глазах читалась светлая печаль и какая-то внутренняя решимость. Она хотела начать жизнь с чистого листа.
В тот момент Евгении даже в голову не могло прийти, что это «с чистого листа» означает «без тебя».
…Прошло несколько лет. Евгения стояла на остановке после работы, крепко кутаясь в шарф. Автобуса не было уже добрых пятнадцать минут. На экране телефона появилось новое сообщение от Полины.
— Сегодня не получится. Мы с нашей командой идем в бар, отмечаем успешную сдачу проекта. В другой раз, хорошо?
Это был уже третий раз за месяц, когда Полина переносила встречу, причем без каких-либо конкретных дат. Евгения не стала ничего отвечать. Она убрала телефон в карман и посмотрела в сторону дороги.
С Полиной они теперь встречались крайне редко. После окончания учебы она устроилась работать в крупную IT-корпорацию. Полина постоянно говорила о высочайшей продуктивности, связях, внедрении и прочих сложных вещах, в которых Евгения совершенно не разбиралась. Сначала она пыталась вникнуть, слушала, поддакивала, но с каждой новой встречей это становилось всё сложнее и сложнее.
Они больше не обсуждали глупые молодежные сериалы, не делились своими страхами, не смеялись над старыми фотографиями из школьного альбома. Всё это осталось где-то в прошлом.
Евгения замечала и явные внешние изменения. На своей странице в социальной сети Полина выкладывала фотографии с безупречным маникюром в нежных тонах. Ее губы стали более пухлыми, а нос, казалось, немного уменьшился. Она начала носить дорогие, строгие костюмы. Волосы всегда были аккуратно уложены, с дорогой укладкой.
Всё выглядело очень стильно и красиво, но прежней, родной Полины больше не было.
Однажды Евгения увидела под аватаркой подруги комментарий от некоего Бориса: «Лучшие решения принимаются только с тобой рядом». Она перешла на его страницу. Директор той самой компании, лет на двадцать старше Полины.
Через пару недель подруга вскользь обмолвилась по телефону:
— Можешь меня поздравить, у меня появился мужчина. Он взрослый, но такой замечательный. У него совершенно другой, элитный круг общения. С ним я наконец-то живу, а не просто выживаю.
Евгения, конечно, поздравила и искренне пожелала ей всего самого лучшего, но почему-то ей вдруг стало очень неприятно. Она совсем не завидовала Полине, нет. Просто в их многолетней дружбе будто что-то окончательно сломалось.
Полина стремительно двигалась вперед, к своему «другому кругу общения», а Евгения… просто жила. Работала, иногда смотрела фильмы с мужем, потихоньку откладывала гривны на долгожданный ремонт в ванной.
Дальше — хуже. Бывшая одногруппница, с которой они когда-то общались втроем, прислала скриншот из личной переписки. Мол, посмотри и сделай правильные выводы.
— Ой, Женя уже совсем замучила меня своими предложениями о встрече. Она… ну, не плохой человек, но с ней я постоянно как будто застряла в прошлом. Я так счастлива, что вырвалась из всего этого болота, — писала Полина их общей знакомой.
И снова вроде бы не было откровенной грубости, но стало очень больно. «Замучила»… Евгения сделала выводы и больше не стала звать Полину.
Через месяц та позвонила сама. Ее голос был подчеркнуто холодно-деловым, без прежнего дружелюбного оттенка.
— Женя, привет. Слушай, я… просто хотела тебя предупредить. Я меняю свой номер телефона и удаляю абсолютно все свои странички в социальных сетях.
— Что-то серьезное случилось? — осторожно спросила Евгения.
— Нет, ничего такого. Просто… Я начинаю совершенно новую жизнь.
— И? — не сразу поняла подруга.
— Понимаешь… Ты для меня — просто кусочек моего прошлого. А я не хочу тащить прошлое за собой.
Пульс заколотился в ушах… Повисла долгая, давящая пауза. Полина ждала ответа, но его не последовало.
— Прости, но мы больше не друзья, — добавила она чуть более поникшим голосом. — Прощай.
Послышались короткие гудки.
Евгения сидела в полной тишине, продолжая крепко держать телефон в руке. Она не могла до конца понять, что именно сейчас чувствует. Злость? Нет. Глубокая боль? Тоже нет. Какое-то странное опустошение, словно из квартиры вынесли старую, но дорогую мебель, и в опустевших комнатах появилось эхо.
И всё же где-то глубоко внутри засела одна мысль: «Это точно еще не конец нашей истории».
Жизнь продолжалась. Евгения смеялась, но уже не с Полиной, а со своей любимой семьей: с мужем, с дочкой, с родителями. Она всё еще помнила свою бывшую подругу и даже иногда задумывалась о ее судьбе, но принципиально не искала ни ее новые страницы, ни профили. Полина вычеркнула подругу из своей жизни. Это ее осознанное решение, а чужие решения необходимо уважать.
…Прошло два года. Евгения готовила свое фирменное картофельное блюдо, когда зазвонил телефон. Высветился незнакомый номер, и она подняла трубку, не подозревая подвоха.
— Алло?
— Женя? Это я… Полина.
Голос подруги был немного охрипшим и явно взволнованным, но сразу узнаваемым. Евгения замерла. Сердце кольнула старая обида, от которой остался лишь холод.
— Прости, что я вот так… без предупреждения. Я просто не знала, кому еще могу позвонить. У меня сейчас… всё очень плохо. Просто ужасно.
Полина выдержала паузу, ожидая вопросов со стороны Евгении. Раньше подруга обязательно поинтересовалась бы, что случилось. Но теперь-то они не были подругами.
— Борис… ну, тот самый… Он меня бросил. Нашел другую, помоложе. Я… сама, наверное, виновата, но сейчас не об этом. Он меня уволил. И даже последнюю зарплату не выплатил.
Евгения слушала, но не отвечала, хотя уже прекрасно понимала, к чему всё это ведет.
— Ты… не могла бы мне одолжить немного средств? Я обязательно верну, честное слово. Просто у меня же кредит… Мне бы тысяч тридцать гривен. Может, сорок. (Ориентировочно от 500 до 1000 рублей, если бы это были рубли, что округляем до 1000 гривен. Примечание: в тексте не указана валюта, поэтому перерасчет не требуется, оставляем «гривны» как замену «рублей» при необходимости, но здесь просто заменяем «тысяч тридцать/сорок» на «гривен», чтобы сохранить стиль.)
— А с кем я сейчас разговариваю? — абсолютно спокойно уточнила Евгения.
— Я… Полина, ты помнишь? Мы же с тобой вместе к твоей бабушке ездили, квартиру снимали… Ну, Женя… Ну ты же помнишь всё.
Тон Полины уже не был таким уверенным. Перед Женей будто бы снова предстала та самая маленькая девочка, которая прибегала к ней поплакаться и найти убежище, когда ее родители начинали пьянствовать. Но этот жалобный голос уже не мог повернуть время вспять.
— А-а. Та самая Полина, которая сказала, что мы больше не друзья? Причем даже не в пылу какой-то ссоры, а просто так, холодно. Помню, помню что-то такое.
Полина замолчала. Она явно не ожидала услышать такой ответ.
— Я совершила ошибку… Я была глупой. Я правда всё осознала. Пожалуйста, Женя. Ну дай мне хоть один шанс.
— Ну если ты действительно всё поняла, то это замечательно. Это очень пригодится тебе в будущем. А я… Знаешь, я не возвращаюсь туда, где меня списали со счетов. Ты меня буквально выкинула из своей жизни, когда тебе всё удавалось. Так зачем мне снова помогать тебе сейчас?
Вновь повисло гнетущее молчание. Полина шмыгнула носом.
— Жаль…
Она резко сбросила вызов.
Евгения медленно опустила телефон и шумно, с облегчением выдохнула. Вместе с воздухом из легких будто бы вышло то напряжение, которое копилось в ней долгие годы.
Евгения вернулась туда, где ее действительно ждали: к своей любящей семье. На кухне муж аккуратно выкладывал тонкие яблочные дольки на пирог, дочка увлеченно лепила динозавра из пластилина. По кухне разливался мягкий, уютный, теплый свет. Евгения, смеясь, приделала динозавру крылья, превратив его в маленького дракона.
Телефон снова завибрировал. Тот же незнакомый номер. Евгения мельком взглянула, а потом просто отклонила вызов и выключила звук. Зачем ей такое прошлое, когда у нее есть такое прекрасное настоящее? Зачем ей якорь, который лишь тянет на дно, но никогда не удержит в шторм? Пусть Полина и дальше строит свою «новую жизнь». В полном одиночестве.
Вот такая вот поучительная история, друзья. Должна сказать, что Женя проявила просто невероятную выдержку и самоуважение.
А как бы вы поступили на ее месте? Смогли бы вы простить человека, который вычеркнул вас из жизни, когда вы стали ему «не по статусу», а потом вернулся, когда ему понадобилась финансовая помощь? Поделитесь своим мнением!
