– Люблю тебя, Ленка! Обожаю тебя, – выдыхаю, прижимая девчонку к себе.
Ну какая девчонка? Уже жена! Завтра свадьба. Во дворе мерно стучат молотки. Рабочие устанавливают халабуду. Прилаживают шатер и помост, на котором мы с любимой обменяемся клятвами. Я свою уже придумал.
Лена, люблю тебя до неба и буду любить вечно!
– Надо идти, – шепчет она, ластясь ко мне. И вздыхает тяжко. – Тетя Света ругаться будет…
– С завтрашнего дня тетя Света отменяется, – смеюсь я, утыкаясь носом в шелковистые русые волосы. Падаю на сено и тащу за собой Лену.
– А кто вместо нее? – смеется она.
– Мама Света. Мама Оля, – мотаю я головой. – Мы теперь одна семья.
– У меня язык не поворачивается, – признается Лена.
— Ничего, привыкнешь, — бросаю торопливо и отвлекаюсь на тренькающий сотовый.
– Вы где, Олежка? – выдыхает в трубку сестра Маша. – Тут какие-то люди приехали. Тебя спрашивают…
– Какие еще люди? – тяну удивленно.
– Очень странные. Говорят, из Тюмени, – огрызается сестра. А я подскакиваю с сеновала.
– Надо идти, Лен. Друганы мои из училища прикатили. Идем, познакомлю, – натягиваю штаны и футболку. – Давай быстрее. Они могут такие номера отколоть. Нужно родаков спасать.
– Предусмотрительный мой. Надежный, – улыбается Лена.
– Олег, ты покрывало потом убери. А то твоя мама догадается…
– Она и так знает. Все спрашивает, когда уже внуки будут, – фыркаю я. Крепенько целую невесту и веду ее знакомиться с сокамерниками по военному училищу.
– А они тоже во Владивосток по распределению едут? – спрашивает Лена полушепотом.
– Не-а. Вадька – в Саранск, а Глеб – в Питер, в академию, – мотаю головой. Выворачиваю из-за дома и останавливаюсь как вкопанный.
По двору ходит незнакомый мне коренастый мужик. Крепкий, жилистый, усатый. Его бы я точно запомнил. А на скамейке сидит беременная женщина. Отекшая. Одутловатая и растерянная.
– Это к тебе, Олег, – с помоста хмуро бросает отец, отложив молоток в сторону. И мать с крыльца смотрит насупленно.
– Ты ее знаешь, сыночек? – тянет жалостливо. Руки к груди прижимает. И вся уже идет красными пятнами. Видимо, давление шарашит. А ей нервничать никак нельзя.
– Нет, – отрезаю холодно. Но на всякий случай завожу Лену за спину. Прикрываю от незваных гостей и от беды, уже нависшей над нами.
– Ой, не знает он! Вы на него посмотрите! – всплескивая руками верещит ярко накрашенная женщина с высоким хвостом. – Дитя заделал, и не знает! Нет, вы только поглядите на него! Оксана, дочка! Что сидишь-то? Что сидишь? – вопит она на радость нашим соседям.
Те уже и в калитку заглядывают, и из-за забора пялятся.
– Олежка, – встает ко мне навстречу глубоко беременная девица. Месяц так восьмой, или девятый. – Мы же с тобой… Как же так? – всхлипывает жалобно. И в этот момент я узнаю ее.
Узнаю, черт возьми!
– Привет, Оксана, – выдыхаю инстинктивно. – Ты зачем приехала?
– Ну как же… Ребенок твой. Я же до тебя ни с кем не была, – причитает она, придерживая рукой тяжелый живот. Убирает за ухо растрепавшиеся блеклые пряди. А за спиной словно раненая вскрикивает Лена.
– Олег? Это правда? Ты ее знаешь? Ты с ней… – невеста моя становится рядом и сыплет вопросами, как дробью.
– Да, но… – мямлю я растерянно и зачем-то добавляю по дурости. – Ничего не было, Лен…
– Ну как не было, Олежка? – глуповато улыбается Оксана. – Мы с тобой весь последний семестр продружили…
– Нет, не дружил я с тобой, – бросаю отрывисто. Хочу взять Лену за руку, объяснить… Но моя любимая в ужасе шарахается от меня, как от прокаженного.
– Не смей ко мне прикасаться, – заявляет резко. А голос — хоть камень режь.
– Лен, подожди! Я сейчас все тебе объясню, – как дурак, порываюсь следом. Но меня останавливает Оксанкин отец.
– Да ты бы хоть постеснялся, пацан! Я смотрю, креста на тебе нет! Вот же ходок выискался! Дочку мою в шлюхи записал! А сам… – изо всей силы бьет меня под дых.
И кажется, все небо искрит от алмазов.
– Да пошел ты, – превозмогая боль, уклоняюсь от следующего удара и кидаюсь за Леной. Мне бы ее догнать. Объяснить.
Помню я эту Оксану. Знаю ее! Но не спал я с ней. Не встречался. Она мутила с кем-то из пацанов. Это какая-то подстава. Надо разобраться. И пожениться нам с Леной надо. Завтра же наша свадьба! Иначе зачем это все?
Выскочив на улицу, оглядываюсь по сторонам. Лены уже нет нигде. Сбежала, зараза. Торможу всего лишь на секунду. На ходу решая, как быть? Догонять по асфальтированной дороге или мчаться напрямую по косогору через бурьян?
Смотрю на ноги в сланцах и выбираю дорогу. В такой обувке далеко не убежишь. Тем более через дикий шиповник и кусты облепихи.
Гоню вниз с пригорка. И сам себя уговариваю. Угомонись. Все взвесь. Найди слова правильные. Какого прешь как угорелый? Ну куда она денется? Домой прибежит. И я следом приду. Поговорим спокойно.
«А может, Ленкин отец, дядя Вася, нас в город быстро вывезет? Удерем. Поженимся», – проскакивает в башке шальная мысль. А потом и с Оксаной этой разберемся. Вдвоем проще. Главное, чтобы Ленка мне поверила. Иначе мне точно не жить.
Перехожу на шаг, стараясь отдышаться. Сворачиваю на трассу, разрезающую пополам наш поселок. И замечаю хрупкую фигурку любимой, со всех ног бегущую к дому.
Сзади сигналят машины. Кто-то что-то кричит. Но моя любимая не слышит. И правильно делает.
У меня на глазах навороченная иномарка догоняет мою невесту. И я, чуя беду, ускоряюсь. Бегу к ней. Ору в отчаянии.
Тачка чуть проезжает вперед и останавливается прямо перед моей Леной. Водитель или пассажир что-то говорят ей. А она смотрит на них, на меня и не двигается с места.
Сейчас украдут! Сунут в машину и увезут в неизвестном направлении. А я ничего не смогу сделать.
– Лена! Иди ко мне! – задыхаясь, ору в голос. Бегу к ней. Но она будто не слышит.
Не обращает на меня никакого внимания. Стоит будто вкопанная. Переводит взгляд на женщину, выходящую из машины. И улыбается сквозь слезы. А мадам в дорогом цветастом платье будто родную обнимает мою девочку. И Лена, моя Лена, в порыве чувств кидается на грудь к женщине. И плачет. Как же она горько плачет. А у меня словно нож в груди проворачивается.
– Лена, Леночка, – подхожу ближе. – Давай поговорим, – прошу негромко. В душе сжимается все от невыносимой боли. Мы же любим друг друга. И жизни не представляем по отдельности. У меня одна женщина. Лена. И я ей верен… Был. Вот только откуда на наши головы свалилась эта Оксана и все разрушила.
Вот как так? Мы же еще пять минут назад были ближе некуда. А сейчас что? Чужие люди? Кто-то наговорил, и Ленка обиделась. Даже не разобралась! Обвинила и ушла с гордо поднятой головой.
– Все кончено, Олег. Возвращайся к ней. Не подходи ко мне, – отрезает она. Да еще руку вперед выставляет, не давая приблизится.
— Погоди, малыш. Не руби с плеча, — тяну я растерянно. Делаю шаг навстречу. Но здоровый амбал, вышедший из мерса, стеной становится между нами.
– Угомонись, баклан, – роняет небрежно. Сунув руки в карманы джинсов, жует жвачку и раскачивается с каблука на пятку. Мерзкий типок. Из бандюков, наверное.
– Поедем к нам, детка, – уговаривая, гладит Лену по спине женщина. – Тут тебе этот урод не даст спокойной жизни. А у нас все разъехались, – тараторит она радостно.
– Да, так лучше будет, – внезапно соглашается моя любимая. Разрешает совершенно чужой женщине усадить себя в машину.
– Лен, ты что творишь?! Куда ты? – кричу я. Но даже подойти к ней не могу. Бугай смеется и не пускает.
– Это мои друзья, Олег, – печально бросает Лена. – Все в порядке. Я в безопасности. Возвращайся к этой… к невесте своей.
– Так ты же! Ты же моя невеста!
Но дверца мерса захлопывается прямо перед моим носом. Машина трогается. Бегу за ней следом и ору как ненормальный.
– Вернись! Слышишь? Вернись, пожалуйста!
