Оксана стояла у окна своей однокомнатной квартиры на Оболонском массиве в Киеве и наблюдала, как Артём возится с Барсом во дворе. Огромный кавказец катался по влажной от росы траве, то нежно подставляя пузо под ласковые руки хозяина, то радостно фыркая. Его громкое рычание было отчётливо слышно даже сквозь двойной стеклопакет. И в груди Оксаны вдруг защипало от лёгкого раздражения — словно игла, пронзившая под рёбра.
Три года. Целых три года она пыталась полюбить эту махину из шерсти, слюней и непромокаемых лап. Пыталась понять, что в нём находит Артём, почему их свидания неизменно прерываются требовательным лаем или внезапным выгуливанием. Старалась принять, что романтический ужин тут же сменяется обтиранием мокрых лап о любимые назывные платья.
Она ещё хорошо помнила первое свидание: ресторан на Подоле с коваными люстрами, мягкий свет свечей, его внимательный взгляд. Тогда он казался идеальным: вдумчивым, мягким, с тонкой улыбкой. О Барсе он упомянул вскользь, между глотками вина: «У меня есть пёс», — сказал он, и Оксана, улыбаясь вежливо, представила себе аккуратного спаниеля или, в крайнем случае, лабрадора. На деле же перед ней красовался зверь в семьдесят килограммов, чьи челюсти могли бы легко перерезать берцовую кость.
— Окс, пошли! — прокричал Артём, заглянув в окно кухни. — Не скучай!
Она кивнула, натянув улыбку, и дверь за ним с глухим «бух» закрылась. В квартире воцарилась такая драгоценная тишина, что Оксана готова была заплакать от облегчения. Она опустилась на диван, ощутив, как плечи постепенно распрямляются, а дыхание становится ровным: ни грязного поцелуя Барса, ни липких следов на платье — миг свободы.
Телефон завибрировал. Ирина, как всегда, вовремя.
— Ну как, одна? — без предисловий спросила подруга.
— Они на выгулах, — сухо ответила Оксана.
— «Они», — фыркнула Ирина. — Слушай, хватит уже! Ты превратилась в тень при этом псе. Когда вы последний раз были вдвоём?
Оксана задумалась. Случалось ли это вообще? Даже в отпуск они отправлялись втроём — Артём напрочь отказывался оставлять Барса в гостинице для животных. «Он же часть семьи!» — объяснял он, и Оксана чувствовала себя чудовищем за то, что думала иначе.
— Знаешь, — медленно начала она, раздумывая над словами, — порой мне кажется, что я соперничаю с собакой за внимание своего парня. И всегда проигрываю.
— Может, стоит что-то менять? — голос Ирины стал серьёзным. — Поговори с ним. Скажи, что тебе некомфортно.
— Говорила. Он не слышит. Для него отказаться от Барса — всё равно что вычеркнуть часть себя.
В тишине зазвучал стук клавиш — Ирина, по-видимому, печатала что-то на работе даже во время разговора.
— У меня соседка через такое прошла, — наконец тихо сказала подруга. — Её муж обожал овчарку, а она терпеть не могла. И однажды пёс сбежал. Искали его неделю — безрезультатно. Муж горевал, но жизнь наладилась: без споров, без ревности. Их семья только окрепла.
— То есть… ты предлагаешь ждать, — прошептала Оксана.
— Я не советую. Просто иногда сама судьба расставляет точки над «i». Нужно лишь не мешать.
После разговора с Ириной Оксана не находила себе места. Слова подруги звучали звонче лая Барса в её голове, обрастали сомнениями: а ведь собаки действительно иногда убегают. Это часть их природы.
Вечером, когда Артём вернулся из Гидропарка вместе с Барсом, Оксана взглянула на них иначе. Пёс встряхнулся, стряхивая капли дождя, их сморщенный нос выглядел почти мило. Артём расстелил у входа специальный коврик и медленно, бережно протирал каждую грязную лапу. Движения его рук напоминали ритуал — без суеты, без спешки.
В такие моменты Оксана ощущала себя невидимкой в собственном доме — её замечали только для бытовых мелочей: «Окс, ты не видела мои шорты?» или «Что на ужин?» Нежные слова и прикосновения доставались не ей, а Барсу. Пусть он и покрыт рыжей шерстью, но это не меняло сути — она ощущала себя третьей.
— Как день прошёл? — впервые за долгое время Артём обратился к ней взглядом, а не к собаке.
— Обычно, — тихо ответила Оксана. — Занималась своими делами.
Барс настойчиво ткнулся мордой в колено его хозяина, и Артём тут же переключился.
— Ах, ты мой хороший! Голодный, да? Сейчас накормлю моего мальчика!
«Моего мальчика», — подумала Оксана, поморщившись. Порой ей казалось, что Артём видит в Барсе не пса, а собственного ребёнка — их общего ребёнка, которого она почему-то не любит.
Во время ужина — они всё же ели вместе, а Барс, обретший право стелиться у её ног, положил голову на лапы — Оксана решилась заговорить.
— Артём, не кажется ли тебе, что Барсу одиноко? Ему бы компанию себе подобных…
Он удивлённо приподнял бровь:
— Мы же в парке гуляем, там полно собак.
— Я про… более близкое общение. Может, ему нужна пара?
— Окс, да ты с ума сошла! — рассмеялся он. — Одного еле прокормить, а ты о втором. Да и квартиры не хватит.
«Места не хватит…» — с горечью подумала она. Её собственной свободы здесь уже не было.
Ночью, лёжа без сна, Оксана слушала храп Артёма и сопение Барса на его лежанке в углу спальни. Два родных существа дышали в унисон, а она была инородным телом между ними. Мысль отпустить Барса уже не казалась безумной.
Утро выдалось пасмурным. Артёма вызвали на срочную встречу, и он уехал, оставив Оксане «почётную обязанность» — выгулять Барса.
— Будь с ним осторожнее, — поцеловал он её на прощание. — Он чувствует, что ты его не любишь.
«А ты чувствуешь, что я несчастна?» — подумала она, но только кивнула.
Барс смотрел на неё недовольно. Он понимал иерархию их маленького «стаи» и знал, что альфа-самец уехал, оставив его с тем, кто стоит внизу.
— Пойдём, — сухо сказала Оксана, пристёгивая поводок.
Гидропарк встретил их туманной прохладой. Редкие прохожие спешили, не замечая пару: невысокую девушку и огромного барсучего кавказца. Барс шёл спокойно, останавливался, чтобы заинтересованно почуять каждую метку.
Оксана смотрела на его могучую спину, на рельефные мышцы, и думала: «Сейчас или никогда». Сердце стучало так громко, что, казалось, гул слышал бы сам пёс, но он был занят кустом жасмина.
Тропа вывела к небольшому пруду в глубине парка. Здесь было особенно безлюдно: утки лениво плавали у берега. Оксана оглянулась — вокруг не было ни души.
Её пальцы дрожали, когда она наклонилась к ошейнику Барса. Карабин был тугой — Артём всегда тщательно проверял крепления. Щелчок — и поводок свободно повис в её руке, словно перышко.
Пёс даже не сразу понял, что произошло. Сделав несколько шагов, он обернулся, удивлённо глядя на хозяйку. В больших карих глазах читался немой вопрос.
— Иди, — прошептала Оксана. — Ты же этого хочешь. Свободы.
Барс наклонил голову, затем медленно развернулся и пошёл вдоль пруда. Через несколько метров остановился, ещё раз обернулся.
— Иди! — уже громче сказала она, отгоняя его жестом.
Он послушно шагнул прочь и вскоре растворился в тумане. Последнее, что Оксана увидела, — взмах пушистого хвоста, когда Барс свернул за заросший кустами холмик.
Она стояла, сжимая пустой поводок, и ощущала странный микс облегчения и ужаса. «Что я наделала?» — прошептала сама себе.
— Я обшарила весь парк! Он просто… пропал! — наигранно беспокоилась Оксана, когда вернулась домой. Сердце же промёрзло от ужаса.
Артём метался по квартире, хватаясь за ключи от машины и мобильный.
— Как это «пропал»? Барс никогда не убегал! Ты уверена, карабин застёгнут?
— Конечно! — Оксана ворочала в руках поводок с целым фиксатором. — Может, он как-то вывернулся… Там были другие собаки, отвлёкся.
— Какие собаки? Где это было?
Она путалась в деталях, понимая: врать куда сложнее, чем казалось. Артём уже звонил друзьям, волонтёрам, размещал объявления в Facebook и Telegram.
Оксана наблюдала за его отчаянием и впервые ощутила жгучее осознание: он не просто потерял пса. Он потерял часть себя, свою душу, и она украла у него эту часть.
Вечер превратился в кошмар: промокший, осипший от криков, он вернулся после безуспешных поисков. Сел на диван, не сказал ни слова, уставившись в одну точку.
— Артём… — она робко потянулась, чтобы обнять его, но он отстранился.
— Дай мне побыть одному, — сказал он.
Оксана решила исправить ситуацию и пригласила его на ужин при свечах: зажгла ароматические свечи, наложила его любимый салат, надела платье, в котором они познакомились. Но он даже не взглянул.
— Прости, — выдавил он ровно. — Не сегодня.
Через минуту он вернулся с планшетом.
— Хочу снова просмотреть запись с GPS-камеры на ошейнике, — сказал он. — Помнишь, я ставил трекер? Батарея села вчера, но запись могла сохраниться.
Мир поплыл: она совсем забыла о камере.
В гостиной воцарилась зловещая тишина. Оксана слышала, как он смотрит видео. Наконец, голос:
— Оксана.
Она подошла, ноги подкашивались. На экране — стоп-кадр: её рука на карабине, затем пустой ошейник, потом кадры, как Барс уходит прочь по аллее.
— Зачем? — его голос был тихим, но холодным, чужим. — Почему ты отпустила его?
Оксана молчала. Как объяснить, что внутри неё билась зависть к этому существу? Желание вернуть хоть каплю его внимания? Эгоизм, от которого стыдно оторваться?
— Я думал, мы семья, — продолжил он, не поднимая глаз. — Все трое. Я знал, ты не в восторге от Барса, но надеялся, что со временем… А ты просто отпустила его, как ненужную вещь.
— Я не «отпустила», — шептала она. — Я дала ему свободу. Он же вернётся.
— Вернётся? — он рассмеялся горько. — GPS показывает, что он ушёл за город. Семьдесят килограммов изнеженного пса, который не знает опасностей…
Его плечи опустились, и он сразу постарел лет на десять.
— Знаешь, что страшнее всего? Он доверял тебе. Пошёл за тобой, хотя вы никогда не были друзьями. И ты предала это доверие.
Эти слова ударили сильнее любой кулака. Оксана поняла: доверие — хрупкий камень, и она разбила его в прах одним поступком.
— Я ухожу, — сказал он, не оборачиваясь. — Буду у родителей. Твои вещи заберу позже.
— Артём, прости… — голос оборвался.
— Просто решила, что твои чувства важнее чужой жизни? — глаза его были пусты. — Я многое мог простить, но не это.
Следующие дни слились в однотуманное забытьё. Артём уехал той же ночью, оставив Оксану в квартире, где каждый угол напоминал о Барсе: пустые миски, лежанка с вмятиной, затерянные игрушки — призраки их былой жизни.
Она пыталась искупить вину: обзванивала все приюты, опубликовала крикливые посты, даже наняла кинолога для поиска. Но всё тщетно — Барс словно растворился в воздухе.
На четвёртый день раздался телефонный звонок. Женский голос:
— Добрый день, это по поводу пропавшего пса. Кавказец по кличке Барс?
— Да! — Оксана вскрикнула, сердце подпрыгнуло.
— Он у нас в приюте, точнее, в ветеринарной кл инике при нём. Я — Олеся, здесь работаю.
— С ним всё в порядке? — она прижала руку к груди.
— Да, просто… это долгая история. Вы можете подъехать?
— Конечно, — вымолвила она, хирея от волнения.
— И ещё: с ним рядом была бездомная собака, которую он охранял. Они не расстаются.
Приют в пригороде Киева располагался недалеко от Боярки. Длинные вольеры, запах дезинфекции и собачьих слёз. Олеся встретила Оксану у входа — в синем халате, с усталым, но добрым взглядом.
— Вы хозяйка?
— Я… подруга хозяина, — выдавила Оксана. — Артём сейчас не может приехать.
Олеся кивнула, хотя в глазах мелькнуло сомнение.
— Пойдемте, покажу.
В дальнем вольере лежал Барс, рядом — рыжая дворняга средних размеров. Пёс поднял голову, узнав хозяйку, но не рванулся к решётке.
— Вот такая история, — начала Олеся. — Нашли их у заброшенной фермы. Ваш Барс не подпускал никого к этой собаке, рычал, заслонял её собой. Пришлось ввести транквилизатор, чтобы их раздеть и осмотреть.
— Транквилизатор? — ахнула Оксана.
— Да, иначе никак. Он её охранял, словно… как самое драгоценное. А она беременна — осталось пару недель.
Оксана смотрела на эту пару и чувствовала, как внутри что-то дрогнуло: Барс, избалованный городской собака, не остался самим по себе, а защищал бездомную подругу.
— Мне нужно позвонить Артёму, — сказала она, доставая телефон.
Артём приехал через час. Оксана ждала у ворот, не решаясь войти. Он прошёл мимо, словно её и не было. Слышался радостный лай Барса — он узнал хозяина. Потом долгий разговор с Олесей. И снова тишина.
Когда Артём вышел, глаза его были влажными.
— Он не хочет уходить без неё, — тихо сказал он. — Олеся говорит, они спят вместе, едят вместе. Он даже подводит её к миске, когда она устает.
Оксана молчала.
— Заберу их обоих, — решил Артём. — Олеся поможет с родами, и посмотрим.
Он подошёл к машине и обернулся:
— Спасибо, что не оставила его. Можешь идти.
Два слова, подводящие черту под прошедшими тремя годами.
Оксана узнавала новости урывками через общих знакомых, случайные посты в соцсетях. Артём снял дом за містом, чтобы у собак было где резвиться, и поддерживает связь с Олесею. Появились пятеро рыже-песочных комочков — щенков, и снимки разлетелись по всем собачьим группам: Артём, смеющийся, когда один из малышей пытается стащить у него тапки; Олеся, ставящая прививки; Барс, важный и гордый, рядом с уставшей, но счастливой мамашей.
С каждой новой фотографией в груди Оксаны росла грусть: она потеряла не только Артёма, но и ту возможность быть частью чего-то большего, чем её маленький, идеально чистый мир.
Ирина пыталась утешить:
— Перестань! Он нашёл себе другую «маму» для собак. Им и в конуре нормально.
Но Оксана видела уютный дом с камином, просторный двор, щенков в стоге сеновала. Простое, настоящее счастье.
Прошёл год. Оксана листала ленту и наткнулась на знакомое фото: свадьба, скромная, только для близких. Артём в светлом костюме, расслабленный и счастливый. Олеся — в лёгком платье, которое колышется на ветру, словно парус. Рядом — вся их необычная семья: Барс в бабочке-галстуке, рыжая дворняжка и трое подросших щенков.
Подпись гласила: «Когда свадьба — это семейный праздник для ВСЕЙ семьи».
Оксана долго смотрела на снимок. На лице Артёма — такое, чего она ни разу не видела: полное, безоговорочное счастье. Олеся смеётся, пытаясь удержать букет от атакующих щенков. В шерсти собак пляшут солнечные блики, создавая ореол тепла.
Ожидала ли она боли, злости или обиды? Вместо этого пришла тихая, протяжная грусть — не за потерянной любовью (может, этой любви и не было), а за собственной неспособностью принять чужое счастье и стать его частью. За тем выбором у пруда, который запустил цепочку событий, изменивших столько судеб.
Барс нашёл любовь и защитил её. Артём обрел человека, разделяющего его ценности. Бездомная собака обрела дом и семью. Все получили то, что искали — пусть не осознавая своего поиска.
А Оксана осталась там, где была: в своём идеально чистом мире, где нет места грязным лапам и безусловной любви.
Она закрыла приложение и удалила страницу — это больше не её история.
За окном шёл дождь, смывая границы между небом и землёй. Где-то там, за серой пеленой, кипела другая жизнь — шумная, местами грязная, но по-настоящему живая. Жизнь, частью которой Оксана так и не стала.
Не захотела стать.
И теперь было слишком поздно.
А вы когда-нибудь оказывались на месте Оксаны? Случалось ли вам выбирать между собой и чужой душой? Поделитесь в комментариях!
