Тамара Павловна небрежно вытерла ладони о свой домашний фартук. Обычный, казалось бы, жест, но сейчас он отдавал какой-то окончательной, бесповоротной завершённостью.
— Виктор, — медленно, словно не веря, переспросил он, — что ты только что сказала?
— То и сказала, сынок. Ольге труднее — она одна справляется, а ты всё-таки мужчина.
Евгения замерла с полотенцем в руке. Их крохотная однушка в Черкассах вдруг стала казаться ещё теснее — будто бетонные стены начали сдвигаться, напирая. Четырёхлетняя София что-то тихонько напевала, складывая свои кубики в коробку, совершенно не подозревая, что прямо сейчас взрослые обсуждают её будущее.
— Но мама, — Виктор посмотрел сначала на жену, потом на дочь. — У нас средств ровно на одну квартиру. Мы годами на это копили, отказывая себе во всём.
— И что из того? — Тамара Павловна опустилась на стул напротив, сложив руки на столе с видом судьи. — Ольге уже тридцать скоро, а она всё мается по чужим углам. Снимает то на улице Хмельницкого, то в другом конце города. А ты молодой, подождёшь.
«Мне тридцать восемь», — беззвучно подумал Виктор, но проглотил эти слова.
Евгения бросила полотенце в раковину — звук получился сухой, резкий, будто натянутая струна лопнула.
— Простите, Тамара Павловна, — голос у неё дрожал от напряжения, — но мы с Виктором тоже не во дворце живём. И у нас есть ребёнок, которому нужен дом.
— Ребёнок пока маленький, ей совершенно всё равно, где. А Ольга — взрослая женщина, ей необходима своя жилплощадь. Ей ведь замуж выходить нужно.
Виктор ощутил, как что-то тяжёлое сжимается внутри его груди. Вот так, одним махом, всё решено.
— Мам, — предпринял он последнюю попытку, — но ведь мы с Женей…
— Что вы с Женей? — перебила мать. — Живы, здоровы, работаете. А сестра твоя одна как перст. Ты должен о ней позаботиться.
«Должен». Это слово прозвучало, как приговор. Виктор всю свою жизнь ощущал себя кому-то обязанным. В детстве — матери. В школе — учителям. На работе — начальству. А теперь вот — младшей сестре.
София, услышав разговор о квартире, подбежала к отцу, потянула за рукав:
— Пап, а когда мы в свою квартирку переедем? Правда у меня будет своя, отдельная комната?
Виктор поднял дочь на руки — она пахла клубничным шампунем и детским печеньем. Такая тёплая, безмерно доверчивая. Она ещё не знает, что взрослые способны разрушить надежды всего одной фразой.
— Скоро, солнышко, скоро, — прошептал он, глядя прямо на маму.
Та даже не вздрогнула. Лицо её было словно высечено из камня, решительное до упрямства. Для неё всё предельно ясно: старший сын обязан обеспечить её младшую дочь. И точка.
— Витечка, — тон стал мягче, почти умоляющим, — ты же понимаешь. Оля нуждается больше. А вы вдвоём, молодые, ещё успеете заработать.
Евгения вышла из кухни. Дверь в спальню захлопнулась — негромко, но этот звук услышали все.
«И что мне теперь делать?» — думал Виктор, укачивая дочку. За окном кто-то парковал машину, громко сигналил. Обычная жизнь продолжалась своим чередом, а у него внутри всё рушилось.
Мать поднялась, поправила сумочку на плече:
— Ну ладно, мне пора. Ты только всё хорошо обдумай. Семья — это семья. Но и Ольга — тоже твоя семья.
Когда дверь за ней закрылась, Виктор остался сидеть, прижимая дочь к себе. Где-то за стеной соседи смотрели телевизор, доносились обрывки фраз из какой-то мелодрамы. Чужая, спокойная жизнь.
А его собственная жизнь висела на волоске. С одной стороны — мать с её непреклонными принципами. С другой — жена, которая, очевидно, плакала в спальне. И между ними — он. Взрослый, состоявшийся мужчина, который оказался не в силах принять решение.
София устроилась удобнее у него на коленях:
— Пап, а почему тётя Оля не может сама себе квартиру купить?
Устами младенца глаголет истина.
Первые три дня после маминого ультиматума Виктор ходил, как под водой. На работе коллеги спрашивали — что с тобой, а он отмахивался: мол, просто усталость. Но как объяснить, что тебе тридцать восемь лет, а ты до сих пор не можешь противостоять собственной матери?
Евгения молчала. Вот это было самым страшным — её ледяное молчание. Раньше они обсуждали абсолютно всё: куда поехать на выходные, какую мебель выбрать, где лучше устроить Соню в садик. А теперь Евгения готовила, укладывала дочь, но мужа словно не замечала.
— Женя, — попробовал он заговорить в четверг вечером, — давай поговорим начистоту.
— О чём? — Она даже не подняла головы от книги.
— Ну, об этой ситуации.
— Какой ситуации? — Голос был абсолютно ледяным. — О том, что твоя мать решила за нас нашу жизнь? Или о том, что ты до сих пор не сказал ей ни слова?
Виктор присел рядом на диван. Хотел взять её за руку, но Евгения резко отстранилась.
— Я думаю.
— Ты думаешь уже четвёртые сутки! — взорвалась она. — А знаешь, что думаю я? Что для тебя мама куда важнее жены и дочери!
— Это неправда.
— Тогда позвони ей сейчас. Скажи, что мы покупаем квартиру себе, как и было запланировано.
Виктор открыл рот, но слова застряли в горле. Он представил, как мама скажет: «Значит, сестру предаёшь?» И как он будет оправдываться, лепетать, объяснять.
— Не можешь, — констатировала Евгения. — Разумеется. Маменькин сынок.
Эти слова были больнее любой пощёчины. Виктор встал, вышел на балкон. Закурил — хотя бросил эту привычку уже полгода назад. Внизу во дворе дети гоняли мяч, их радостные крики доносились снизу. Беззаботность. Когда он в последний раз чувствовал себя так беззаботно?
А на следующий день в их квартиру нагрянула Ольга.
— Привет, братик! — Ольга расцеловала его в щёки, прошла прямо в кухню, села за стол, как к себе домой. — Мама сказала, ты поможешь мне с жильём?
Евгения замерла у плиты. Виктор видел, как напряглись её плечи.
— Оля, — начал он очень осторожно, — здесь не всё так просто.
— А что тут сложного? — Сестра достала телефон, начала листать сайты. — Я уже нашла несколько неплохих вариантов. Вот этот симпатичный — в центре Львова, правда, дороговат. А этот подальше от метро, зато площадь побольше.
— Подожди, — Виктор присел напротив. — Мы с Женей ещё ничего не решили. Мы же сами планировали покупать.
— Ну и что? — Ольга пожала плечами. — Вы молодые, успеете. А мне уже тридцать скоро, понимаешь? Тикают часики.
Евгения резко обернулась от плиты:
— Ольга, а работать и копить деньги ты не пробовала? Как все нормальные люди?
— Я работаю, между прочим! — обиженно воскликнула сестра. — Просто зарплата мизерная. А Виктор — мужчина, он должен помогать семье!
— Какой семье?! — Евгения не выдержала. — Мы его семья! Я и София! А не ты с мамой!
— А ты вообще кто такая, чтобы мне указывать? — Ольга вскочила, глаза её сверкнули злостью. — Я его сестра, родная кровь. А ты, Женя, так, временная попутчица.
Виктор видел, как Евгения побледнела. «Скажи хоть что-нибудь, — кричал внутренний голос. — Защити жену!» Но он сидел как парализованный.
— Оля, не нужно так говорить.
— А что не так? — Сестра села обратно, довольная произведённым эффектом. — Мама права. Сначала помоги сестре встать на ноги, а потом уже о себе думай.
Евгения выбежала из кухни. Дверь захлопнулась — уже не сдержанно, а со всей силы. София заплакала в детской — испугалась громкого звука.
— Ну вот, — усмехнулась Ольга, — истеричка. Виктор, ты что — совсем под каблуком у неё ходишь?
А он пошёл успокаивать дочь. Взял её на руки, крепко прижал к себе. София всхлипывала, не понимая, почему дома кричат, почему все такие злые.
— Папочка, — тихо спросила она, — а почему мама плачет?
Плачет? Виктор прислушался. Да, из спальни доносились сдерживаемые всхлипы. Сердце его сжалось. Когда он в последний раз видел Женю плачущей? Разве что после того выкидыша, пять лет назад.
Ольга ушла через час, оставив на столе распечатки с квартирами и самодовольную улыбку. А вечером позвонила мать.
— Ну что, сын, ты определился?
— Мам, мне нужно время, чтобы обдумать.
— Время? — голос стал стальным. — Сколько тебе ещё нужно? Ольге квартира нужна сейчас, а не когда ты соизволишь принять решение!
— Но у меня своя семья.
— Ольга — тоже семья! Твоя родная сестра! А Женя, — мать помолчала, потом добавила с ядом: — Женя всегда найдёт другого, если что. А сестра у тебя одна.
После этих слов Виктор не мог уснуть почти до утра. Лежал и смотрел в потолок. Рядом Евгения притворялась спящей — дыхание было неровное, напряжённое.
«Что я за мужчина? — думал он. — Тридцать восемь лет, а маму боюсь сильнее, чем директора на работе».
Но утром он снова не нашёл в себе сил позвонить матери и сказать: «Нет, мам. Квартиру покупаем себе».
А Евгения за завтраком вдруг произнесла:
— Виктор, если через неделю ты не решишь этот вопрос, я подам на развод.
Сказала тихо, спокойно. Это прозвучало гораздо страшнее, чем если бы она кричала.
— Женя.
— Я не смогу жить с мужчиной, который не в состоянии защитить свою жену и дочь от этого беспредела.
София хлопала глазками, не понимая значение слова «развод», но прекрасно чувствуя напряжение.
Неделя. Всего семь дней, чтобы стать наконец мужчиной.
Или остаться маменькиным сынком навсегда.
Наступил седьмой день. Последний.
Виктор проснулся в половине шестого, хотя будильник был заведён на семь. Евгения спала, отвернувшись к стене — так было всю неделю. А может, не спала, просто не хотела разговаривать.
Он поднялся, прошёл в детскую. София сопела в кроватке, обнимая плюшевого зайца. На подушке — влажное пятнышко от слюны. Такая крошечная, беззащитная. Его дочь.
«За что я борюсь? — подумал он вдруг. — Кому я что-то пытаюсь доказать?»
На кухне заварил кофе. Сидел, смотрел в окно. Во дворе дворник подметал опавшие листья — осень пришла рано. Где-то лаяла собака. Хлопнула дверь подъезда. Обычное утро. А у него — последний шанс не потерять семью.
Евгения встала, когда он собирался на работу. Посмотрела на него — долго, пристально.
— Сегодня? — спросила она только одно слово.
— Да, — кивнул он. — Сегодня.
На работе он не мог сосредоточиться. Коллега Сергей заметил:
— Ты ходишь как зомби. Что случилось?
Виктор рассказал. Вкратце, без всех подробностей.
— Знаешь что, — сказал Сергей, — по-моему, она тебя не любит. Просто контролирует.
Эти слова засели в голове на весь день.
Вечером Евгения накрыла на стол, как обычно. Но ела молча. София что-то болтала про садик, но даже её говор не спасал от всеобщей тяжести.
— Женя, — сказал Виктор, когда дочь уложили, — я поеду к маме.
— Наконец-то, — она даже не подняла глаз от книги.
— Только, если что-то пойдёт не так…
— Что может пойти не так? — Евгения захлопнула книгу. — Ты скажешь матери, что у тебя есть семья. И что ты принял решение. Всё предельно просто.
Но простого в этом не было ничего.
Мать открыла дверь, улыбнулась:
— А, Витечка! Заходи, заходи. Я как раз чай приготовила.
В квартире пахло пирогами — мама всегда начинала печь, когда нервничала. На столе уже лежали распечатанные документы на квартиры для Ольги.
— Садись, — мать разливала чай по чашкам. — Я тут подсчитала, сколько нам нужно будет гривен доплачивать. Не так уж и много получается.
— Мам, — перебил Виктор, — мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
— Ну мы и говорим. Вот смотри — эта квартира Ольге больше всего приглянулась. Правда, ремонт там старенький, но это не беда.
— Мам, остановись.
Что-то в его голосе заставило её поднять глаза. Виктор видел, как изменилось её лицо — оно стало настороженным.
— Что такое?
— Мы с Женей решили — покупаем квартиру себе.
Тишина. Мать поставила чайник на стол — резко, зазвенела посуда.
— То есть как это?
— Так и есть. Мы копили средства на свою семью, и на свою семью их потратим.
— А Ольга? — голос стал ледяным. — Ольга что — не семья тебе?
— Семья. Но у меня есть жена и дочь.
— Жена! — мать встала, начала ходить по кухне. — Жена может уйти, развестись, найти другого. А сестра — на всю жизнь!
— Может, и может, — Виктор тоже встал. — Но пока моя семья — это Женя и София.
— Значит, ты предаёшь сестру?
— Не предаю. Но и жертвовать своей семьёй ради неё я не буду.
Мать остановилась, уставившись на него:
— Ты в своём уме? Это Евгения тебе мозги промыла!
— Никто мне ничего не промывал, мам. Я сам обдумал.
— Сам подумал! — она засмеялась, но зло. — Ты никогда сам не думал! Всю жизнь я за тебя решала!
И вот оно. То, что он всегда чувствовал, но боялся признать.
— Может, пора начать? — сказал он тихо.
— Что начать?
— Думать самому. Жить самому.
Мать побледнела, села на стул:
— Виктор! — она схватила его за руку. — Ну что же ты делаешь? Ольга останется ни с чем!
— Ольга взрослая. У неё есть руки, голова, образование. Пусть сама строит свою жизнь.
— Но ты же мужчина! Ты должен.
— Должен, мам. Но прежде всего — своей жене и дочери.
Он взял с вешалки куртку. Мать сидела, уставившись в стол. На щеках блестели слёзы.
— Уходи, — прошептала она. — Уходи и не приходи. Раз уж твоя Женя важнее матери.
Он вышел на лестничную площадку, закрыл за собой дверь. За ней было тихо. Потом он услышал звук — мать плакала.
Виктор постоял, сжимая ключи от машины. Хотелось вернуться, обнять, сказать: «Ладно, мам, покупаем Ольге квартиру». Как он всегда делал.
Но он не вернулся.
В машине достал телефон, написал Евгении: «Всё. Едем смотреть наши варианты квартир».
Ответ пришёл мгновенно: «Люблю».
Только тогда Виктор понял — он свободен.
Через четыре месяца они въехали в свою двушку. Окна выходили на южную сторону, и солнечный свет заливал комнаты до самого вечера.
София носилась по пустым комнатам, её голос звонко отдавался эхом от стен:
— Мама, а это моя комната? А тут будет моя кроватка? А шкаф для игрушек?
Евгения стояла посреди гостиной, обнимая Виктора:
— Представляешь? Наше. Действительно наше.
Он кивал, но внутри всё ещё было какое-то беспокойство. Мать не звонила уже три недели. Ольга тоже молчала. Будто их не существовало.
— Не думай о них, — Евгения словно прочла его мысли. — Ты сделал правильный выбор.
Правильный. А почему тогда на душе было так тяжело?
Первая неделя в новой квартире прошла в приятных хлопотах. Собирали мебель, вешали картины, обустраивались. София каждый вечер засыпала в своей кроватке — впервые в жизни у неё была собственная комната.
А потом, в субботу утром, позвонил домофон.
— Виктор, — голос был еле слышен, — это я. Мама.
Сердце ёкнуло. Он посмотрел на Евгению — та кивнула: открывай.
Тамара Павловна поднялась на четвёртый этаж пешком — лифт не работал. Стояла на пороге с пакетом пирожков, запыхавшаяся, немного растерянная.
— Можно войти?
— Конечно, мам.
Она прошла в прихожую, огляделась. Сняла туфли, аккуратно поставила у стены.
— Хорошая квартира, — сказала наконец. — Светлая.
София выбежала из детской:
— Бабуля! — кинулась к ней.
Мать подняла внучку на руки, крепко прижала к себе. Виктор видел, как дрожат её плечи.
— Как дела, солнышко? Нравится в новом доме?
— Очень! У меня теперь своя комната! Хочешь покажу?
— Покажи, покажи.
Они ушли в детскую. Виктор с Евгенией остались на кухне.
— Пришла, — тихо сказала Евгения.
— Пришла.
Через полчаса мать вернулась. Села за стол, сложила руки.
— Ольга квартиру сняла, — сказала вдруг. — Хорошую. Сама платит.
— Устроилась?
— На вторую работу устроилась. Говорит, раз братец не поможет, сама справится.
В голосе не было ни тени упрёка. Просто констатация факта.
— Мам, — Виктор сел напротив, — я не бросил вас. Просто…
— Просто вырос, — перебила она.
Они помолчали. Евгения поставила чайник.
— А знаешь, — продолжила мать, — может, оно и к лучшему. Я всю жизнь за вас, детей, всё решала. Привыкла командовать.
— Мам.
— Нет, правда. Может, пора и мне научиться жить по-новому.
София прибежала, забралась на колени к бабушке:
— Бабуля, а ты часто будешь к нам приходить?
Мать посмотрела на Евгению:
— Если разрешат.
— Конечно, разрешим, — сказала Евгения. — Вы же бабушка.
Когда мать собиралась уходить, Виктор проводил её до подъезда.
— Мам, прости, если я тебя расстроил.
Она остановилась, повернулась к нему:
— Витечка, а ты счастлив?
— Да. Впервые за много лет — да.
— Ну и хорошо, — она улыбнулась. — Значит, всё правильно.
Поднявшись домой, Виктор долго стоял у окна. Внизу во дворе дети играли в футбол, их крики доносились снизу. Точно так же, как в той съёмной однушке. Но теперь всё было по-другому.
Какая сильная история! 💪 На мой взгляд, Виктор совершил самый важный поступок в своей жизни — он наконец-то взял ответственность за свою семью, пусть и ценой разрыва с матерью. И, как ни парадоксально, это помогло не только ему, но и Ольге, которая вынуждена была повзрослеть и стать самостоятельной!
А как вы думаете, дорогие читатели: Виктор должен был извиниться перед матерью за то, что принял решение, или его поведение было единственно возможным способом, чтобы разорвать эту токсичную связь контроля? Делитесь своими мыслями! 👇
