Дарина узнала об этом абсолютно случайно — просто листала один популярный ресурс в поисках загородного домика для своей приятельницы. И вдруг её взгляд наткнулся на знакомые до боли фото. «Сдаётся дача посуточно, Прикарпатье, со всеми удобствами, тысяча гривен за день».
На снимке — её веранда с ярко-красными перилами, которые она с матерью красила три года назад. Её летняя беседка с резными досками. Её баня, которую ещё отец строил.
Поначалу она подумала, что это какая-то ошибка. Но потом внимательно, кадр за кадром, пересмотрела все двенадцать фотографий. Нет, сомнений не было — это точно её загородный дом. Тот самый, который ей оставила мать шесть месяцев назад.
Дарина работала ведущим специалистом в одной известной нотариальной конторе, и в документах разбиралась превосходно. Завещание было оформлено ещё два года назад, когда врачи озвучили матери страшный диагноз.
Всё было по закону, всё честно. Участок земли площадью в шесть соток с домом и хозяйственными постройками в посёлке Яремче перешёл в её полную собственность.
Она набрала номер, указанный в объявлении, сердце колотилось где-то в горле.
— Алло? — раздался бодрый голос золовки Кристины.
— Кристина, это Дарина. Ты что, мою дачу сдаёшь?
Пауза затянулась секунд на десять. Потом неуверенно:
— А… ну да. А что тут такого?
— Как что?! Это МОЯ собственность!
— Дарин, ну ты же туда не ездишь никогда. Она же простаивает без дела. А у меня двое детей, деньги нужны постоянно.
— Кристина, ты вообще в своём уме?! Какое право ты имеешь распоряжаться моей дачей?!
— Ну давай, не накручивай себя… Мы же договорились тогда — дача будет общая. Для всей нашей семьи.
— Мы договаривались, что вы можете приезжать отдыхать! А не вести коммерческую деятельность!
Кристина раздражённо вздохнула:
— Слушай, не кричи на меня. Если у тебя есть какие-то претензии, говори с мамой. Это она сказала, что можно.
И отключилась.
Дарина сидела, не веря в происходящее. Полгода назад, сразу после похорон матери, свекровь Полина Васильевна подошла к этому вопросу крайне прагматично:
— Дарина, а как с дачей будет? Ты же одна там будешь скучать. Может, сделаем её общей? Чтобы с внуками приезжать, шашлыки жарить, огородик сажать.
Дарина тогда была так подавлена горем, что голова соображала плохо. Семья есть семья, пусть пользуются. Какая разница?
— Конечно, Полина Васильевна. Приезжайте когда хотите, отдыхайте.
— Вот и отлично. Семья должна быть вместе. А то некоторые из-за всякой ерунды ссорятся, родных людей предают.
Кристина, сестра её мужа Виталия, тогда с благодарностью кивала. Ей было тридцать четыре года, она была матерью-одиночкой, имела двух детей от разных отцов, которые алименты платили, мягко говоря, нерегулярно.
Дарина её искренне жалела и понимала. У самой детей не было — вечные проблемы по женской части, а потом и время ушло.
— Спасибо, Дарина, — говорила золовка со слезами на глазах. — Ты такая добрая. Дети будут просто счастливы развеяться на природе.
А теперь выясняется — она всё лето сдавала дачу. По объявлению было видно — оно было размещено три месяца назад, отзывов уже штук сорок. По тысяче гривен за сутки — при хорошей загрузке за лето можно было заработать тысяч сто, а то и больше.
На чужой собственности, без спроса, без разрешения.
Дарина открыла калькулятор, прикинула. Если дача была занята хотя бы половину времени — это полтора месяца. Сорок пять дней по тысяче гривен. Минимум пятьдесят тысяч гривен. А скорее всего — больше.
Вечером муж Виталий вернулся с работы — уставший, голодный. Работал в логистической компании менеджером среднего звена, зарплата — восемнадцать тысяч гривен, не густо, но стабильно.
— Вить, садись, нам нужно серьёзно поговорить. — Дарина показала ему объявление на планшете.
— Ты уверена, что это наш дом? — переспросил он, вглядываясь в фотографии.
— Вить, посмотри внимательно! Это наша веранда с красными перилами! Наша беседка! Я же эти доски сама покупала! А телефон в объявлении чей?!
— Может, она просто… не подумала?
— Как не подумала?! Она три месяца размещала объявления! Делала профессиональные фотографии! Собирала отзывы!
Виталий почесал затылок — привычный жест, когда он не знал, что сказать:
— Ну… может, поговоришь с ней спокойно? Объяснишь, что так нельзя. Может, она даже деньги отдаст.
— Уже говорила. Она на твою маму сослалась.
— Тогда с мамой поговорим завтра.
На следующий день, собравшись с духом, Дарина позвонила свекрови. Полина Васильевна всегда была женщиной непростой — властной, громкой, нетерпеливой. В молодости работала начальником отдела кадров на заводе, и привыкла, что её слушают.
— Полина Васильевна, мне нужно с вами серьёзно поговорить. Про дачу.
— А что с дачей случилось?
— Кристина её сдаёт. Без моего разрешения. За деньги.
— И что в этом плохого? — тон стал заметно холоднее. — Ты же туда совсем не ездишь.
— Полина Васильевна, это МОЯ собственность! Я имею право знать, что с ней происходит!
— Дарина, не жадничай. Кристина — мать-одиночка, ей деньги куда нужнее, чем тебе. А ты что — совсем обеднела?
— Дело вообще не в деньгах! Дело в том, что она не имела права так поступать!
— Право… — свекровь презрительно хмыкнула. — Семья должна друг другу помогать, а не о правах вспоминать. А ты считаешь каждую копейку, как скряга.
— Полина Васильевна, я не считаю копейки! Но если моим имуществом распоряжаются без моего ведома…
— Твоим имуществом! — голос стал злее. — Слышите все? Сразу «моё»! А когда помощь нужна была, когда мать твою провожали, мы все вместе деньги складывали!
Дарина сжала зубы, вспоминая. Да, когда матери не стало, свекровь действительно помогала — в больницу ездила каждый день, с докторами разговаривала, документы оформляла. Даже деньги дала, когда у Дарины наличных не хватило. Но это же нормально для семьи…
— Полина Васильевна, я очень благодарна за помощь. Но дача…
— А дача пусть приносит реальную пользу людям! Кристина потратит деньги на детей, на их образование, а не на всякую ерунду!
— То есть вы считаете нормальным, что она моей дачей распоряжается как своей?
— Считаю нормальным, что семья должна поддерживать друг друга! А не цепляться за какие-то бумажки и разрешения!
И свекровь бросила трубку.
Дарина сидела с отключённым телефоном, ошеломлённая происходящим. Получается, что она — жадная эгоистка, потому что не хочет, чтобы её собственность использовали без спроса для заработка?
Вечером с Виталием они разговаривали до двух часов ночи.
— Вить, ты понимаешь — твоя сестра заработала на моей даче больше пятидесяти тысяч гривен! Может, и все сто! И считает это нормальным!
— Дар, ну она же не со зла…
— Как не со зла?! Она целое лето людей туда заселяла! Объявления профессионально оформляла, отзывы собирала, тарифы устанавливала!
— Может, она думала, что ты не будешь против…
— А спросить? Позвонить мне? Сказать — Дарин, можно я сдам твою дачу, мне очень деньги нужны на детей?
Виталий беспомощно развёл руками:
— Слушай, давай я поговорю с мамой как следует. Объясню ей ситуацию. Может, всё образуется.
Но ничего не образовалось.
Полина Васильевна сама позвонила на следующий день, голос был ледяным:
— Виталий мне всё подробно рассказал. Дарина, ты что, совсем ополчилась против нашей семьи?
— Полина Васильевна, я не ополчилась ни против кого. Я просто хочу, чтобы моим имуществом распоряжались только с моего разрешения.
— Твоим имуществом! Вечно это «твоё»! Мы были одной семьёй! А теперь ты чужая стала! Всё через деньги измеряешь!
— Полина Васильевна, при чём тут деньги…
— А при том! И вообще, Кристина мне сказала — ты на неё кричала по телефону! Оскорбляла!
— Я не оскорбляла! Я спросила, какое право она имеет распоряжаться чужой собственностью!
— Чужой! Опять чужой! Право помочь родным! А ты только о своих интересах думаешь!
Разговор снова закончился взаимными обвинениями и отключённым телефоном.
Целую неделю они не общались. Виталий метался между женой и матерью, пытался найти хоть какой-то компромисс.
— Дар, а может, попросишь, чтобы она хотя бы часть денег вернула?
— Вить, дело вовсе не в деньгах! Дело в элементарном уважении!
— Но мама говорит, что вы должны встретиться и по-человечески всё обсудить…
— По-человечески? Твоя мать меня жадной скрягой называет! Оскорбляет, обвиняет!
— Она не то хотела сказать…
— А что она хотела сказать?
Виталий помолчал, подбирая слова:
— Слушай, а давайте вы встретитесь где-нибудь на нейтральной территории. Спокойно поговорите, без эмоций.
— Где это на нейтральной территории?
— Ну… в каком-нибудь кафе. В ресторане. Чтобы никто не повышал голос, не устраивал сцен. Чтобы всё было в рамках приличия.
Дарина задумалась. Действительно, дома у свекрови они всегда переходили на крик. Полина Васильевна и Кристина начинали говорить одновременно, перебивать друг друга, обвинять её во всех смертных грехах. В ресторане, среди людей, может быть, они будут сдержаннее и цивилизованнее.
— Хорошо, — согласилась она. — Но при условии, что Кристина признает свою ошибку и согласится вернуть деньги.
— Я с ними поговорю серьёзно.
Встречу назначили на субботу в двенадцать дня. Ресторан выбрала Дарина — приличное место в центре города, где не принято повышать голос и устраивать скандалы.
Полина Васильевна и Кристина пришли вместе — свекровь в новом платье, золовка в модной кофточке. Было видно, что они готовились.
— Ну здравствуй, — сухо поприветствовала Полина Васильевна.
— Здравствуйте.
Они сели за стол, сделали заказ. Дарина ждала, что они начнут извиняться. Но разговор пошёл совсем по другому сценарию.
— Ну что, Дарина, — начала свекровь, — Виталий сказал, ты хочешь поговорить. Говори.
— Полина Васильевна. Я считаю, что Кристина должна извиниться. И вернуть деньги, которые заработала на моей даче.
Кристина поджала губы:
— Дарина, ну ты же туда не ездишь. Дача простаивает. Какой смысл?
— Смысл в том, что это МОЯ собственность!
— Ну и что? Ты что, каждый день там живёшь?
— Кристина, если я не живу в квартире, это не значит, что соседи могут её сдавать!
— Мы же не соседи, — обиделась золовка. — Мы семья.
— Семья не даёт право распоряжаться чужим имуществом!
Полина Васильевна вмешалась:
— Дарина, тебе что — жалко? Кристина деньги на детей потратит. На одежду, на кружки.
— Мне не жалко. Но если ей нужны деньги, она могла просто попросить!
— Попросить… — свекровь покачала головой. — А ты бы дала?
— Не знаю. Может быть. Но у неё была возможность спросить.
— А зачем спрашивать, если дача пустует?
Дарина почувствовала, как терпение подходит к концу:
— Потому что это основы человеческого общения! Нельзя брать чужое без спроса!
— Чужое! — Кристина всплеснула руками. — Мама, я не могу с ней разговаривать! Она всё в деньги переводит!
— И правда, — поддержала свекровь. — Всё «моё», «чужое». А что семья значит?
— Семья означает взаимное уважение! — Дарина повысила голос. — А не самоуправство!
— Тише, — шикнула Полина Васильевна. — Люди смотрят.
— Тогда давайте говорить по существу. Кристина, ты признаёшь, что была неправа?
Золовка вяло пожала плечами:
— Ну… может, надо было предупредить.
— Может?!
— Ладно, надо было. Прости. Но деньги я уже потратила.
— На что?
— На детей. На одежду, на отдых.
— То есть вернуть не можешь?
— Не могу. И не понимаю, зачем. Ты же от этого никак не пострадала.
Дарина глубоко вздохнула:
— Кристина, я пострадала. Потому что мной воспользовались. На МОЕЙ даче ты заработала.
— Мы не воспользовались! — возмутилась Полина Васильевна. — Мы просто…
— Что просто?
— Просто помогли дому не пустовать!
— За деньги помогли. Сто тысяч заработали.
— И хорошо, что заработали! — свекровь стукнула кулаком по столу. — Кристина одна детей растит! А ты что — обеднела? У тебя зарплата хорошая!
— При чём тут моя зарплата?
— А при том, что ты жадничаешь! Жмотишься!
— Я не жадничаю! Я требую элементарного уважения!
— Дачу взяла, а делиться не хочешь!
— Я не взяла! Мне завещали!
— Завещали, так поделись с семьёй!
Кристина кивала:
— Вот именно! Получила наследство — и сразу зажадничала!
Дарина смотрела на них и понимала — разговор зашёл в абсолютный тупик. Они не считали себя виноватыми. Более того — считали себя жертвами её жадности.
— Хорошо, — сказала она устало. — Я поняла вашу позицию.
— И что? — спросила Полина Васильевна.
— Дальше я запрещаю сдавать дачу. Аренда прекращается.
— А если мы не согласны?
— Это не обсуждается. Дача МОЯ.
Кристина обиженно надула губы:
— Вот видишь, мама? Я же говорила — она эгоистка.
— Ладно, — сказала Полина Васильевна. — Пусть будет по-твоему. Только не обижайся потом, что мы не захотим с тобой общаться.
Дарина кивнула, понимая — ничего не изменилось. Они так и не поняли, что были неправы. Более того — теперь ещё и угрожали прекратить общение, как будто делали ей одолжение.
Принесли счёт — две тысячи гривен за троих.
И тут свекровь театрально откинулась на спинку стула:
— Ты нас в ресторан позвала, ну значит и платишь за всех! — хмыкнула она язвительно.
Дарина замерла с кошельком в руках.
Это было уже слишком.
Она медленно достала свою часть денег — семьсот гривен — и положила на стол.
— Платить я буду только за себя. Хватит наглеть.
Встала, взяла сумочку и спокойно пошла к выходу.
За спиной слышала возмущённые голоса свекрови и Кристины, но не оборачивалась.
На улице было солнечно и тепло.
Дома её ждал взволнованный Виталий. Полина Васильевна уже успела ему позвонить.
— Дарина, что случилось? Мама говорит, ты их бросила в ресторане?
— Я заплатила за себя и ушла.
— Но почему? Мама говорит, вы уже договорились…
— Мы ничего не договорились, Виталий. Твоя сестра не признала свою вину. Твоя мать продолжает считать меня жадной. А в конце ещё и потребовали, чтобы я за всех заплатила.
— Ну может, они просто подумали…
— Виталий, — Дарина посмотрела мужу в глаза. — Я больше не собираюсь терпеть хамство от твоей семьи. Дача остаётся моей. Сдавать её я запрещаю. Если им это не нравится — это их проблемы.
— А как же семейные отношения?
— Какие отношения, Виталий?
Муж помолчал, потом тяжело вздохнул:
— Понял. Буду разговаривать с ними дальше сам.
Через неделю Кристина всё-таки убрала объявление. Деньги возвращать отказалась — якобы, уже все потратила на детей. Полина Васильевна обиделась и объявила, что больше не желает общаться с неблагодарной невесткой.
Дарина не расстроилась.
Как вы думаете, есть ли компромисс в такой ситуации, или Дарина всё сделала правильно, поставив на первое место свои личные границы? Напишите, что вы об этом думаете! 👇
