— Да я всё понимаю… — тяжело вздохнула Вера Степановна. — Потому и спрашиваю, сколько мне осталось? Год, полгода, месяц? Хотя бы примерно.
Ирина опустила глаза.
«Господи, только бы не разреветься…» — судорожно думала она, шаря рукой по письменному столу в поисках упаковки салфеток, которую она купила сегодня утром в супермаркете. Но та, как назло, затерялась где-то среди разложенных листов.
*****
Сколько раз главврач говорила ей, что «так нельзя — быстро выгоришь». Сколько раз Ирина обещала ей, что больше не будет. И вот — очередной пациент, а она опять за своё…
Ну не получается у неё «держать дистанцию» и не принимать всё близко к сердцу.
Никак не получается…
Почему? Да потому что перед ней сидит не какой-то там бездушный манекен, а ЧЕЛОВЕК!
И не просто человек, а человек со своими проблемами, со своей болью, со своей нелегкой судьбой.
Как она может не сопереживать ему? Как может не пропускать через себя его слова? Может быть, кто-то и может, но Ирине очень сложно делать вид, что её интересует только история болезни пациента.
Вот и сейчас человек обратился к ней за помощью, а Ира не знает, чем ему помочь…
Вот не знает, и всё.
И дело не в том, что она молодая и неопытная. Просто это, как бы так сказать…
Не в её компетенции.
Она всего лишь терапевт в обычной поликлинике, и такие вопросы не решает. Для этого другие врачи есть…
Ирина посмотрела на сильно похудевшую пожилую женщину с морщинистым лицом и впалыми глазами, и тут же отвела взгляд в сторону. Тяжело Ире было смотреть ей в глаза.
Поэтому она сделала вид, что внимательно изучает стопку документов, которую принесла ей эта женщина.
Чего там только не было. Анализы, снимки, заключение… Очень много бумаг. Ей искренне было жаль эту женщину.
Как её там… Ирина посмотрела на медицинскую карту, где большими буквами были написаны фамилия, имя и отчество. Вера Степановна, 84 года…
Ира искренне не понимала, как с таким диагнозом эта женщина может ходить «своим ходом», без посторонней помощи.
Нет, не понимала. Разве так бывает вообще?
— Ну, что вы мне скажете? – в третий раз спросила Вера Степановна. – Сколько мне еще осталось? Год, полгода, месяц?
Ирина молчала.
Что она должна сказать ей? Что по статистике с таким диагнозом редко когда живут больше пары месяцев? И это при адекватной терапии. А женщина эта от лечения отказалась.
На что ей рассчитывать? На чудо?
Только вот, согласно всё той же статистике, чудеса в современной медицине случаются не так часто.
«Вот как она себя так запустила? — думала Ирина. — Почему не проходила обследования раньше, когда еще что-то можно было сделать?»
Вопросов в её голове было много. А ответов — ни одного. Да и толку от этих ответов.
Будто, если Ира получит ответы на свои вопросы, это что-то изменит сейчас. Увы, не изменит.
— Да я не то, что бы боюсь смерти, — улыбнулась Вера Степановна. — Я же понимаю, что рано или поздно это случится, да и вы не просто так молчите.
Да, Ира молчала.
А что она могла ей сказать? Правду? Так от такой правды и жить не захочется.
— Вера Степановна, я всего лишь терапевт, — тихо ответила Ирина. Она почему-то чувствовала себя виноватой перед ней. И руки у неё почему-то предательски дрожали.
И глаза становились мокрыми.
— А разве терапевты людей не лечат? — усмехнулась Вера Степановна.
— Лечат, конечно. Но в вашем случае назначать лечение может только врач-онколог, у которого вы уже были… Он ведь должен был назначить лечение. Но я его тут не вижу. Тут только написано, что вы отказались. Верно? Отказались? Почему?
— Потому что мне там сказали, что в моем случае положительный эффект будет незначительный. Если вообще будет. Может ведь стать еще хуже, и может даже потребоваться лечение в условиях стационара.
— Для вас это оптимальный вариант, — Ира всё-таки подняла глаза на Веру Степановну. — Я про стационар сейчас.
— Вы понимаете, Ирочка… Во-первых, этот онкоцентр находится очень далеко. Не наездишься туда. А лечение в стационаре мне не подходит. У меня ведь кошка дома… На кого я её оставлю?
«Кошка?! Она это сейчас серьезно? Человеку жить осталось от силы несколько недель, максимум – полтора месяца, а он, человек, думает о кошке, которую оставить не с кем».
— Но ведь, если с вами… — Ира не успела закончить свою мысль, потому что Вера Степановна её перебила.
— Да я всё понимаю… Потому и спрашиваю, сколько мне осталось? Мне бы успеть найти для моей Марго хорошие руки, чтобы она на улице не оказалась, когда меня не станет. Так сколько? Год, полгода, месяц?
Ирина снова опустила глаза.
«Господи, только бы не разреветься…» — судорожно думала она, шаря рукой по письменному столу в поисках упаковки салфеток, которую она (как чувствовала) купила сегодня утром в супермаркете. Но та, как назло, затерялась где-то среди разложенных листов.
Так и не найдя салфетки, Ира посмотрела на часы. Рабочий день был уже закончен.
На всякий случай она выглянула в коридор. Там никого не было. Ира снова вернулась к столу и спросила:
— Вера Степановна, а хотите я вас домой проведу? Или вас есть кому встретить?
— Нет, некому, — вздохнула женщина.
— Тогда я проведу вас? Заодно поговорим. Вы не против? — улыбнулась Ира.
— Нет, Ирочка. Я не против. Но тогда я не могу не пригласить вас на чай. Зайдете?
— Конечно!
Ира, придерживая Веру Степановну под руку, вышла из поликлиники. На улице была весна.
То тут, то там весело щебетали птички, которые перелетали с одного дерева на другое. Нарочито медленно перекатывалось за горизонт еще холодное апрельское солнце, лёгкий ветерок осторожно гладил своим невидимым крылом по волосам.
Весна… Для кого-то она первая. А для кого-то последняя…
Ирина мельком взглянула на Веру Степановну, которая молча шла рядом, и еле сдержалась, чтобы не разреветься.
С трудом, но она смогла взять себя в руки. Лишь несколько слезинок блестели в лучах заходящего солнца. «Наверное, надо менять работу…» — подумала Ира.
За чашкой чая Вера Степановна рассказала Ирине о своей нелегкой судьбе.
Всю жизнь она работала, работала и работала… А как не работать, когда у тебя муж и двое детей?
Муж, конечно, тоже работал, но получал мало, а другую работу он не хотел искать. Его всё устраивало.
«Сама такого мужа себе выбрала» — вздыхала Вера.
В общем, у неё была самая обычная жизнь. Дом, работа, походы по магазинам, готовка, школа, кружки там разные.
Она везде успевала. И любовь свою дарить тоже успевала. И детям, и мужу. Не успевала только подумать о себе.
А потом началась беспросветная черная полоса. Сначала сын разбился на мотоцикле. Любил он мотоциклы. И скорость тоже любил. Но всё закончилось печально.
Потом дочь поехала на море и не вернулась. Тогда шторм сильный был, а она всё равно купаться пошла, потому что ей жалко было день терять.
Вот так в течение короткого промежутка времени Вера Степановна потеряла своих детей.
Было тяжело. Очень. И чтобы не сойти с ума, она стала еще больше работать.
С одной работы бежала на вторую, а потом поздно ночью приползала домой, и одетая падала в кровать. Иногда еще успевала приготовить что-то на завтра.
Муж всё так же продолжал работать на своей работе с голым окладом и даже не замечал, что творится в душе и на сердце у его жены. Наверное, ему так было легче.
А может быть — просто всё равно было…
Наверное, второе. Не зря же Вера Степановна уже всерьез подумывала о том, чтобы с ним развестись.
Но еще через некоторое время у мужа случился инсульт. Сначала один, потом второй. И, наконец, третий… Он выжил, однако до конца своих дней остался прикован к кровати.
— Не могла я его бросить одного, — тихо сказала Вера Степановна, подливая кипяток в заварочный чайник.
Не один года она с ним промучилась. И, наконец, муж однажды не проснулся. Похоронила она его рядом с детьми.
А вот кто её будет хоронить и где, Вера Степановна об этом в тот момент не думала.
Как она дожила до такого возраста, Вера Степановна и сама не понимала. Но как-то дожила.
А четыре года назад приютила у себя трехцветного котеночка, которого нашла возле своего подъезда. Точнее — на которого чуть не наступила. Потому что он находился прямо под дверью и у него совсем не было сил, чтобы убежать.
С появлением в квартире Маргоши ей стало чуть легче. Не так грустно, не так одиноко, не так страшно по ночам…
А потом Вера Степановна стала чувствовать, что что-то с ней не то. Нет, у неё не было болей (и даже сейчас — нет), просто она стала очень сильно уставать и очень быстро худеть.
И Марго стала чаще мяукать, заглядывая ей в глаза. Несложно было догадаться, что с ней что-то творится нехорошее.
— В общем, решила я сходить в поликлинику. Если бы это четыре года назад случилось — не пошла бы. Но сейчас у меня Марго, поэтому решила сходить на прием к терапевту. Люблю я её, понимаешь, Ирочка? Не могу допустить, чтобы она на улице осталась одна.
Ирина посмотрела на кошку, которая сидела у Веры Степановны на коленях, и кивнула.
Дальше Вера Степановна рассказала про то, как в поликлинике после сбора анамнеза и ознакомления с результатами анализов ей выписали направление в онкоцентр.
Рассказала он, как общалась с врачом-онкологом, как тот, точно так же, как и Ирина, отводил глаза в сторону, давая понять, что ситуация безнадежная и рассчитывать на чудо нет смысла. Лечение, конечно, назначить можно, но…
— Вот я и решила, что лучше это время проведу с Марго. А заодно постараюсь её пристроить в добрые руки. Я же ей обещала, что она больше никогда на улице жить не будет. Обещала, понимаешь, Ирочка?
В воздухе повисла тишина.
И в этой тишине было слышно лишь тихое урчание кошки и, как тикают настенные часы.
За окном уже давно стемнело.
— Скажите, Ирочка, как есть. Это моя последняя весна? — неожиданно спросила Вера Степановна.
Ирина испуганно подняла глаза на женщину и, стараясь унять дрожь в руках, еле заметно кивнула.
— Я так и думала. Значит времени у меня осталось мало. Очень мало. А кому попало я свою Марго доверить не могу.
После этого разговора Ирина стала часто наведываться к Вере Степановне в гости.
Не каждый день. Но несколько раз в неделю заходила точно. Приносила печенье к чаю, покупала корм для Марго.
Жалко ей было эту пожилую и одинокую женщину. Чисто по-человечески жалко. Вот и приходила.
А однажды…
…однажды она подошла к дому и увидела во дворе машину Скорой помощи.
А еще соседку Веры Степановны, с которой она несколько раз пересекалась в подъезде.
И еще кошку заметила, которая громко мяукала, путаясь под ногами врача и фельдшера.
Ира всё поняла.
Она, с трудом переставляя ноги, подошла к машине Скорой помощи в тот самый момент, когда к дому подъехала другая машина. Та, которая специализируется на перевозке умерших. А потом Ира молча наблюдала, как два парня выносят носилки.
— Отмучилась Вера Степановна, — задумчиво сказала соседка, подойдя к Ирине. — Я услышала, как кошка за дверью мяукает, и сразу побежала за ключами. Вера Степановна сама мне их дала. Еще когда в онкоцентр первый раз поехала. Сказала, на всякий случай.
— А про кошку она вам ничего не говорила? — спросила Ирина.
— Про кошку? Нет, не говорила. Да я не люблю их особо. Это Вера Степановна своей Марго бредила. А как по мне, то от этих кошек больше проблем, чем пользы.
— А кто хоронить будет, не знаете?
— Почему не знаю? Знаю. Вера Степановна с ритуальной службой давно уже договорилась. И всю сумму уплатила.
Скорая помощь уехала.
Следом за ней уехала и вторая машина. Ира молча смотрела ей вслед. И Марго тоже смотрела. Молча.
Соседка Веры Степановны, переговорив с участковым, отправилась домой. А спустя пару минут ушел и сам участковый.
Во дворе стало пусто. Как и в душе.
Ирина хоть и была знакома с Верой Степановной совсем немного, но за это время она сильно прикипела к ней.
Хороший ведь человек. Со своими проблемами, со своей болью, со своей нелегкой судьбой.
«И со своими желаниями…» —- подумала Ира, посмотрев на кошку, которая лежала рядом с лавочкой.
Она вспомнила один из последних разговоров, когда Вера Степановна слёзно просила её пристроить Марго в хорошие руки, если она вдруг не успеет.
Она не успела. А друзей и знакомых, которым бы нужна была сейчас кошка, у Ирины не было.
Она вообще из другого города сюда приехала. И пока еще не успела завести себе друзей и знакомых. Вера Степановна, пожалуй, была первым другом для неё.
Ирина тяжело вздохнула.
Сколько раз главврач говорила ей, что так нельзя — быстро выгоришь. Сколько раз Ирина обещала ей, что больше не будет. Но не получается у неё. Никак не получается.
Ира подошла к кошке, погладила её, потом взяла на руки и вместе с ней пошла домой.
— Нельзя, Марго, чтобы ты одна на улице оставалась. Потому что Вера Степановна очень расстроится. Мы же не будем её расстраивать, правда?
Кошка внимательно посмотрела на девушку и что-то тихо промурлыкала в ответ.
Наверное, она была не против.
Ира не спеша шла домой, прижимая к себе Марго, и на душе у неё почему-то было спокойно и даже радостно.
Может, от того, что исполнила последнюю волю Веры Степановны? Да, наверное…
Для Веры Степановны эта весна стала последней, но сама весна не закончилась — она продолжается. И жизнь продолжается. Какой бы тяжелой она порой ни была. Такая вот история…
