— Эх, Лида, где ж ты раньше была? — тяжело выдохнула Анна Петровна. — Знала бы, что мне с ним такая мука выпадет, ни за какие деньги не взяла бы. Хоть даром предлагай — отказалась бы.
— А зачем терпеть, если можно не терпеть? — соседка улыбнулась. — Не знаешь, как от него избавиться? Делов-то — пять минут.
— Похоже, ты права, — кивнула Анна Петровна. — По-другому уже не выйдет.
Жили-были у бабуси… не два весёлых гуся, а троица: Степан, Рекс и Федя. Вернее, сперва были только Степан и Рекс, а уж потом грянул как гром среди ясного неба — Федя. И если кот Степан со щенком Рексом мирно делили двор, несмотря на разницу в возрасте и взглядах на жизнь, то новенького… не переносили на дух. До белого каления доводил.
Выводил их Федя. Бесцеремонный тип. «Зачем хозяйка приволокла его из города? — кипели они. — Таким место в духовке!» И сама «бабуся» уже несколько раз тянулась к топору. Но в последний миг пальцы разжимались — и Федя каким-то чудом избегал заслуженной кары.
Чтобы вы поняли, что за персонаж этот Федя, начнём издалека.
Анна Петровна всю жизнь прожила в маленьком хуторе, в сорока километрах от Полтавы, так что могла чуть ли не ежедневно выбегать «в цивилизацию» — на полтавский базар. Там она торговала овощами со своих грядок и теплиц, а на вырученные гривны покупала лекарства и то, чего огородом не добудешь: мясо, молочку, колбаску, яйца.
Странно? Деревня же. Но у Анны Петровны были причины. Пока был жив муж Пётр, хозяйство кипело: корова, пара поросят, с десяток-другой кур, утки с утятами. Даже маленький пруд — Пётр сам вырыл ямку, застелил плёнкой, водой наполнил. Пруд обслуживать надо — чистить, менять воду. Этим и занимался Пётр. Когда его не стало, три года назад, Анна Петровна поняла: сил да и желания тащить всё одной нет. Живность распродала. Оставила лишь огороды — с урожаев у неё всегда было ладно.
Из Полтавы же она и привезла сначала Степана, а потом и Рекса — обоих подобрала на автобусной остановке.
— Анна Петровна, ты ж говорила — больше никакой живности, — дивились односельчане.
— Тю! Живности — нет, а помощники — да, — отрезала она. — Чуете разницу?
И правда: в деревне без четвероногих неуютно. Пёс охраняет двор, гонит непрошенных. Кот — палочка-выручалочка. Степан не только держал в ежовых рукавицах мышиное население, но и был экспертом по съедобности покупок из полтавского супермаркета: если морду воротит от колбасы или сметаны — Анна Петровна на стол не поставит и больше не возьмёт. А зимой Степан превращался в пушистую грелку: ляжет на коленях, урчит — и руки греет.
Так и жили: Рекс — щенок неясной породы, найденыш двухмесячной давности, и кот Степан, подобранный на той же остановке двумя годами ранее. Степан уже тогда был взрослым, а теперь — и вовсе «в возрасте». Сколько лет — никто не считал, да и котам про годы вслух говорить не принято. Обидятся — а обиженный кот пострашнее бури.
Посмотришь Степану в глаза — и ясно: не просто кот, а кот, умудрённый опытом. Язык не повернётся назвать его Стёпкой. Только Степан. А лучше — Степан Степанович. Котам важно чувствовать статус!
Анна Петровна своих обожала — с первого взгляда. И в дом ночевать пускала, чем они, конечно, были довольны безмерно.
Мир да лад царили во дворе… пока не явился он.
— Знакомьтесь, мои хорошие, — улыбнулась хозяйка, выпуская из сумки серого худого гуся. — Это Федя.
Купила в городе: женщина на рынке отдала за сущие гривны. Анна Петровна слышала не раз: гусиное мясо — полезное и вкусное. Федя был тощ, решила подрастить его месяцок, а там на майские… сами понимаете, какие планы.
Степан, будучи котом искушённым, знал: «Федями» часто зовут котов, собак и людей. Но гуся — впервые! Гусь не кошка, не пёс и уж точно не человек.
— Женщина сказала — имя у него такое, — оправдывалась Анна Петровна, будто угадывая, что думают её любимцы.
Степан махнул лапой: подумаешь, Федя. Всё равно через какое-то время хозяйка сварит из него что-нибудь душистое — и снова останутся только он да Рекс.
Да не тут-то было. Федя оказался с характером — ох, и с каким! Сложнее геометрии в девятом классе. Откармливали его от души, вес он набирал бодро и вскоре заявил свои «права».
— Смотри, Степан, что он творит! — Рекс тявкал, показывая носом, как Федя гоняет по двору соседских кур. Те в панике метались, куда деваться — не знали.
— Пусть гоняет, — лениво тянул Степан. — Нам-то его клюв не страшен. На нас не посмеет.
Ошибся Степан — интуиция подвела впервые. Сначала Федя хватался за мелочи: потопчет в теплице рассаду, да ещё и скушает; поливочный шланг прогрызёт — и доволен. Анна Петровна ругалась, особенно за рассаду, а Феде что? Он — гусь. Его же купили.
Потом то ли совесть ущипнула, то ли шланги наскучили, и он переключился… на Степана. Ест, значит, из его миски, пьёт из его чашки — и всё ему мало. Кот в тёплых лучах на лавке дремлет — Федя подкрадётся и давай клювом тыкать: то за ухо ухватит, то за хвост, то за внушительный животик.
А вы видели гусиный клюв? Тугой, высокий, по краям — роговые «зубцы», на кончике — ноготок. Основание изогнуто, кончик сужен — траву хватать удобно… и кошачью шерсть выдёргивать тоже. Чем Федя с усердием и занимался.
Степан сперва пытался поставить наглеца на место — лапой, когтями. Но Феде — хоть бы хны. Будто не гусь, а терминатор из будущего. Вскоре кот понял бесполезность уроков и стал прятаться. У него в Аннином дворе укромных мест — море. Только Федя всё равно находил и щипал — больно, с каждым наскоком оставляя клочок шерсти в клюве. Казалось, стремится «под ноль» его общипать. Может, в прошлой жизни парикмахером был?
Анна Петровна, завидев такое, хватала веник — и Федя улепётывал, громко возмущаясь. Против хозяйки не шёл, гордо поднимал шею… и переключался на Рекса.
Щенку доставалось за двоих. Степан хотя бы мог на яблоню взлететь или на крышу сарая, а Рексу деваться некуда. Он бегал кругами, уворачиваясь от «длинношеего». «Эх, вырасту — поговорим!» — думал, шмыгая за угол, хотя прекрасно знал: спрятаться негде.
Анна Петровна жалела обоих — и кота, и пса, — но сколько сил у пенсионерки? Немного погонит бедокура — и сдаётся, уходя в дом. На прощание только вздыхала:
— Потерпите, родные, — гладила каждого. — До майских дотянем — и ваши беды закончатся.
Ночами Степан с Рексом пару раз объединялись — давали Феде «по шее». Замечали: в темноте гусь видит и ориентируется куда хуже, чем кошки и собаки. Грех было не воспользоваться.
Так продолжалось долго. И вот за неделю до майских Анна Петровна вышла с огорода — вся на нервах: «Больше нет сил!» Схватила топор и пошла ловить гуся. Надоел. Огурцы уничтожил подчистую — ни одного целого ростка не оставил.
Соседке продать хотела — Лида лишь руками замахала: «С гусями связываться — себе дороже», да ещё рассказала пару страшилок. Анна Петровна вздохнула:
— Где ж ты раньше была, Лида? Знала бы, что намучаюсь — не взяла бы и даром.
— Так чего тянуть? — пожала плечами соседка. — Пять минут — и конец мучениям.
— Видно, так и сделаю… — решила Анна Петровна. — И за Рекса со Степаном обидно — что они терпят?
Поймала, значит, Федю. И он вдруг сник. В маленьких бусинках-глазах будто дрожали крошечные слёзы. Шею опустил, не рвётся, не брыкается…
Как только Анна Петровна скрылась за сараем, Рекс взглянул на Степана:
— Слушай, а как мы без него? Он, конечно, нервы трепал… но я привык. Пусто без него будет.
— И я привык, — вздохнул Степан и прыгнул с лавки. — Пошли. Будем просить хозяйку помиловать. И бульон из Феди — не для меня.
Они сорвались с места — времени в обрез. Опоздать боялись до дрожи.
Успели. Анна Петровна стояла, прижимая топор дрожащей рукой; другой — вытирала слёзы.
— Вам-то чего? — всхлипнула, заметив их. — Ступайте, не на что тут смотреть.
Они не ушли. Степан стал тереться о ноги, тихо и жалобно мурлыча, Рекс положил лапу ей на ладонь и посмотрел так… как умел только он.
Анна Петровна встретилась с ним взглядом — и всё поняла. Или догадалась.
— Правильно ли я понимаю, что вы хотите… чтобы Федя остался? И дальше вас мучил? — уточнила.
Кот с псом переглянулись и синхронно кивнули.
— Вот это да… Никогда бы не подумала, — Анна Петровна слабо улыбнулась. — Если честно, и сама не хочу его на бульон. Рука не поднимается.
— Гав-мяу! — дружно согласились Рекс и Степан.
Федю — снова пронесло. Но на этот раз он, похоже, всё осмыслил и решил исправиться. Подошёл к своим, распахнул крылья — обнял обоих и как будто поклялся: «Больше — ни-ни. НИКОГДА!» А потом взглядом объяснил: «Я злой был, потому что гусыню мою любимую увезли… Любил её больше жизни. Вот и бесился. Но вы — свои. Хочу дружить».
С той поры Степан, Рекс и Федя стали лучшими товарищами. Мир, согласие и смешные истории вернулись во двор. А Анна Петровна смотрела на троицу и только плечами пожимала:
— И надо же, — усмехалась, — жили у бабуси гусь, и кот с собакой. И никто ни в чей суп не попал.
Как думаете, почему иногда самые «несносные» соседи становятся родными — стоит только дать им шанс? Был ли у вас в жизни «Федя», который неожиданно превратился в друга? Делитесь историями в комментариях 🪶🐾
